— Конечно.
— А чем вы вообще занимаетесь, Высочайший?
— Я был правителем Вселенной.
— Недурно... Вы давно женаты?
— Не помню... И вообще не считаю нужным отвечать на такие вопросы...
Колдун поднялся.
— Оставайтесь на месте, Высочайший! Я пришел судить вас.
Голос Лео звучал спокойно и даже отстраненно.
— А по какому праву? — вздрогнул Колдун.
— По закону Вселенной,— сказал Лео.
— Ты сумасшедший!
— Это был отличный план, Высочайший! — с иронией в голосе сказал Лео.— По крайней мере продумали все детали. Подобрали метеорит нужного размера. Оставили жену в салоне в нужное время: после того, как укрепили взрывное устройство небольшой силы на стекле иллюминатора и предусмотрительно задернули его шторкой. Затем, вы вернулись в свою каюту и произнесли соответствующие заклинания, чтобы обезопасить себя. Выждав, когда произойдет взрыв, пробрались в генераторское отделение и повредили основной солнечный генератор...
Вы, наверное, сделали много расчетов, Высочайший, перед этим: расчет траектории полета метеорита и тому подобное.
— У тебя богатое воображение,— холодно произнес Колдун.
— Все несчастье в том,— невозмутимо продолжал Лео,— что вы проявили слишком много заботы о себе самом... Чтобы быть в полной безопасности, вы не только произнесли ваши дьявольские заклинания, но и забрались в скафандр задолго до взрыва, минут за десять. Затем уже повредили генератор. Мы, черепашки, приняли сигнал тревоги в пять ноль семь, а подобрали вас в десять пятьдесят. Я заметил еще кое-что. Каждый кислородный баллон в снаряжении скафандра рассчитан ровно на час. Если бы вы, Высочайший, надели перед самым столкновением с метеоритом, то к моменту, когда мы обнаружили вас, на исходе должен был быть шестой баллон. А у вас?
— Да, я действительно не прав относительно времени, когда надел скафандр,— усмехнулся Колдун.— Я надел его приблизительно за четверть часа до столкновения. Знаете, работа с ядовитыми парами... Я часто испытываю кислородное голодание.
— Вот как? — улыбнулся Лео.
— Именно.
— Что-то впервые слышу об этом.
— Я захватил с собой лишний кислородный баллон. Не всегда хочется признаваться в своих слабостях.
— Вы быстро соображаете, Высочайший,— сказал Лео.— Однако перед тем, как мы сняли ваш корабль с орбиты, я послал Дона и Рафа проверить иллюминаторы корабля снаружи...
Колдун перебил его:
— Эта шлюха! — закричал он не в силах сдержать себя.— Она даже в полете не могла обойтись без него... своего первого мужа... Снова завела со мною разговор о нем... Я решил рассчитаться с ней! Для меня это была прекрасная возможность! — Зловеще улыбаясь, Колдун поднял глаза на Лео: — Теперь-то, наконец, я избавился от нее. Я отомстил.
Лео сказал:
— Я буду судить Вас, Высочайший, по обвинению в преднамеренном убийстве. Всего на вашей совести семьдесят восемь убийств! Среди них есть птицы, звери, растения, дети.
Колдун пожал плечами.
— Впервые я жалею, что у нас, в Космосе, отменена смертная казнь,— закончил Лео.
Членами суда были Дон, Раф, Микки. Судья — Лео.
— Вас нашли виновным, Высочайший, в преднамеренном убийстве. Такое чудовищное преступление предполагает по Закону Звезд самую высшую кару. Из чувства ревности и самолюбия вы расправились со своею женой... На вашей совести жизни семидесяти восьми живых существ. Вы совершили ряд убийств... Когда-то мы заключали убийцу на долгие сроки в места, где концентрировалась отрицательная энергия. Однако теперь, сообразуясь с последними достижениями науки, мы выносим вам другой приговор — изгнание во Времени.
— Что это значит? — вздрогнул Колдун.
— В будущее вам больше не попасть. Только в прошлое. И движение волн, Высочайший, будет для вас возможно только в одном направлении — назад, к своей памяти... С этого момента,— продолжал Лео,— вы уснете. Через считанные мгновения капсула-шар, в который вы будете посажены, наполнится гепнаном. Вам будет дана такая доза гепнана, что вы не сможете ничего объяснить живым существам того периода, той планеты, куда попадете. Вы ничего не сможете рассказать им об их будущем. Когда проснетесь, вы уже будете в прошлом.
Колдун хотел закричать, запротестовать, что это несправедливо, но затем, взяв себя в руки, промолчал.
— Итак, Звездный Мир, весь Космос Будущего выбрасывает вас! — заключил Лео.
