Эмма уже раскрыла рот, но я ее опередила.
— Я точно не знаю. А ты, Эмма? Лучше я поеду и покажу вам на месте.
— А я уверена, если ты опишешь, как туда ехать, то они прекрасно отыщут это место, — твердо сказала миссис Грин. — Вам там делать нечего.
— Нет, нам надо поехать! — запротестовала Эмма. — Ведь там Ева! А этот доктор Муллен такой коварный. Я хочу сама убедиться, что они его возьмут. Кроме того, Ева не знает моего отца и может перепугаться.
Миссис Грин вышла и вернулась через несколько минут.
— Вы можете ехать в папиной машине, — неохотно разрешила она.
Мы вскочили и быстро собрались. Первым делом мы рассказали охранникам (они оказались даже здоровее тех, которых мы видели в лаборатории), куда ехать. Эмма прихватила для нас куртки, поскольку на улице уже было прохладно.
Машина доктора Грина стояла около дома, и мы уселись: Эмма спереди, мы с Ариэль на заднем сиденье. Мою усталость как рукой сняло, я тряслась от нервного возбуждения.
Ехали по ночным улицам. В машине было тихо. Это напомнило мне ту первую ночную поездку с мамой в клинику — неужели все произошло несколько месяцев назад? Тогда я вдруг перестала видеть, и меня везли на обследование. Я боялась, что могу умереть.
Но, может быть, смерть — не самое страшное на свете? Тогда я еще не знала, что мне предстоит пережить. Тогда я не знала, что на самом деле я клон. Что мои родители, которых я любила, готовы были пойти на все, чтобы обмануть смерть. Все это поставило передо мной вопрос: кто я такая?
Я бросила взгляд на Ариэль. Она смотрела в окно. Может, она думает о том же: кто мы такие? Неужели я просто биологическая копия Джессики? Являюсь ли я самостоятельной личностью, или же я генетически запрограммирована на определенное поведение? Эмма говорит, что в каком-то смысле все мы запрограммированы. Если это так, то, возможно, уникальным каждого из нас делает стремление понять эту программу, идти против нее и научиться думать самостоятельно. Ариэль взяла меня за руку.
— Мне страшно, — прошептала она.
— Почему?
— Если нас с Евой оказалось так легко подменить, то какая разница, где она, а где я?
Значит, ее тревожат те же вопросы. И разве это не подтверждает правильность того, о чем я только что подумала? Мы настолько схожи, одинаковы, даже мысли у нас одни и те же. Может, с этим надо смириться?
— Я слышал слова Ариэль, — вступил в разговор доктор Грин. — Могу я кое-что сказать по этому поводу?
— Конечно, — ответила она.
— У тебя, Ариэль, есть душа. Единственная и неповторимая. У тебя, у Евы, у Миранды — у каждой душа разная, только ее. В жизни вам предстоит принимать различные решения, и, возможно, у всех они будут разные. Делая тот или иной выбор, вы сами будете меняться. Жизнь очень сложна. А взрослеть всегда нелегко, даже если ты и не клон. Не так ли, Эмма?
— Да уж, это точно, — согласилась она.
— Открою вам один маленький секрет, — продолжал доктор Грин. — Жизнь не становится легче, даже когда люди взрослеют.
Мы свернули в переулок, который вел к секретной лаборатории. Сердце у меня отчаянно стучало. А если доктор Муллен разоблачил Еву после того, как мы уехали? Что он мог с ней сделать? Правильно ли мы поступили? В тот момент решение казалось верным, но, может быть, я просто искала легкий способ спасти свою шкуру?
Машины остановились перед зданием. Мы видели, как двое наших охранников направились к передней двери. К моему удивлению, они сразу же вошли в здание. Мы ждали. Попытается ли доктор Муллен сбежать? Что он может предпринять?
Наконец я увидела, как охранники вышли на улицу. С ними никого не было. Не в силах сдержать нетерпение, я выскочила из машины.
— Миранда! — предостерегающе крикнул доктор Грин, следуя за мной.
Один из охранников приблизился к нам.
— Что случилось? — спросил доктор Грин.
— Я не знаю, — ответил охранник. — Там никого нет. Все здание пусто.
Я была поражена.
— Не может быть!
Я ринулась внутрь, Эмма с Ариэль бежали за мной. Мы распахивали двери одну за другой. Никого. Мебель, правда, была на месте, но компьютеры и прочее оборудование исчезло.
Наконец мы выдохлись и остановились.
— Он, видимо, предполагал, что мы все расскажем твоему отцу, — сказала я Эмме и с горечью добавила: — Сколько бы не утверждал твой папа, что мы с Ариэль самостоятельные личности, доктор Муллен точно знал, как мы поступим. И не мог не знать! Ведь он нас создал!
Я опустилась на пол и обхватила голову руками.
