— Рука! Я сломал руку! — гундит летающий тюфяк.
К ним на всех парах уже несется дежурный по игровой площадке учитель. Хватает пострадавшего в охапку и тащит его в медицинский кабинет. А Газзи ходит по площадке и собирает камни побольше. На случай, если понадобится оружие.
— Зачем ты это сделал? — раздается у него за спиной воинственный голос.
Газзи оборачивается:
— Чего?
Над ним наклонился большой сердитый мальчишка из старшего класса:
— Слушай меня, шкет. Ты что, совсем с дуба рухнул? Не видел что ли, что он свалится? Если кто-то говорит, что он будет летать или какую-нибудь подобную чушь, надо сказать, «слезай, разобьешься», а не «давай посмотрим, как ты летаешь».
Газ обиделся:
— Я не нарочно. Я не знал.
Парень смотрит на него, как будто Газ из психушки удрал:
— С луны ты свалился, что ли?
— Ни с какой не с луны. Я просто не знал.
Скорчив презрительную рожу, пацан уходит, а Газзи слышит, как он бормочет про себя: «Не знал он. Так я ему и поверил, недоносок несчастный».
Газман сощурился и намертво сжал кулаки.
— Ты где мелирование делала?
Я поворачиваюсь и вижу маленькую тощую улыбающуюся мне девочку. Подвигаю поднос вперед.
— В Вашингтон ездила?
Ничего не понимаю. О чем это она? Опять какой-то код? Что же это за наказание мне такое, что вечно мне непонятно, о чем люди со мной разговаривают.
Девочка смеется и кладет себе на поднос зеленое яблоко.
— Я имею в виду твои светлые пряди. Где ты волосы высветляла? В Вашингтоне в салоне где-нибудь? Классно! Тебе идет!
Светлые пряди? Я про них и забыла.
— Не-е, на солнце, наверное, выгорели.
— Счастливая, само собой редко так хорошо получается. Ой, смотри, сегодня банановый пудинг дают! Вкусный, очень рекомендую.
— Спасибо, — и я из вежливости взяла порцию.
— Меня зовут Джей Джей. — Девочку, кажется, ничего не смущает, и ей хочется познакомиться, а у меня от волнения вспотели ладони. — Джей Джей — это сокращенно от Дженнифер Джой. О чем, интересно, мои родители думали, когда меня так называли? А тебя как зовут?
— Меня — Макс.
— Макс — клевое имя, — говорит Джей Джей. — Мне нравится. Спортивное, необычное, изысканное.
— Вот именно, это все я, спортивная, необычная, изысканная, — подмигиваю я, и она звонко смеется.
— Смотри, вон там есть два места, — и она показывает на свободный столик. — Иначе придется сидеть с Чари и ее компанией. — Она понижает голос. — Смотри, будь с Чари поосторожней. Лучше вообще с ней не связываться.
Ланч длился уже полчаса, и до меня наконец дошло, что мы все это время разговариваем и она до сих пор не убежала от меня в испуге. У меня появилась подружка. Вторая за все четырнадцать лет моей жизни.
Похоже, жизнь начинает мне улыбаться?
45
— Назовите столицу Парагвая? — спрашивает учительница.
Асунцион. Населен главным образом индейцами гуарани. Открыт европейцами в 1518 году. Парагвай — внутриконтинентальная страна в Южной Америке. Население — шесть с небольшим миллионов.
Я поднимаю руку:
— Асунцион. Открыт европейцами в 1518 году. Населен, главным образом, индейцами гуарани.
— Совершенно правильно. Отлично. Сегодня дома, пожалуйста, прочтите главу о Парагвае в учебниках, а сейчас достаньте тетради для заданий по естественным наукам.
Как старательная отличница, аккуратно кладу на парту тетрадь для заданий. Какие еще сюрпризы преподнесет мне Голос? Пока что он отлично справляется со всеми предметами, которые учат в девятом классе. Очень удобно. Наконец от него какой-то прок появился.
Только было я принимаюсь за изучение скелета лягушки, раздается стук в дверь. Поговорив с кем-то шепотом у двери, учительница подходит ко мне. Что? Уже? Начинается какая-то канитель?
— Макс, тебя просят подойти в канцелярию. — Она ободряюще мне улыбается, но на меня это почему-то не действует.
Медленно поднимаюсь и иду на выход. Что там случилось? Зачем я им понадобилась? Кто сейчас повернется ко мне, оскалив ирейзерову пасть? Сердце бьется все чаще и чаще, а пальцы нервно теребят подол юбки.
Что я, дура, распсиховалась? Наверное, просто бумаги наши не в порядке. Какая-нибудь безобидная ерунда. Вот и все.
