– Правильно ли я вас поняла… – Алия блуждала по вестибюлю госпиталя, точно призрак по деревенскому кладбищу. Ее голос был на одну октаву ниже обычного, и если не закрыть глаза, можно было подумать, что это говорил Торквин. – Вы предлагаете не открыть тот разлом, а просто – ввух! – перенестись назад во времени в Древнюю Атлантиду и уже там найти и вернуть Эли.
– Именно, – подтвердил я.
– С помощью локулуса путешествия во времени, – продолжила Алия.
– Правильно, – кивнул я.
– Которого у вас нет, – добавила она.
– Но… – одновременно произнесли мы с Кассом и Марко.
Она оборвала нас убийственным взглядом красных, как у зомби, глаз.
– Мы справимся, – пискнул я. Я надеялся, что это прозвучит смело, но вышло как-то неубедительно.
– Но даже если, если бы он у вас был, как бы вы нашли Эли? – спросила Алия. – Разве можно с такой точностью указать, в какой именно момент вам нужно перенестись?
– Локули обычно сами подсказывают, как они работают, – сказал Касс.
– Многообещающе, – протянула Алия.
– Вы правы, – вмешался я. – Но вот что я думаю – если мы просто возьмем и выдернем меч из разлома, из него тут же выскочит огромная и не очень дружелюбная зеленая глыба и мы все, вполне вероятно, пойдем ей на ужин. Или, если нам повезет, этого не случится, потому что остров успеет подняться, или потонуть, или перевернуть вверх дном, что так или иначе убьет всех, кто будет на нем. Так что… меч или локулус? Выбирайте что-то одно.
Алия отвела взгляд. Марко ткнул меня локтем в ребра:
– Хорошо сказал, Джек.
Потирая лоб, она медленно отошла в сторону. Вестибюль постепенно приходил в движение: один за другим просыпались ее телохранители, повстанцы и солдаты Масса. Снаружи все еще было темно, но я уже слышал первые крики птиц из джунглей. Солнце вскоре взойдет, и нам надо будет выдвигаться. Быстро.
Наконец Алия развернулась и направилась назад к нам. Выглядела она при этом лет на сто старше.
– У вас осталось два Чуда света – если я не ошибаюсь, одно в Турции и еще одно в Египте.
Я кивнул:
– Храм Артемиды и Александрийский маяк.
– Куда отправитесь? – спросила она. – Вендерс дает какие-то указания?
Я помотал головой:
– Его знания основываются на древних записях до разрушения Атлантиды. Массарим тогда еще не успел забрать и спрятать локули.
– В этом и состоит главная проблема, не так ли? – Алия достала из кармана серебряную монету и подкинула ее высоко в воздух. – Орел за Александрию, и решка за Эфес.
– Орел! – крикнула Элоиза.
Алия поймала монету и шлепнула ею по внешней стороне запястья:
– Решка.
Элоиза, сцепив на груди руки, откинулась на пол:
– Так и знала.
– Постарайтесь поспать, – сказала Алия. – Отправление в семь.
* * *
Вновь тот же сон.
Я пытаюсь побороть его. У меня нет на это времени. Солнце вот-вот взойдет. Пожалуйста.
Но точно мощный магнит, сон затягивает меня… все глубже и глубже…
Пока я не оказываюсь посреди луга под хмурым небом, по которому скользят тяжелые тучи. Песня гептакиклоса ревет, словно сирена на горячем ветру. Я слышу гогот перепуганных животных. Горожане по другую сторону ворот требуют встречи. Они выкрикивают имя: «Ула’ар… Ула’ар…»
Я держусь в стороне. Я…
Кто?
Обычно в этих снах я быстро понимаю, кто я, Караи или Массарим, всегда либо один брат, либо другой. Но в этот раз я не знаю. Я продолжаю ощущать себя самим собой.
На мгновение меня охватывает надежда. Может, я еще достаточно в сознании. Может, мне удастся проснуться, улечься поудобнее и увидеть невинный приятный сон о шоколадном мороженом, или как я играю в баскетбол в команде «Индиана Хузерс», или как сражаюсь с монстрами в «World of Warcraft».
Может, если я хорошенько шлепну себя по лицу… еще сильнее… ЕЩЕ…
– Джек, что ты делаешь?
Я поворачиваюсь. Эли бежит ко мне по лугу. Она держит в руке локулус силы, а следом за ней несется король Ула’ар. Но почему-то он вновь статуя, поэтому с трудом переставляет ноги, а его мраморная кожа взрывается мелкими осколками при каждом движении. Он кричит:
– Я доберусь до тебя, Бэтмен!
Но это совсем не смешно и не странно, ничего страшнее я в жизни не слышал, потому что он догоняет Эли и на ее лице написана безнадежность.
