— Д-да, — я с сомнением вглядывалась в небеса.
— Под ними, там, где небо встречается с морем… полоска… чуть-чуть светлее линии горизонта.
Горизонт казался таким далеким!
— Вот это он и есть. Великий Русалочий Риф. Он — как гигантская стена; он больше всего, что ты видела в своей жизни. Риф состоит из скал и кораллов всех цветов и оттенков, какие только можно себе представить. А тюрьма находится по другую сторону примерно в километре от него. Чтобы в нее попасть, нужно перебраться через Риф.
У меня упало сердце, — точь-в-точь, как тяжелый камень падает на морское дно.
— Шона, но это же в тысяче километров отсюда!
— Мы что-нибудь придумаем, — отозвалась она. Потом, порывшись среди гальки, подобрала два камушка и один протянула мне.
— Что это?
— Камушки дружбы. Они означают, что мы теперь лучшие подруги. Если ты, конечно, не против…
— Конечно, не против!
— Смотри, они почти одинаковые. — Шона показала мне свой камушек. — Мы обе должны всегда носить их с собой. Это значит, что мы всегда готовы помочь друг другу. — А потом тихо добавила: — И что мы найдем твоего папу.
Я окунула свой камушек в воду. Он сразу стал, гладким и блестящим.
— Это самый лучший подарок из всех, которые мне делали!
Шона спрятала свой камушек в хвостовой карман, а я сунула свой в карман куртки. Потом посмотрела на полосу света, которая всё ширилась, поднимаясь от горизонта.
— Ну что, поплыли? — Шона соскользнула в воду. — Пора.
Мы не торопясь вернулись к Радужным Камням.
— До воскресенья? — спросила я перед тем, как попрощаться.
Шона смущенно порозовела.
— Лучше до понедельника.
— Я думала, ты по понедельникам не можешь.
— Постараюсь. Я смогу. Просто, понимаешь, в понедельник утром у нас показательный урок по плавтанцу, и мне придется делать тройные сальто. Мне нужно выспаться перед выступлением.
— Тогда до понедельника, — улыбнулась я. — И удачи тебе.
К тому времени, как я добралась до дома, я так устала, что смогла бы заснуть стоя. Но в голове у меня гудело от всевозможных мыслей и вопросов. И еще мне было ужасно грустно. Да, я знаю, где мой отец. Но как до него добраться? Найдем ли мы его? У меня было такое чувство, будто я, едва найдя, тут же потеряла его снова. Да и маму я тоже, оказывается, совсем не знала. Если бы только она вспомнила!
Уже в полудреме мне пришли на ум слова Шоны: «в русалочьих местах зелье забвения может полностью утратить силу».
Ну конечно же!
Теперь я точно знала, что мне делать.
По воскресеньям мама всегда спит допоздна. Она говорит, что даже у Бога был один день на отдых, а, значит, и у нее тоже может быть. Я не смею будить ее до тех пор, пока она сама не встанет, а происходит это обычно не раньше полудня.
Короче, я бродила по яхте, ожидая, когда же проснется мама. А вдруг она продрыхнет до вечера? Вот будет катастрофа! Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мистер Бистон явился раньше, чем мы с ней поговорим. Так что придется нарушить Закон.
Я тихонько вошла в мамину комнату и уселась на дальний конец кровати.
— Мам, — позвала я громким шепотом.
Она не шевельнулась. Тогда я пододвинулась поближе и склонилась у нее над ухом.
— Мам, — повторила я чуть громче.
Мама приоткрыла левый глаз и тут же снова закрыла его.
— Четенадо? — пробормотала она.
— Вставай.
— Шточилось?
— Я хочу куда-нибудь пойти.
Мама застонала и перевернулась на другой бок.
— Я хочу, чтобы мы вместе куда-нибудь сходили. Тишина.
— Пожалуйста, вставай.
Она снова повернулась ко мне и разлепила веки.
— Мы никогда ничего не делаем вместе.
— Но почему именно сейчас? Дай мне поспать. И вообще, сколько сейчас времени?
Я быстренько отвернула будильник в другую сторону.
— Уже поздно. Ну вставай, мам. Пожалуйста. Перевернувшись на спину, мама протерла глаза.
— Похоже, ты от меня всё равно не отстанешь…
Я заискивающе заулыбалась.
— Иди. Я сейчас встану.
Я не двинулась с места.
— Ага, я выйду, а ты тут же снова уснешь.
— Эмили! Я сказала, что встану, значит, встану. А сейчас оставь меня в покое! И, если хочешь заслужить прощение, завари-ка мне чаю покрепче.
— Ну, и куда же ты так рвешься, что даже не дала мне выспаться? — поинтересовалась мама, откусывая кусочек тоста.