— Сюда, пожалуйста. — Секретарша открывает дверь маленькой приемной. На стульях сидят Игги и Газман, понуро на меня смотрят и слабо пытаются изобразить улыбку.
— Что, уже попались? — шепчу я им.
— Вас просит к себе директор, — и секретарша открывает следующую дверь.
46
Золотая табличка на просторном столе гласит: «Директор школы, Мистер Вильям Пруит». Не похоже, чтобы Вильям Пруит был особенно рад нас видеть. Это мягко сказано. На самом деле, по всему видать, что он сейчас лопнет от злости. Лицо красное от ярости. Губы толстые, мокрые, ярко-розовые. Редкие клочки волос стоят дыбом на блестящей лысой голове. Короче, ужасно мерзкая рожа. По-моему, любой его с первого взгляда возненавидит. По крайней мере, я уже возненавидела.
У меня к тому же возникло нехорошее предчувствие, что его внешность находится в полной гармонии с таким же мерзким нутром. Внутренняя сирена тревоги заорала мне в уши на полную мощность.
— Ты Максин Райд? — от его снобского британского акцента волосы у меня на затылке встают дыбом.
— Можно просто Макс, — отвечаю, с трудом удерживаясь от желания скрестить на груди руки и нахамить.
— А это твои братья, Джеф и …, — он заглядывает в бумаги, — и Зефир?
— Да.
— Твои братья подорвали в мужском туалете на втором этаже вонючую бомбу. — Директор сел в кресло и, переплетя толстые пальцы, уставился на меня своими холодными черными поросячьими глазками.
Я моргаю, стараясь не смотреть на Игги и Газмана, и отвечаю ему со всем спокойствием, на которое я только способна:
— Это невозможно. Мы только сегодня начали здесь учиться. Им просто-напросто негде было за такое короткое время достать материалы для такой бомбы…
— Достали. Я всех этих варваров знаю. Они что хочешь достанут. Из-под земли выкопают!
— Они хорошие, послушные мальчики, — я добавляю в голос проникновенности. — Всякие шалости не в их натуре.
— Они говорят, они этого не делали. А я утверждаю — лгут. Бесстыдно лгут.
Ему надо подстричь его кучковатые брови. Ой, и из носу волосы торчат… Брррр!
Изображаю на лице искреннее негодование:
— Мои братья никогда не врут!
Конечно, все мы по необходимости можем такой лапши на уши навесить — только держись. Но не признаваться же ему сразу во всех наших смертных грехах.
— Все дети лгут! — ощерился мистер Пруит. — Все дети рождаются с врожденным умением врать. Пока не попадут к нам в руки, они бесчестные, невоспитанные, ни к чему не пригодные создания.
В результате этой тирады его выбор профессии поставлен мной под серьезные сомнения. Хорошенькую школу выбрала для нас Анна.
Гордо поднимаю подбородок:
— К моим братьям это не относится. Наши родители миссионеры. Они Божье дело делают. В нашей семье грех врать.
Это на мгновение остановило красноречие мистера Пруита, а я поздравила себя с удачно придуманной историей нашего происхождения.
— А что, кто-нибудь видел, как они бомбу взрывали?
— Что вообще такое вонючая бомба? — вставляет Газман, глядя на директора широко раскрытыми невинными глазами.
— Вот видите, — подхватываю я, — они даже не знают, что это такое.
Маленькие глазки директора сузились еще больше, а голос сочится ядом:
— Вы меня не обманете. Я знаю, что это сделали твои братья. А ты их защищаешь. И я знаю, что это последний раз, что вы в моей школе выходите сухими из воды. Вы меня поняли?
В целом нет, но пора спускать на тормозах.
— Да, — коротко отвечаю я и подаю Газу знак вставать. Услышав заключительную тираду Пруита, Игги сам направляется к двери.
— Спасибо, — вежливо прощаюсь я, и мы выскальзываем за дверь.
Мы прокрались в холл, и я развожу мальчишек по классам.
— Мы еще с вами об этом поговорим, — обещаю я им не предвещающим ничего хорошего шепотом.
Проводив Игги, понимаю, что у меня страшно разболелась голова. Но, похоже, не от чипа, не от внедрения постороннего Голоса, не от того, что меня замучили белохалатники, а от нормальных человеческих неприятностей.
Уже прогресс.
47
— Вы маленькие невежественные вар-р-вары, — Газзи раздувает щеки и корчит страшную рожу. Как всегда, когда он кого-то передразнивает, директор — прямо как живой. Мне даже хочется повернуться и убедиться, что он не идет за нами по пятам.
Газ рассказывает о нашей встрече с Пруитом, и Ангел и Надж схватились за животики и сложились пополам от хохота.
— Злодеи, гнусные маленькие злодеи, — добавляет Газзи, и сам не может сдержаться и смеется.