Послышался легкий свистящий звук. Это через клапаны огромного шара-капсулы, в которую был заключен Высочайший Колдун, начал поступать гепнан. Колдун почувствовал резкий запах и впал в забытье.
Пробудил Колдуна звук его собственного голоса. Голос шел из колеблющегося прямо перед ним огромного зеркала. Оттуда же смотрели на Колдуна три пары глаз — его собственных глаз, запечатленных в различное время.
Колдун прекратил колебательное движение зеркала, и все три отражения тотчас слились воедино.
Камергер в это время заполнял подземный Дворец едкими клубами паров, трансформирующихся в различные уродливые образы.
— Я чувствую,— сказал Колдун, втягивая носом ядовитые испарения,— я чувствую, что становлюсь все сильнее и сильнее, а черепашки ниндзя все слабее...
Он на мгновение прикрыл ладонью глаза и ухмыльнулся.
— Я вижу, что Лео потерял свой Огненный меч,— говорил далее Колдун.
— Настало время для вашей схватки,— отозвался камергер.— Как вам нравятся, Высочайший, мои новые опыты с атомными ящерами?
Колдун протянул руку к одному из разноцветных Шаров, в которых зарождались чудовища, и улыбнулся:
— Прекрасная работа... Они нам еще пригодятся. Я мечтаю, чтобы мой Небесный меч, наконец, воссоединился со своей половиной, Огненным мечом. Когда это главное оружие будет в моих руках, я одолею всех и буду безраздельно править Вселенной! Я подчиню себе всех! Всех!
Голос Колдуна гулким эхом прогремел под сводами мрачного Дворца.
Опустившись в глубокий провал, между горными хребтами, черепашки тотчас принялись исследовать его.
— Я тут бывал,— сказал Раф,— но у меня в памяти почти ничего не осталось. Знаю, что здесь, на черной глубине, нельзя долго смотреть вниз, не то риск есть отползти прочь на четвереньках.
— Почему? — спросил Микки.
— Тошнит...
Стены трещины, ведущей в мир вечных сумерек, были совершенно отвесны. Казалось, в неосвещенной глубине скрывается вертикальное пространство недосягаемой протяженности. Мрак был как бы отражением черного неба.
Первым спускался Лео. Его плечо все время касалось скалы, и он не без усилия отвергал постоянные позывы глянуть вниз. Его нервы были напряжены, как в крупной игре.
Он медленно обогнул возникший на пути выступ: за темной аркой из камней была какая-то тропа. Она круто поворачивала в ущелье.
Отбрасывая ногой камни, чтобы не поскользнуться на этом выпуклом карнизе, Лео на миг остановился.
— Дальше надо ползти,— сказал он друзьям.
Черепашки ползком, друг за дружкой, одолели опасную тропу и внезапно оказались в новом пространстве.
Унылая местность, которой впору бы в сумрачный день служить вестибюлем ада, кончилась.
— Мы на свободе? — неуверенно поинтересовался Микки.
— Да, интересно, куда мы попали,— протянул Раф.
Они пробирались теперь в зарослях. Кругом было полно ям, поверженных бурей деревьев.
— По-моему, мы приближаемся к новой трещине,— сказал Лео.
— Какой трещине? — переспросил Раф.
— Которая приведет нас к Колдуну.
— Тогда не мешало бы сразу исследовать ее,— предложил Донателло.— Этот Высочайший живет, словно крот... Во всех измерениях...
— Ладно, не будем терять сил на пустую болтовню,— сказал Лео.
Он то и дело нагибался, присматриваясь к каменистым осыпям, поросшим кустами, и у одной из них повернул направо.
Друзья поспешили за ним.
Лео увидел нечто вроде узкой долины, сжатой известковыми выступами. Здесь росла густая и влажная трава. Но далее картина неожиданно изменилась: трава исчезла и в темной гряде скалистых возвышений обнаружилось резкое углубление с зубцом голубого неба вверху. Это и был проход к Дворцу Колдуна.
— Здесь,— сказал Лео.
Все остановились.
— Надо бы найти место для укрытия,— предложил Дон.
— Давайте спустимся в ущелье,— решил Лео.
Он опять пошел впереди, за ним Дон, следом Раф и Микки.
Дно ущелья было усеяно известковыми глыбами, пластами осыпавшегося сверху дерна, корнями погибших деревьев, скелетами птиц и рыб. Кое-где сочилась неприятно пахнущая вода. В крутых, тесных изгибах стен, поросших на высоте почти заслоняющим свет и небо кустарником, зарождался воздушный поток, напоминающий мягкий ветер лесов. Сырость, застоявшаяся тишина и вечный сумрак придавали этому миру характер мрачный и дикий...
