Бен приготовился к худшему, но он и представить не мог, какое зрелище предстанет перед его глазами через десятые доли секунды.
Взбесившийся поезд, окутанный вихрями пламени, врезался в стену, исторгнув феерический фонтан искр. Поезд проскользнул сквозь красный кирпич кладки словно лента дыма, растворяясь в воздухе. С ним исчезли вопли детей и оглушительный рев локомотива.
Через две секунды вновь наступила кромешная тьма. Силуэт приютского здания — целого и невредимого — обозначился на ночном небе в свете далеких огней «белого города» и Майдана, лежавшего в сотнях метров к югу. Туман втянулся в трещины в стене, и вскоре не осталось ни малейших следов драмы, разыгравшейся на глазах Бена. Мальчик медленно подошел к стене и приложил ладонь к неповрежденной поверхности. Электрический разряд ударил ему в руку и сбил с ног. Бен увидел, как на стене проступил черный, дымящийся след его ладони.
Поднявшись с земли, мальчик почувствовал, что сердце его бьется учащенно, а руки дрожат. Он глубоко вздохнул и вытер слезы, выступившие от удара током. Спустя некоторое время, решив, что уже достаточно успокоился, Бен неспешно обогнул здание и зашагал обратно к черному входу. Применив трюк, которому его научил Рошан, он благополучно справился с внутренней щеколдой, потихоньку открыв ее, в темноте миновал кухню и коридор и наконец очутился у подножия лестницы. В приюте по-прежнему стояла тишина. Выходило, что кроме него никто не услышал грохота поезда.
Мальчик вернулся в спальню. Друзья его безмятежно спали. На оконном стекле не было ни единой трещины. Бен бегом пересек спальню и, задыхаясь, рухнул на кровать. Он снова взял часы с тумбочки и снова проверил, который час. Он мог бы поклясться, что отсутствовал в здании минут двадцать. Но стрелки показывали три часа, как в тот момент, когда он проснулся. Бен поднес часы к уху и услышал ровное тиканье механизма. Положив их на место, он попытался привести в порядок свои мысли. Бен усомнился, что действительно стал свидетелем фантастического явления и воочию видел поезд, объятый пламенем. Может, он никуда не выходил из спальни, и вся сцена ему приснилась? Глубокое дыхание ребят в комнате и невредимое стекло как будто полностью это подтверждали. Возможно также, что он стал жертвой собственного воображения. В смятении чувств, Бен закрыл глаза и тщетно попытался заснуть, понадеявшись, что если он притворится спящим, то тело попадется на удочку.
На рассвете, когда солнце едва забрезжило над «серым городом», мусульманским кварталом в восточной части Калькутты, Бен выскочил из постели и помчался на задний двор, чтобы при дневном свете осмотреть стену здания. Никаких следов поезда он не обнаружил. Бен уже был готов признать, что в самом деле видел сон — необычайно яркий, но именно сон. Как вдруг краем глаза заметил небольшое темное пятно на стене. Мальчик подошел поближе и узнал отпечаток своей руки, явственно вырисовывавшийся на глинистой кладке. Бен вздохнул и поспешил вернуться в спальню, чтобы разбудить Йена, который в первый раз за много недель смог забыться в объятиях Морфея. В ту ночь он против обыкновения спал как убитый, избавленный от навязчивой бессонницы.
В свете дня очарование Дворца полуночи поблекло. То, что дом знавал лучшие времена, бросалось в глаза с безжалостной очевидностью. Члены общества «Чоубар» могли бы испытать настоящее потрясение, увидев свой волшебный островок без флера таинственности, которым окутывали его звездные ночи Калькутты. Однако рассказ Бена смягчил шок от столкновения с реальностью. Ребята слушали в почтительном молчании. Лица их выражали гамму эмоций, от удивления до недоверчивости.
— И пропал в стене, словно был сделан из воздуха? — переспросил Сет.
Бен кивнул.
— Это самая невероятная история из всех, что ты выдумал за последний месяц, Бен, — заметила Изобель.
— Я ничего не выдумывал. Я это видел, — возразил он.
— Никто не сомневается, Бен, — примирительно сказал Йен. — Но мы все спали, и никто не слышал ни звука. Даже я.
— Вот что невероятнее всего, — оживился Рошан. — Может, Банким подмешал что-то в лимонад?
— Вы не можете отнестись к этому серьезно? — уточнил Бен. — Я видел след руки.
Никто не ответил. Бен перевел взгляд на тщедушного астматика — того члена общества, кто был наиболее доверчив, когда речь шла о сверхъестественных явлениях.
— Сирах? — требовательно обратился к нему Бен.
Мальчик вскинул голову и посмотрел на остальных, оценивая обстановку.
