* * *
В этот раз, когда Александр пришел из школы в типографию, его ожидал не только дед, но и Машенька. То есть Царь-девица в обличье маленькой девочки. Они разговаривали, но при появлении Сашки смолкли.
— Ну как там мое задание? — бодро спросил дед.
Вместо ответа мальчик расстегнул рюкзак, и вытащил оттуда "Маугли". Дед тихонечко засмеялся, обернулся к Маше:
— Как я и ожидал, — сказал он.
А потом продолжил:
— Это, ребята, не совсем обычная книга. Если посмотреть сзади, на выходные данные, вы увидите что там не всё обычно. В свое время это было популярно, и у нас, и за границей. Например, в Испании в один год объявили Сервантеса лучшим писателем мира, и выпустили уникальную книгу, "Дон Кихот". Там из уважения к автору нет ни одного переноса. По тем временам, когда не было компьютеров, это была долгая и кропотливая работа…
Дед взвесил книгу на руке, открыл ее, прищурился. Словно оружие оценивал.
— Тогда, кажется, было столетие со дня рождения Киплинга. Несколько человек, работавших на очень большой типографии, решили вот таким образом почтить память писателя. Форзац, то есть лист, приклеенный к обложке, сделан из сандаловой бумаги. Уж не знаю, — вздохнул дед, — выпускают ли ее сейчас? Но когда открываешь, тебе кажется, что это шкатулка с драгоценностями. Здесь тоже нет ни одного переноса. Шрифт разрабатывал очень известный художник, он же рисовал и иллюстрации. Все здесь расположено в строгой гармонии. Каждая картинка и даже каждая линия — на своем месте. Тебе кажется, что текст обрамляют лианы — но присмотревшись, можно увидеть многое. Там, где рассказывается о встрече с удавом Каа — проглядывает змеиная голова. Там где идет битва волков с рыжими псами — лианы сплетены в такой же форме. Сразу этого не увидишь, только когда читаешь. Точно напротив слов, в нужном месте.
— Говорят, что страницы этой книги легко перелистываются пальцем. Но если ее положить на окно — даже сильный ветер не сможет этого сделать. Я проверял, — дед засмеялся.
— Да и сама бумага необычная, — продолжал он. — По легенде, на бумажную фабрику поехал специальный человек, и специально для него сделали маленькие партии листов. В партию, которая должна была послужить главой, где Маугли похищают бандерлоги, добавили муку из перезрелых бананов. Где присутствует Шерхан — добавлен настоящий тигриный мускус. А где Маугли встречает девушку — там дурман трава… Только я думаю, это была не легенда…
— Дед, тут не указан тираж! — воскликнул Саша, к тому времени завладевший книгой. Он сразу полез на последнюю страницу, к выходным данным, но не сразу заметил отсутствие цифр.
— Глазастый, — одобрил Милослав Мстиславич. — Тиража нет, и этому тоже есть причина. Я так и думал, что ты именно Маугли принесешь. Конечно, повторить такой шедевр мы не сможем, но кое-что оттуда возьмём. Размеры, переплет, структуру и цвет бумаги, и стиль шрифта. Уж очень-очень он мне самому нравится. Шедевр на то и шедевр, чтоб от него отталкиваться. А бумагу такую я уже и заказал.
— А что здесь она делает? — бесцеремонно спросил Александр, но пальцем указывать не стал.
— Машенька пришла посмотреть, как работа движется. Не надо ли чего двум добрым молодцам? — весело произнес дед. — Ну и заодно взглянуть на наше совместное творчество.
— Наше? — недоверчиво произнес мальчик.
— Ну да. Я вот, например, дал ей почитать историю, где твой миренден обретает имя.
— Хорошо, кстати, получилось, — вставила свое слово "девочка".
— Можешь и сам почитать…
Сашка, злобно сопя, влез в одно из кресел, и начал читать.
— Не обращай внимания, Машенька. Он всегда сопит. Полипы в носу, наверно, — говорил дед. — Так на чем мы с вами остановились? По-моему, на истории, как усмиряли Йому?
Глава так и называлась:
Имена.