– Джек, ЛОВИ! – кричит она и бросает локулус высоко в воздух.
Я прыгаю, взмываю вверх точно вертолет. Но Ула’ар тоже отталкивается от земли. Мы оба тянемся к локулусу, и в миг, когда мои пальцы должны его коснуться, он превращается в огромное зеленое чудовище и выдыхает огненное кольцо.
Я чувствую, как мое тело окутывает пламя, и кричу изо всех сил…
– Ее здесь нет, – пробормотал Касс.
– Что-о?! – я так резко сел, что у меня заломило спину.
Я был на полу госпиталя Масса. Рядом лежали Касс и Марко, а за ними – повстанцы и массарины.
– Опять тот сон? – спросил Касс.
– Да, – ответил я. – То есть нет. Не сон. Все было иначе. Я был там. Я как Джек. И Эли…
Касс не слушал. Сев, он посмотрел в окно.
Я взглянул на часы – 6:15. Снаружи доносился топот множества ног. Целый гарнизон Масса направлялся по двору к госпиталю. За день до землетрясения почти все в лагере убежали на пляж. Кого-то убили атлантийские звери. Небольшая группа принесла прошлой ночью сундук Вендерса. Это были оставшиеся. Выжившие. Видимо, в целях безопасности они провели ночь на пляже.
Похоже, до них уже дошел слух о новом союзе, судя по тому, что одетые в коричневые рясы монахи разговаривали с потрепанными повстанцами Караи. Это нельзя было назвать братской вечеринкой, но хотя бы никто не пытался никого убить. Пришлось даже несколько раз моргнуть, чтобы удостовериться, что мне все это не снилось.
– О-о-ох… – простонал Марко, нехотя покидая нагретое место на полу. – Может, мы сможем устроить пикник вокруг костра?
Я пихнул его в ребра. Но глаза мои были устремлены на высокую женщину, только что показавшуюся из-за деревьев.
Мама.
Мне до смерти хотелось позвать ее. Наверное, если тебе в шесть лет скажут, что твоя мама умерла, а потом это окажется неправдой, что-то в тебе навсегда застрянет в шестилетнем возрасте. Она немедленно заметила мое лицо в окне. Я успел увидеть короткий кивок, и она отвернулась.
– Раз мы все теперь друзья, – прошептал Касс, – ты расскажешь Алии о своей маме?
– Может быть, – ответил я. Спящие в вестибюле зашевелились, просыпаясь, и начали выбегать наружу. – Но не сейчас. Идем. Присоединимся к ним. Ведем себя приветливо. Не выпячиваемся.
– Не выпячиваемся? – прошипел Касс таким тоном, будто я попросил его станцевать на пне голым.
Меня вынесло из дверей вместе с толпой. На лицах большинства повстанцев читалось облегчение, но в обоих лагерях оставались такие, кто держался настороженно и напряженно. Несколько остались на границе джунглей и явно не собирались двигаться вперед, точно остерегаясь какой-то засады. Но к ним, тепло улыбаясь, уже направилась Алия в сопровождении своих телохранителей.
– Мои дорогие друзья, верноподданные Караи и Масса, проходите, проходите! Вам нечего бояться, но есть что обрести. Пусть вам пока кажется это невероятным, но мы на самом деле…
Она продолжила свою торжественную речь, и оба лагеря собрались вокруг нее, чтобы послушать. Я держался края толпы, и уже через считаные минуты рядом со мной встала мама. Мы оба, не глядя друг на друга, отступили на пару шагов.
– Я что, шагнула сквозь стекло и оказалась в Зазеркалье? – прошептала мама. – Или это происходит на самом деле?
Я говорил тихо и быстро. Я рассказал ей обо всем – о приступе Марко, восстановлении локулуса исцеления, перемирии между Масса и Караи, новом локулусе и наших открытиях, сделанных благодаря судовым журналам Вендерса.
– Мы собираемся найти локули телепортации и путешествия во времени, и начинаем сегодня.
Мама ничего не ответила.
– Ты все поняла? – спросил я уголком рта.
– Да. Я… я просто поражена. Из-за перемирия. После стольких лет…
Она быстро сжала мою руку. Ощущение было приятным. Настолько, что мне захотелось запрыгать на месте.
– Может, нам удастся вернуться домой, – сказал я, – и вновь стать семьей.
Несколько секунд мама молчала, а затем тихо произнесла:
– Да.
– Ты… не кажешься счастливой, – заметил я.
– Я безумно счастлива, Джек, – возразила она. – Просто… Просто я боюсь, что все это начнет рушиться.
– Мы найдем их, мам…
Она шикнула на меня:
– Пообещай мне, Джек, ты больше не будешь так меня называть и сохранишь наш секрет.