— Бедная Ева! Он скоро ее раскроет. И будет взбешен.
Эмма присела рядом.
— Он твердо знал, ты все расскажешь, не потому, что он тебя создал, а потому, что знал твой характер. Знал, ты больше заботишься о других, чем о собственной безопасности.
— А вы думаете, мы в безопасности? — заметила Ариэль. — Он наверняка очень зол на нас. Возможно, он даже сейчас за нами наблюдает.
Она взглянула на камеру на стене. Я почувствовала на спине холодок.
— Вполне возможно.
— Только этого не хватало, — скривилась Эмма.
Мы поспешили наружу.
— Что, если Ариэль права? — вслух спросила я. — Тогда он уже точно знает про Еву.
— Он слишком спешит убраться из города, чтобы следить сейчас за нами, — попыталась успокоить нас Эмма.
— Поехали, девочки, — позвал доктор Грин. — Нам здесь больше делать нечего.
Я обняла одной рукой Эмму, второй — Ариэль, и мы вместе пошли к машине. На этот момент все закончилось.
Я сижу в постели и думаю о Еве. Прошел ровно месяц с тех пор, как она бесследно исчезла вместе с доктором Мулленом.
Я смотрю в окно. Солнце уже встало и вовсю сияет, легкий утренний ветерок колышет занавески над кроватью спящей Ариэль.
Телефонный звонок. Я вскакиваю и хватаю трубку:
— Алло!
— Миранда? Это Ева!
— Ева?!
— Да, это я!
— Я как раз думала о тебе.
— Я знаю. Сегодня ровно месяц, как доктор Муллен увез меня. Я специально постаралась так все устроить, чтобы сегодня позвонить тебе. Это было непросто. И у меня лишь минута, — торопливо добавила она. — Я знаю, ты обо мне беспокоишься. Когда доктор Муллен узнал, что я не Ариэль, он обещал вылечить меня, чтобы использовать как образец. Не знаю, сумеет он это сделать или нет, но сам он, похоже, уверен в такой возможности. Моя ДНК, правда, ему не подходит, но я буду служить моделью для демонстрации клиентам. Я не должна его сердить. Доктор — мой единственный шанс на исцеление.
Пауза.
— Я по тебе скучаю.
— Я тоже очень скучаю, — волнуясь, отвечаю я. — Но я так рада, что ты жива.
— У доктора Муллена оказался запас ДНК Ариэль, и он может продолжать свои эксперименты. А меня он уже показывает многим людям.
— Как твое здоровье?
— Ты имеешь в виду, буду ли я жить?
— Ну... Да.
— Не знаю. Он дает мне какие-то новые препараты, и вскоре мне предстоит операция. Короче, доктор Муллен говорит, что все выяснится через месяц-другой.
— Ты мне позвонишь? Я хочу помочь тебе вернуться к нам.
— Я постараюсь. А теперь мне пора.
— Постой! Где ты находишься?!
— Если я скажу, ты окажешься в опасности. Я слышу в трубке какой-то протяжный звук.
Похоже на корабельный гудок в тумане.
— Вы на берегу океана?
— Миранда, мне пора.
— Возвращайся, — прошу я.
— Постараюсь.
Связь прервалась. Ариэль сидит на постели.
— Это была Ева, правда?
— Почему ты так думаешь?
— Я слышала ваш разговор. Она жива! Я киваю.
— Что она тебе сказала?
Ариэль подходит и присаживается на мою кровать. Вообще-то у нее есть собственная комната, но она говорит, ей там одиноко, и часто ночует у меня.
— Судя по голосу, она в порядке. Ева надеется, что доктор Муллен ее вылечит. По крайней мере он пытается. Кстати, он сохранил образцы твоей ДНК и использует их.
— Выращивает идеальных детей?
— Вероятно.
Мы сидим и молчим. Я рада, что Ева жива. Мне казалось, она умерла, и я проплакала много ночей.
Я все еще не уверена насчет того моего решения. Может, я соблазнилась самым простым выходом? Цель оправдывает средства... Может, доктор Муллен так меня запрограммировал? Может, мое примерное поведение было изначально, генетически заложено во мне, чтобы я не доставляла хлопот моим родителям.
Что значит поступать правильно, ради справедливых целей, не думая о последствиях? Разве мы знаем, каким будет итог? Я была уверена, доктор Муллен позволит Еве умереть. Оказалось совсем наоборот. В общем, единственное, что я поняла — жизнь очень сложна, как сказал доктор Грин.
— О чем ты думаешь? — спрашивает Ариэль.
— О разном.
Я не хочу говорить с ней о своих мыслях, чтобы у нее не возникло ощущения, будто она в чем-то виновата. Ее вины здесь нет! К тому же ей и так непросто; приходится ко многому приспосабливаться в ее нынешней жизни.