Костей стоял и наблюдал, как Илия выпускает из лука стрелу за стрелой. Мишенью служила колода, поставленная стоймя за сто шагов от стрелка. Если стрела шла мимо, то Илия сжигал ее еще на лету. Тонкое древко вспыхивало голубым пламенем, и, рассыпая искры, превращалась в пепел.
Илия старался, сопел, и перед каждым выстрелом покрепче утаптывал землю. Однако колода стояла непоколебимо, не обращая внимания на сопения и притаптывания никакого внимания.
В конце концов Илия умудрился попасть в нее. Стрела чиркнула по самому боку, однако Илия не растерялся. В мгновения ока он сжег не только стрелу, но ни в чем не повинную колоду как спичку. Яркий свет, хлопок — и на месте суковатого бревна осталась кучка пепла.
Илия отбросил лук в сторону.
— Не хочу, чтобы меня называли Илией, — заявил он. — Дурацкое имя.
— А как ты хочешь, чтобы тебя звали? — настороженно спросил Костей.
— Я хочу, чтобы меня называли Молнией!
— Почему — молнией?
Илия взглянул в сторону сожженной колоды. Костей тоже посмотрел, а потом сказал:
— Имя — это важно. От характера зависит — будут тебя звать Илией, Илюшей или Илюсиком. А «молния» — имя женское, — добавил он.
Младший брат только фыркнул.
— Ну ладно, — миролюбиво протянул Костей. — Пусть не молния. Пусть это будет удар молнии. Перун… Пойдет?
— Хорошее имя, — обрадовался Илья. — Слушай, еще лучше, чем я придумал.
И тут Илия-Перун снова помрачнел. Опят старший брат его перехитрил! Свое слово выше поставил. Он постарался не выдать своего недовольства, но, видимо, не сильно преуспел в этом.
— Да ладно тебе дуться — еще миролюбивей сказал Костей. — Молния — это глупо… Если хочешь, вон, мирендену имя придумай.
Илья перевел взгляд на крылатого пса. Миренден, прикованный к крыльцу цепью толщиной со столетнюю ель, мирно посапывал на снегу. На самом деле цепь была данью традиции. Миренден мог порвать ее в любой момент — и прийти на помощь, как только чувствовал, что кому-то из семьи угрожает смертельная опасность.
— Миренден? — протянул Илья. Крылатый пес не откликнулся — у него действительно не было имени.
— Я назову его — Семаргл, — важно заявил новоиспеченный Перун.
— Почему — Семаргл? — растерянно спросил Костей.
— Не знаю, — радостно ответил Илия-Перун. — Красиво. Семаргл! — позвал он громче.
Пес поднял голову, и помахал шипастым хвостом.
На крыльце показалась сестра. Она нахмурилась, заметив сожженную колоду.
— Эй, малышня! Бабушку пойдем слушать, — сказала Леля больше утвердительно, чем спрашивая.
Долговязый Костей и вечно лохматый Илия ровно кивнули. Леля открыла тяжелую дверь, что вела в подпол, и жестом позвала братьев.
— Опять? — спросил из темноты дребезжащий старческий голос.
— Ба, расскажи еще раз про Ледяного зверя, — заискивающе попросил Илия. Последовала очень долгая пауза.
— Ох, вернется отец, он вам устроит зверя… Ладно, слушайте, — старческий голос окреп, и стал ровнее.
— Когда зима идет на поворот, в лесной чаще просыпается Ледяной зверь. Он находит большое озеро и выпивает его до дна. А потом становится огромным, как гора, и сильным как ураган. Тогда он поворачивается на юг, и идет вперед. Сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей. Он не замечает леса, перепрыгивает через горы. Никто не знает, почему он просыпается, и куда идет. Некоторые считают, что это холодная ярость зимы собирается в один комок, и пытается завладеть всей землей. Другие рассказывали, что он ищет Солнечного зверя, и они оба погибают в лютой схватке, но земля, чувствуя их боль, поворачивается, и тогда у нас наступает лето, а там, далеко, на юге — зима…
— Ба, а ты его видела?
— Нет. Да и зачем? Он идет своей дорогой.
— А если его убить, то Солнечный зверь победит, и всегда будет лето? — мальчишки затаили дыхание.
