«Фантазер… Развитое воображение…» — прозвучали в голове Мишки обрывки фраз, произнесенные голосом Анны Юрьевны.
Ну да, взрослым невероятно трудно объяснить, что ты можешь видеть нечто, им недоступное! Конечно, ведь каждый из них точно знает, что может быть, и чего не может, и это знание делает их неуклюжими, слепыми и глухими!
— А что это вообще за предмет? — спросил он. — Почему он такой… ну, ценный?
— Это очень могущественная вещь, — Алиса говорила медленно, подбирая каждое слово. — Опасная… ее создали, чтобы использовать во зло.
— Ух ты! Как кольцо из «Властелина колец»?
И тут девчонка-москвичка удивила Мишку в очередной, непонятно в какой уже раз.
— А что такое «Властелин колец»? — осведомилась она.
Он даже растерялся — ну как можно было не посмотреть этот фильм, ведь его в кино сто лет назад показывали, а потом по телеку тыщу раз, да еще и продолжение вышло с драконом, «Хоббит» называется?!
— Кино такое, — сказал Мишка. — Может быть, тогда эту вещь проще уничтожить?
Кольцо-то в конечном итоге бросили в вулкан, где оно и расплавилось вместе с Горлумом. Жалко будет погубить такую красоту, как лежащие в кармане часы, но если это поможет решить проблему…
— Не поможет, — Алиса помотала головой, так что остроконечная шапочка едва не съехала с ее макушки. — Да и не получится, наверное… Слушай, я не сильна в разговорах. Потерпи, а? Скоро мы доберемся туда, где тебе все расскажут.
Мишке очень хотелось спросить: «куда?», но он сдержался.
Пока болтали, успели свернуть с Арбата и теперь шагали узкими заснеженными проулками. Фонари попадались редко, людей почти не было, но сумрак и пустота вокруг не тревожили, наоборот успокаивали.
Поворот, еще поворот, узенькая тропка, протоптанная в сугробах, окна домов светят как огни плывущих через метель кораблей, их черные, остроугольные силуэты неспешно движутся мимо…
— Эй! — Мишку потрясли за плечо, и он понял, что едва не уснул на ходу.
Усталость и обилие впечатлений наконец дали о себе знать — навалилась апатия, возникло желание лечь прямо тут, вон у стенки того гаража, свернуться в клубок и заснуть, только бы никуда не идти, не думать о том, что за ними наверняка гонятся, что в кармане у него тикает настоящая «бомба»…
— Потерпи, а? — повторила Алиса, и Мишка встряхнулся, заставил себя ожить.
Все-таки он не девчонка, и должен быть сильным… что сказал бы папа, увидь его сейчас?
Ничего хорошего, а Юрий Анатолич и вовсе бы покачал головой и бросил: «Баба!»
Тропинка вывела на неширокую улицу, а на той обнаружилась остановка, троллейбусная, если судить по проводам. Вскоре с негромким гулом подкатил длинный троллейбус-гармошка, ярко освещенный внутри, и совершенно пустой.
— Куда мы едем? — спросил Мишка, устроившись на сидении.
Задать этот вопрос надо было раньше, но в голове до этого момента теснились другие, более злободневные.
— Туда, где тебя точно не найдут, — Алиса улыбнулась и подмигнула.
— А, ну ладно, — Мишка отвернулся и принялся смотреть в окно.
Ехали они какими-то чудными зигзагами — появился вдалеке Кремль, ярко освещенный, праздничный, затем пропал за домами, потянулись коробки «хрущевок». Блеснула темная гладь Москвы-реки, открылась забитая машинами площадь, и только тут троллейбус начал заполняться.
Потом Мишка задремал, а проснулся от того, что его пихнули острым локтем в бок.
— Нам выходить, — сказала Алиса, и он, зевая, потащился за девчонкой к двери, едва не поскользнулся на ступеньках.
Продрал глаза, лишь оказавшись рядом с громадным серым домом аж с несколькими внутренними дворами. Прошли через темную арку, остановились перед подъездной дверью, над которой блестели две огромные латунные единицы.
— Кто тут живет? — спросил он, оглядываясь.
Мусорные баки, на одном сидит большой черный кот, из-под снега торчит что-то похожее на фонтан.
— Мой дед, — сказала Алиса. — Можешь звать его Алексеем Федоровичем.
В подъезде их встретил тусклый свет висящей высоко-высоко красной лампочки. Громыхнуло, вниз пошел упрятанный в сетчатый короб лифт, побежал в черную шахту трос толщиной в руку мужчины.
— Ух ты! — только и сказал Мишка, когда сверху приехала такая же сетчатая кабина.
Двери с негромким скрежетом сложились внутрь, из них вышла старушка в сером платке.
— Кто тут? — спросила она, подслеповато щурясь.