— В Калькутте не первый раз происходит что-то подобное, — заявил он. — Вспомним, например, легенду о Гастингс-Хаусе.
— Не понимаю, какая связь между этими историями, — не поддержала его Изобель.
Легенду о Гастингс-Хаусе, старой резиденции губернатора провинции, находившейся к югу от Калькутты, Сирах любил больше всех. Пожалуй, она была самой знаковой легендой о привидениях — таинственной и леденящей кровь — именно такой, какой должна быть настоящая история о привидениях, и какие попадаются крайне редко.
Как гласило местное предание, по ночам в полнолуние призрак Уоррена Гастингса, первого губернатора Бенгалии, прибывал в карете к парадному крыльцу своего бывшего особняка в Алипуре.[10] В доме дух исступленно разыскивал важные документы, пропавшие в бурные дни его правления.
— Жители города видел и его в течение десятков лет, — не согласился Сирах. — Это так же точно, как и то, что в сезон муссонов затопляет улицы.
Между членами общества «Чоубар» возникла жаркая перепалка по поводу видения, посетившего их друга. От участия в обсуждении воздержался лишь сам Бен. Через несколько минут, когда все возможности для разумного диалога были исчерпаны, лица участников словесной баталии повернулись к фигуре в белом, наблюдавшей за ними с порога зала без потолка, где они собрались. Один за другим спорщики замолчали.
— Я не хотела вас прерывать, — сказала Шири несмело.
— Слава богу, что прервала, — отозвался Бен. — Мы всего лишь спорили. Для разнообразия.
— Я слышала окончание, — призналась Шири. — Ты что-то видел ночью, Бен?
— Уже не знаю, — честно сказал мальчик. — А ты как? Тебе удалось ускользнуть от бдительного ока бабушки? Мне показалось, что ночью мы поставили тебя в затруднительное положение.
Шири улыбнулась, покачав головой.
— Бабушка очень добрая, но иногда она поддается навязчивым идеям. Она уверена, что меня на каждом шагу окружают опасности, — пояснила Шири. — Она не знает, что я здесь. Поэтому я ненадолго.
— Почему? Мы собирались пойти сегодня на пристань, ты могла бы к нам присоединиться, — заявил Бен к удивлению остальных ребят, впервые слышавших о таких планах.
— Я не могу отправиться с вами, Бен. Я пришла попрощаться.
— Что? — воскликнули в унисон несколько голосов.
— Завтра мы уезжаем в Бомбей, — сказала Шири. — Бабушка считает, что оставаться в этом городе небезопасно, и нам нужно его покинуть. Она запретила мне снова видеться с вами, но мне не хотелось уезжать, не попрощавшись. За десять лет вы — мои единственные друзья, пусть только на одну ночь.
Бен потрясенно уставился на нее.
— Едете в Бомбей? — вскипел он. — Зачем? Твоя бабушка хочет стать кинозвездой? Это вздор!
— Боюсь, что нет, — печально подтвердила Шири. — Я пробуду в Калькутте всего несколько часов. Надеюсь, вы не станете возражать, если я проведу их с вами.
— Мы были бы в восторге, если бы ты вообще осталась, Шири, — сказал Йен, выразив общее мнение.
— Минутку! — закричал Бен. — С какой стати нам прощаться? Всего несколько часов в Калькутте? Невозможно, барышня. Ты можешь прожить сто лет в этом городе, не поняв и половины того, что тут творится. Ты не должна уезжать просто так. Особенно теперь, когда стала полноправным членом общества «Чоубар».
— Скажи это моей бабушке, — промолвила Шири со смирением.
— Что я и собираюсь сделать.
— Гениальная идея, — оценил Рошан. — Ночью ты выступил как нельзя лучше.
— Маловерные, — пожаловался Бен. — А как насчет клятв нашего общества? Нужно помочь Шири найти дом ее отца. Никто не уедет из города, пока мы не найдем дом и не раскроем его тайны. Точка.
— Я — за, — высказался Сирах. — Но как ты собираешься достичь цели? Пригрозишь бабушке Шири?
— Порой слова сильнее шпаги, — заявил Бен. — Кстати, кто это сказал?
— Вольтер? — съязвила Изобель.
Бен не обратил внимания на иронию.
— Так кому принадлежат мудрое изречение? — спросил Йен.
— Ясно, что не мне. Мистеру Картеру, — пояснил Бен. — Скажем, с твоей бабушкой будет разговаривать именно он.
Шири потупилась и покачала головой.
— Не выйдет, Бен, — сказала девочка безнадежно. — Ты не знаешь Ариами Бозе. В упорстве с ней никто не сравнится. Упрямство у нее в крови.