Я точно знала, куда мы поедем, — в Корабельную бухту. От нее ближе всего до Радужных Камней, если добираться по суше. Изучив автобусные маршруты, я отыскала автобус, который должен был довезти нас практически до места. Мы сойдем на остановке около побережья и немного прогуляемся по пляжу. Может, это как-то оживит мамину память.
— Хорошо бы уехать на целый день, прогуляться вдоль побережья, — как бы невзначай предложила я, запихивая в рот кусок тоста с мармеладом.
— А как же мистер Бистон?
— А что мистер Бистон? — я едва не поперхнулась.
— Нам надо вернуться домой к трем. Мы же не можем бросить его одного.
— Ну, мам! Неужели нельзя хоть разок отменить ваше свидание?
— Эмили, сколько раз тебе повторять?! Мистер Бистон наш хороший друг и очень одинокий человек. Ты прекрасно знаешь, что мне не хочется его огорчать. Вот он за все эти годы ни разу не отменил нашу встречу, и я тоже не могу поступить иначе. И не называй это свиданием.
— Какая разница!
Бессмысленно сейчас объяснять ей про этого «одинокого» человека. Да и потом, что я, собственно, знаю? Почти ничего. В горле у меня внезапно пересохло, так что я с трудом проглотила остатки тоста. Так или иначе, у нас хватит времени, чтобы добраться до бухты. А там, может быть, удастся совершенно случайно опоздать на автобус… В крайнем случае, еще что-нибудь придумаю. Должна придумать.
— Очень мило, — заметила мама, глядя в окно. Автобус, подпрыгивая на ухабах, катил по дороге, идущей вдоль берега моря. Еще немного, и он свернет в глубь материка. С этой стороны море казалось совсем другим, и я никак не могла решить, на какой остановке нам лучше сойти. Наконец я заметила вдали знакомое нагромождение скал. Здесь! Вскочив, я нажала на сигнал остановки.
— Нам сейчас.
— А знаешь, я почти рада, что ты меня разбудила, — сказала мама, когда мы вышли из автобуса. — Но это, конечно, не значит, что так теперь надо поступать каждое воскресенье! — Пройдя немного вперед, она уселась на увитую плющом скамейку с видом на море и принялась рыться в сумке. — Ты выбрала очень симпатичное местечко…
— Ты что делаешь?
— У нас сейчас будет пикник, — ответила она, вытаскивая пакет с бутербродами.
— Только не здесь!
Мама огляделась по сторонам.
— А по-моему, тут лучше всего.
— Мы же уселись у самой дороги! Давай спустимся к морю.
Мама нахмурилась.
— Ну хоть чуть-чуть! Пожалуйста! Ты же обещала.
— Ничего подобного! — возмутилась мама, но всё же убрала бутерброды обратно в сумку.
Мы двинулись вниз по тропинке, спускавшейся к морю, но метров через пятьдесят она резко оборвалась у крутого каменистого спуска.
— Ну, и что дальше? — мама посмотрела по сторонам.
— Давай спустимся.
— Ты что, шутишь?! Посмотри на мои туфли…
Я посмотрела. И как я не догадалась предупредить ее, чтобы не надевала босоножки на высоченной платформе!?
— Туфли как туфли, — сказала я.
— Эмили, я не собираюсь ломать каблуки только потому, что тебе взбрело в голову слезать с отвесной скалы. — Она повернулась, чтобы идти назад.
— Нет, подожди!
Я была в отчаянии. Она не может уйти! Она должна увидеть Радужные Камни!
Сквозь колючие заросли дрока вниз вилась едва заметная тропинка, неровная и каменистая, но всё же не такая крутая, как лежащий перед нами обрыв.
— Можно пройти здесь, — я показала. — Смотри, совсем чуть-чуть спуститься, а потом дорожка почти ровная.
— Ну, не знаю, — мама с сомнением посмотрела на тропинку.
— Давай попробуем. Я пойду впереди и, если ты споткнешься, тебя поймаю.
Я улыбнулась так, чтобы появилась ямочка на левой щеке, и мама не выдержала:
— Ладно. Но если я из-за тебя переломаю ноги, будешь каждый день приносить мне завтрак в постель.
— Договорились.
Я пробиралась между колючек и камней, поминутно оглядываясь назад, на маму. Как ни странно, нам удалось завершить спуск целыми и практически невредимыми.
— Ай, крапива! — мама потерла локоть, потом, нагнувшись, сорвала листок подорожника и приложила к руке.
Я с улыбкой посмотрела вперед. От Радужных Камней нас отделяла лишь узкая полоска воды. Было видно, как волны перехлестывают через скалы, рассыпаясь в воздухе многоцветными брызгами.