— Это я, Лидия Александровна, — сказала Алиса. — Не беспокойтесь. Вы с собакой гулять?
— Да, да… — рассеянно ответила старушка и пошла мимо них к двери.
Упомянутая собака существовала, похоже, только в ее воображении.
Они втиснулись в лифт, и поехали вверх, поплыли мимо этажи — все они выглядели по-разному, менялось число квартир и их расположение, цвет стен и даже высота потолков; одни были освещены ярко, современными энергосберегающими лампами, другие тускло, третьи прятались в полной темноте.
Выбрались на площадку, куда выходили четыре двери.
Ближайшая, огромная, обтянутая красной кожей и украшенная пятиконечными звездами, распахнулась. Через порог шагнул плечистый пожилой мужчина в фуражке и шинели, под которой побрякивало что-то металлическое.
— Добрый вечер, Георгий Константинович, — поздоровалась Алиса, и Мишка буркнул:
— Добрый…
— И вам доброго вечера! — громыхнул в ответ мужчина, и ушагал во мрак.
— Курить пошел, что ли? — сказал Мишка. — Тут что, одни пенсионеры живут?
— Кто тут только не живет, — вздохнула Алиса. — Мы пришли.
Ее дедушка обитал за скромной металлической дверью, украшенной иконкой и даже небольшим крестом.
Вместо звонка прозвучал перезвон колоколов, послышались шлепающие шаги, заскрежетал отпираемый замок. Дверь отошла в сторону, и за ней обнаружился невысокий, плотный старичок с бородкой клинышком, облаченный в темно-серый балахон до самого пола.
— Кого Бог привел? — спросил он веселым голосом. — А, это ты! И отрок с тобой? Благолепный, зраком острый, обликом приятный… А ну заходите, нечего в подъезде болтаться!
И Алексей Федорович отступил в сторону, освобождая дорогу.
Прихожая была просторной, Мишка никогда таких не видел — не спортзал, конечно, но не меньше, чем большая комната в обычной квартире. На стенах висели громадные иконы, с них на гостей сурово и вместе с тем ласково смотрели убеленные сединами старцы — кто с книгой, кто с клюкой, а кто и вовсе со львом.
— Погоди, не спеши, отрок, до этого дело еще дойдет, — сказал хозяин квартиры, когда Мишка собрался вынуть из кармана вокзальную находку. — Сначала я тебя накормлю-напою, в бане вымою, хотя бани-то у меня и нет, город все же, не весь отдаленная, обходимся тем, что есть.
Рекламный слоган «подь сюды, напою-накормлю, в баньке помою» использовала в сказках Баба-Яга, а потом «добрых молодцев» пыталась в чесночный паштет превратить и на хлеб намазать.
Вот только здесь опасностью и не пахло, это Мишка видел отлично.
Старичок в балахоне таил в себе нечто глубокое, темное, похожее на колодец, на дне которого спрятаны сокровища, но в то же время он был надежен, даже просто рядом с ним становилось спокойнее. В эту квартиру, укрытую в недрах громадного дома на берегу Москвы-реки, за черной металлической дверью, зло проникнуть не могло, даже такое активное и опасное, как те двое с Арбата.
— Дед, ну ты за ним приглядишь, — Алиса шмыгнула носом. — Я за Кучкой пойду.
— Иди-иди, выручай барбоса своего мохнатообразного, — особой теплоты в голосе Алексея Федоровича не звучало, похоже, что собаку внучки он не одобрял. — Чую, вороги за ним гонятся. Поспеши.
— Э, а может, и я… — подал голос Мишка.
Не девчоночье это дело — лезть опасности в пасть, для этого есть мужчины, и пусть ему всего только двенадцать…
— Ты ничем не поможешь, сам только попадешься, — Алиса улыбнулась ему, и от этой улыбки стало приятно и в то же время неловко. — И не беспокойся, Охотники мне ничего не сделают.
— И не беспокоюсь, больно надо, — Мишка отвернулся.
Что за ерунда, почему рядом с этой москвичкой он ведет себя как полный идиот?
Услышал, как хлопнула дверь, загудел в подъезде лифт.
— Ну что, пошли, отрок, предадим тебя радостям телесным, хоть и не греховным? — весело предложил Алексей Федорович.
Он говорил странно, использовал слова, вроде бы знакомые, но пахнущие древностью, явившиеся из тех времен, когда не было еще России, только Русь, и несли ей горе орды степных наездников…
— Э, ну да, — не совсем впопад согласился Мишка, и вслед за хозяином покинул прихожую.
* * *
Офицер милиции, несмотря на не очень большие годы, был лысоват, толст и солиден. Какое звание обозначали его погоны, Анна Юрьевна не понимала, зато страж порядка напоминал ей Мухомора из сериала про питерских ментов, и это немного успокаивало.
