Вскоре у Жиля вошло в привычку следить за тем, куда Король кладет свои вещи — бросает ли их в неподходящих местах, забывает ли в карманах, чтобы, когда Король хватится пропажи, их тут же достать и отдать хозяину. У него выработалась поразительная память на такого рода случаи, и не мудрено: мальчик постоянно упражнял эту способность, и она становилась все разительнее. Иногда, когда внимание Жиля было занято чем-то другим, он ухитрялся краем глаза отметить, куда Его Величество неосторожно бросил письмо или сунул любимое перо с чернильницей, он мог вспомнить это через недели и даже месяцы. Жиль использовал и другие маленькие хитрости, помогавшие ему в поисках, но все их можно было отнести к наблюдательности, внимательности и тщательности. Часто он спрашивал Короля, где тот видел утерянную вещь в последний раз, а затем выведывал, что делал Его Величество после того, где он был. Это занимало часы и порой вызывало недовольство Короля, но в конце концов Жиль с точностью до дюйма знал, где находится утерянное.
Два случая стали широко известны в Королевстве и доказали всем проницательность Королевского Искателя. Однажды из спальни исчез королевский башмак. Король не беспокоился бы о нем, не будь на башмаке драгоценной золотой пряжки, из пары пряжек, принадлежавших его отцу. Все предполагали, что башмак присвоили слуги. Но Жиль думал иначе. Он считал, что в этом случае воры взяли бы оба башмака.
Он пошел к Хранителю Королевской псарни и поинтересовался, не появлялись ли в последнее время у собак щенки. Хранитель подтвердил, в своре грейхаундов одна из собак ощенилась несколько недель назад, только — вот беда — один их щенков пропал прошлой ночью. Жиль взял эту собаку на поводок и привел в спальню. Там собака стала беспокойной, видимо, почуяв след малыша. Идя по следу, она потащила Жиля за стены замка и остановилась у ямы, куда сваливали всякий мусор. Щенок, уставший от долгого путешествия, спал на ее дне. Рядом валялся изрядно пожеванный, но с целой пряжкой башмак.
Другой случай сделал Искателя еще более известным и вошел в легенды Королевства. В свите Короля нашлись завистники, которые не могли смириться, что какой-то мальчишка из провинции преуспел при дворе больше их. Они составили заговор с целью лишить его благорасположения Короля. До этого Жиль имел поразительный успех. Еще ни одна вещь, за поиски которой он брался, не была утрачена. Идея заговорщиков состояла в том, чтобы подорвать доверие Короля к мальчику. С этой целью однажды ночью они выкрали фамильные драгоценности Короля и спрятали в разных местах в саду. После этого они замели свои следы и стали ждать.
Как только стало известно о пропаже, весь дворец пришел в волнение. Несколько человек были заподозрены в воровстве и разгильдяйстве, и опять Королевский Искатель был призван для выполнения своей миссии. Расспросив стражников, которые должны были охранять корону, Жиль призадумался. Он сразу понял, это не могло быть делом рук обыкновенного вора, проникшего в замок. А если это сделал кто-то из живущих во дворце, то с какой целью? Не для того ли, чтобы очернить Королевского Искателя? Кроме того, такую работу не мог сделать один. Жиль успокоил Короля, сказав, что драгоценности скоро найдутся.
Одной из обязанностей Жиля, как офицера при дворе, было хранение говорящей Раковины. Никто вокруг не знал о ее возможностях. Король заботился о том, чтобы хранить это в тайне. Мальчик всегда носил подарок Агнессы с собой, чтобы быть готовым передать Раковину Его Величеству по первому требованию. Когда Королевский Искатель не мог брать ее с собой, он оставлял ее в особом ящичке шкафа, ключи от которого были только у него и Короля.
Догадавшись, что несколько человек составили против него заговор, он теперь не расставался с Раковиной днем и ночью. Даже когда ложился спать, он клал ее под щеку, чтобы, разогревшись, она разбудила его. На третий день после пропажи он пробудился около часа ночи. Раковина раскалилась до крайности, что, как он знал, свидетельствовало о том, что о нем говорят сразу несколько человек. Он поднес Раковину к уху.
— Проклятое отродье! — чертыхался голос. — Нет уж, это поссорит его с Королем — или я турок! Королевский Искатель! Надо быть Дьявольским Искателем, чтобы найти, где я что закопал. Два фута в глубину под оградой Восточного павильона. А заровнял так, что даже крот не отличит. Давай еще выпьем разок из этой бутылки, выпьем за его падение и изгнание!
