Не знала.
Этот момент стал переломным в ее жизни. Она прижала брюки Николая к себе и разрыдалась. В отчаянии она кричала, не в силах сдерживать боль. Когда она успокоилась, то поняла, что никогда не будет прежней. Что-то надломилось в ней самой, и от этого нельзя было излечиться. Она потеряла единственного сына.
Она опустила руку в карман и нащупала медаль. Отныне эта вещь, вместилище воспоминаний, была всегда с ней, теперь наступил ее черед быть хранителем связи. Касаться медали, к которой прикасался Николай.
«Ирина, у нас проблемы в Хельсинки, нужна твоя помощь».
«Но мой сын болен. Сейчас неподходящее время».
Она до сих пор помнила, как Изабель разразилась смехом.
«Дети все время что-нибудь подхватывают».
«Нет, с ним что-то серьезное. Доктор сказал…»
«Не докучай мне подробностями, а выполняй свои прямые обязанности. Билет уже заказан, ты сможешь получить его в аэропорту».
Прощаясь, она поцеловала его и его золотистые кудряшки. Она прошептала ему, что уезжает всего лишь на два дня. Соседка Анна, которую он очень любил, будет присматривать за ним.
«Возьми с собой мою обезьянку», — сказал Николай, и Ирина рассмеялась.
Она отправилась на задание как тайный агент, соблюдая все правила конспирации. Никаких телефонов, никакой связи с миром, ничего. И поэтому она не могла прочесть все те наполненные отчаянием и горем сообщения Анны. Она не могла ответить на звонок доктора. Когда спустя два дня ее самолет приземлился в Москве, она обнаружила, что ее девятилетний сын скончался. Ирина держала в руках игрушечную обезьянку, выслушивая плохую весть от Анны и нервно улыбаясь.
С того момента Ирина изменилась. Однажды Изабель принудила ее сделать работу против воли, о чем Ирина сожалела каждое мгновение своей жизни. Больше этого не повторится.
Когда утомленная Эми открыла дверь дома дяди Шепа, то сразу почувствовала сладкий запах, доносящийся из кухни. Это привело ее в чувство. Тем не менее страх не исчез, он словно застрял у нее в животе холодным металлическим шаром. Она потратила более часа на обратную дорогу, но на то, чтобы объяснить все случившееся, ей потребовалось бы бесконечно много времени. Как только она закрыла за собой дверь, ее начало трясти. Теперь, в безопасности, она по-настоящему ощутила ужас от всего, что только что ей пришлось пережить. А если бы Гамильтон не спас ее, что бы могло произойти тогда? Она представила, как падает в воду и там медленными кругами к ней приближаются акулы со страшными глазами, в темной глубине которых можно увидеть смерть.
Внезапно Эми стало очень холодно, ее затрясло еще сильнее, так что она не могла скрывать дрожь.
На кухне стряпала Нелли; словно бы заменяя поварскую шапочку, на голову она повязала бандану яркого цвета. Пока Шеп занимался грилем во внутреннем дворе, Нелли переворачивала что-то на сковороде. Дэн играл сам с собой в настольный футбол и бегал вокруг стола, пытаясь выиграть.
Нелли отвлеклась от приготовления еды и подняла голову. Ее приветственная улыбка рассеялась, как только она увидела Эми.
Нелли выронила деревянную ложку, которой помешивала томатный соус, забрызгав при этом плиту. Эми показалось, что это похоже на те кровавые пятна в воде. Она почувствовала, что у нее кружится голова и стучит в ушах. Комната начала вращаться…
Нелли успела подхватить Эми, прежде чем она упала.
— Дэн, принеси одеяло! — прокричала Нелли во внутренний дворик. Она сама отнесла Эми к дивану и положила на него.
Кожаная куртка оказалась единственным, что удалось найти Дэну. Он принес ее Эми, и та с радостью накрылась ею.
— Что случилось? — спросил Дэн, склонившись над сестрой. Эми показалась ему бледной тенью самой себя.
— Они не причинили мне вреда… То есть неизвестно, конечно, что могло бы случиться, если бы они сбросили меня в ту кровавую воду с акулами. Но Гамильтон появился на параплане, поэтому…
— Что?! — воскликнула Нелли.
— Акулы? — вскричал Дэн.
Эми торопливо рассказала, как Ирина привела ее к старому зданию, как они шли по страшному туннелю, как Ирина предупредила ее о планах Изабель, но, несмотря на это, Эми села в лодку. Она рассказала о предложении Изабель находиться под защитой Люциан в обмен на ключи и рассказала, что произошло, когда она ответила отказом. Когда Эми описала хладнокровное спокойствие Изабель, бросавшей окровавленные куски рыбы акулам, Нелли немедленно побелела от ужаса. На саму же Эми пересказ случившегося оказал удивительный эффект — ее перестало трясти, страх растворился.