— Сэр Жиль Каретник! — передразнил другой. — Ну и имечко! А кто слышал, чтобы молокосос его возраста стал рыцарем? Сколько ему сейчас? Шестнадцать? А когда его посвятили в рыцари, дай Бог, чтобы тянуло на десять. Король, наверное, был не в себе, взяв безродного мальчишку в свои приближенные. Ну ничего, ничего, скоро мы увидим его конец. Ему целой жизни не хватит, чтобы найти мой тайник. А кольцо, то самое, для коронации, с персидским изумрудом, покоится себе на два ярда в грязи Черепашьего пруда. Хотел бы я посмотреть, как он станет вынюхивать все это своим цыплячьим носиком, чтоб его чума скрутила!
Затем к ним присоединился третий голос, а там четвертый и пятый. К голосам примешивались звон бокалов, ругань и смех.
Жиль слушал. Хотя ни одно имя не было названо, он узнал всех. Прежде чем Раковина остыла, Жиль точно знал, где каждый из хвастунов спрятал свою часть сокровища.
Смеркалось, когда Жиль с Люком проскользнули в замковый сад.
А когда Король сел завтракать, перед ним на столе лежали все похищенные камни.
Его Величество очень хотел, чтобы Жиль рассказал, как и где удалось найти сокровища. Но юноша упросил Короля разрешить ему не раскрывать эту тайну.
— Хорошо, Жиль, — согласился он, улыбаясь. — Я доволен твоей службой. Мне даже кажется, что, когда ты у меня, я могу не беспокоиться, что потеряю корону или Королевство. Садись, откушай со мной этих яиц.
Так заговор и закончился к еще большей славе Жиля, а Лорду Хранителю Королевских сокровищ было приказано увеличить его годовое жалованье на сотню крон.
Заговорщики, если встречали его в коридорах и переходах дворца, прятали глаза и старались прошмыгнуть другим путем. В конце концов они выпросили у Короля разрешение отправиться в дальние края для поправки здоровья, и больше их при дворе никто не видел.
2. Дружба, которую нельзя предать
У Жиля, считай, не было врагов. Те пятеро, которые хотели его опозорить, были, наверное, единственными. А вот добрых друзей у него хватало. Положение и свобода, которыми он обладал вместе с должностью, позволяли юноше разговаривать с любым. В чем-то он уподоблялся здесь Королю, который также не должен был заботиться о своем достоинстве, общаясь с людьми низшими по положению. Среди них Жиль и Король имели много общих странных друзей.
Одним из них был Главный дворцовый повар. Это был фантастически толстый человек с веселым лицом, точно сделанным из коры старого дуба. Жиль и Король привыкли по нескольку раз на дню заглядывать к нему и не только, чтобы полакомиться тортом иди другими сладостями, но и послушать его забавные истории. Этот человек возился на кухне еще задолго до рождения Короля, он же приготовил ему первую овсянку, когда тот был еще в пеленках. Повар отличался необыкновенной памятью, он хорошо помнил все веселые истории и давно позабыл печальные.
Другим их общим приятелем был Королевский садовник. А чем он занимался до того, никто не знал. Звали его Цыган Жоффри. Не подумайте, что он был настоящим цыганом, нет, он был настоящим садовником. Да каким! Попал он во дворец во времена Короля-отца, который очень любил розы, особенно белые вьющиеся. Королевские слуги исколесили тогда всю страну в поисках людей, знающих толк в этих цветах. Так они наткнулись на Жоффри и привезли его во дворец. Он показал себя настоящим кудесником, возясь с цветами, поэтому сразу стал при дворе заметным человеком, его королевский покровитель дал ему такие свободы и привилегии, о каких и не мечтали другие слуги.
Молодой Король часто вспоминал отца с теплотой и любовью. Он хотел, чтобы дворцовые розарии сохранялись в лучшем виде и в память о нем. Странного Жоффри, которого иногда называли Розовым Доктором, часто видели одиноко и задумчиво бродящего по южному склону холма, на котором высился замок. Другие садовники не имели с ним никаких дел. От них Жоффри отличался и своей непоседливостью. Казалось, временами какой-то странный зов проникал в его сердце. Рано или поздно он приходил к Королю и говорил: «Ваше Величество, мне пора идти…»
Король был готов к этому. Он спокойно отпускал садовника, уверенный, что тот сам почувствует, когда ему необходимо вернуться к розам. Жоффри слишком хорошо читал для человека его профессии. Он знал наизусть стихи греческих и латинских поэтов, а его рассказы о жизни захватывали Короля и его Искателя бесстрашной доблестью людей, действовавших в незапамятные времена. Часами они гуляли по тропинкам сада, болтая обо всем, что только есть под небесами, от кротов и свадеб до музыки и осады Трои.