Эми подробно рассказала обо всем, в том числе упомянула спрятанный за изображением розмарина следующий ключ, о котором рассказала Ирина. Но Эми не сказала самого главного. Иан, Ирина и Изабель — все они говорили о том, что Артур и Хоуп были убиты. И о том, что Изабель обвиняла в этом преступлении Мадригалов и Ирину.
— Вот черт! — откинувшись на спинку, огорчился Дэн. — Как же я соскучился по этому! Если бы я только оказался там, у этих Кабра не осталось бы ни единого шанса. Мы бы столкнули ее. Или я бы привязал ее в качестве приманки на большую удочку. Было бы здорово использовать Иана как таран!
— Дэн, — возмущенно заставила его замолчать Нелли. — Это не игра!
«Гонка за тридцатью девятью ключами — лишь игра для твоего брата, верно?»
Дэн встал и начал изображать, как он летает над кишащей акулами гаванью. Глядя на это, Эми приняла решение не говорить ему о том, что она узнала о смерти родителей. Она просто не смогла бы сказать ему. Причина была очевидна: за шутками брат скрывал ранимость и горечь потери родителей, он был слишком маленьким, их образ не успел запечатлеться в его памяти. Эми могла постараться понять это. Хотя бы немного.
Эми прикоснулась к шее, на мгновение забыв, что ожерелье бабушки потеряно. От его отсутствия Эми ощущала себя еще более одинокой, чем прежде. И это необъяснимое чувство внутри — нечто, что ей нужно помнить, — было всепоглощающим и страшным. И все это ей придется утаить от Дэна.
«Он терпеть не может, когда я веду себя как старшая сестра. Но ведь я и есть старшая».
— Еда — вот, что пойдет тебе на пользу, — сказала Нелли, похлопав ее по колену. Она встала и вернулась на кухню, чтобы продолжить стряпать.
Эми завернулась в мамину куртку и вдруг почувствовала, что подкладка немного надорвана. Единственная мамина вещь, которая наконец оказалась у нее, и та порвана! Эми тяжело вздохнула. Она начала искать рукой дырку на подкладке, когда послышался треск разрывающейся ткани. Тогда она села и осмотрела разорванную подкладку более внимательно. Очевидно, куртка уже однажды разрывалась по шву и была зашита.
Эми запустила руку в дырку и извлекла из нее тонкий листок бумаги, вырванный из записной книжки.
— Что это? — Дэн приблизился, чтобы получше рассмотреть находку сестры.
— Листок, вырванный из записной книжки, он был спрятан за подкладкой.
Сердце Эми бешено заколотилось, и она прочла вслух то, что было написано карандашом на листке.
28 июня 1937
Любое место теперь представляется ненадежным. Война маячит на горизонте, и отныне ничто не кажется обыденным или безопасным от Натала до Карачи. Они боятся нас, и это хорошо.
Покинули Бандунг и прилетели в Дарвин. Здесь мы отослали обратно парашюты, чтобы быть налегке, оставив только куртки. Дж. П. был проинструктирован доставить это письмо тебе лично. Завтра мы отправляемся в Лаэ. Затем поплывем через Тихий океан до Хауленда.
Мне жаль сообщать о том, что нам так и не удалось отыскать нашего наемного убийцу Ш. или обнаружить хоть какие-то сведения о его возможном местонахождении. Я смогла добраться из Бандунга до Батавии и разыскать нашего информатора. Он поведал о белом человеке со шрамами, который, по словам местных, пришел из-за гор. Сам он был цел и невредим, но не его разум. То, что он пережил, лишило его опоры.
Здесь, в Дарвине, наш информатор завел нас в тупик. Довольно быстро мы поняли, что этот джентльмен — и это слово следует понимать весьма вольно, поскольку он оказался настоящим шарлатаном, — просто выжидает, пока ему снова заплатят. Все его предложения — пустой звук. Он даже имел наглость продать мне кольцо под предлогом, будто оно принесет удачу; я приобрела его в надежде, что оно поможет мне в поиске информации. Но ничего не вышло. Когда я вновь спросила его, известно ли ему что-либо о Ш., он ответил, что они оба были в яме, но об этом не стоит волноваться. После он захохотал, и на этом его ответ был исчерпан. Он наслаждался тем, что не предоставил мне никакой информации… и еще заставил заплатить за это.
Я перемещаюсь по синему небу. Никаких перевалочных пунктов, где нас легко могут найти. Только небо.
АЭ
— Я не понял, — начал. Дэн. — Как ты думаешь, кто этот АЭ? Австралийский чувак, летающий на самолете?
