— А, Плакса, — тихо сказал он, — тоже не спишь?
Плакса подошел к постели больной. Он ощутил несвежее дыхание Брионии. Она выглядела какой-то съежившейся и постаревшей. Глаза напоминали крошечные щелочки. Когти судорожно сжимали край одеяла, кости на лапах резко выдавались.
— Как… Как она?
— Спасибо, Плакса, лучше. Если бы ты не упал на это дерево…
— Это произошло случайно. — Плакса не хотел получать незаслуженную похвалу.
— Это была счастливая случайность. Интуиция. Плакса, какой ты молодец! Бриония будет тебе благодарна, когда поправится.
— Так она поправится?
Бриония пошевелилась, щелкнула зубами и что-то пробормотала.
— Это она? — удивился Плакса.
— По-видимому, ее что-то рассмешило, — сказал Нюх. — Какая все-таки странная у зверей психика! Даже на пороге смерти в ее мозгу промелькнуло что-то забавное, а зубы и мышцы морды сразу же отреагировали. Смотри, она снова щелкнула зубами! Но как она изменилась! Совсем не похожа на нашу Брионию. Сейчас ей, наверное, привиделось, как в детстве она с братьями и сестрами носится по лесу. Видишь, как зашевелились у нее бакенбарды?
Пока Бриония, подергиваясь в забытьи, плутала в лабиринте воспоминаний, Нюх с Плаксой тихо разговаривали о прошлых временах, о бескорыстии и великодушии этой замечательной ласки.
Рано утром, когда мрачная, серая заря занималась над миром, Бриония наконец открыла глаза.
— А, это вы? — спросила она. — А который час? Я слышала все ваши дифирамбы! Просто удивительно!
— Ты проснулась? — спросил Плакса.
— А иначе как бы я с тобой разговаривала?
— Да ты всю ночь болтала без умолку! — ответил Нюх. «Слава богу, она снова с нами, а не в дальних краях, куда ее чуть не унесла лихорадка!» — Каких только тайн мы не узнали!
Бриония смутилась. Что, если в забытьи она рассказала Нюху о своих самых сокровенных чувствах?
— Ерунда! — фыркнула она. — Нет у меня никаких тайн!
— Нет?! — воскликнул Плакса. — Тогда нечего и смущаться, так ведь?
В этот момент проснулся Грязнуля и вмиг оценил ситуацию.
— Пойду принесу воды! — сказал он. — Пойдем со мной, Плакса, поможешь!
— Только не я! Всю ночь я не сомкнул глаз!
— Пошли, дружище! — приказал Грязнуля. — Без всяких «не» и «нет»! Идем, я сказал!
Плакса понял, что друг не шутит, нехотя поднялся, взял второе ведро и вышел следом за ним.
Когда они вышли, Бриония приподнялась, посмотрела на свои лапы и ужаснулась:
— Господи, как палки!
— Что есть, то есть! — щелкнул зубами Нюх. — Как ты себя чувствуешь?
— Как покойник!
Нюх нахмурился:
— Никогда не говори так!
— Ах, извини! А чем вы меня напоили?
— Отваром зонтичного дерева. Мы его все-таки нашли. Я вскипятил его кору и листья и дал тебе. После этого ты крепко заснула. Примерно в час ночи лихорадка отступила, причем, клянусь, я видел, как она улетучивается, словно какой-то призрак, покидающий твое тело. Однако ты все еще не реагировала на вопросы, как будто пребывала в каком-то другом мире. Плакса пришел в середине ночи и составил нам компанию. Пару раз мы заметили, как ты во сне смеялась.
— Ну, такого не могло быть! — быстро возразила Бриония.
— Однако все было именно так.
Бриония замолчала. Она испытывала слабость и головокружение. О том, чтобы подняться с постели, не могло быть и речи. Она даже не могла долго держать глаза открытыми, ибо через несколько секунд веки как будто наливались свинцом. Но что ее особо беспокоило, так это дурной запах.
— Нюх, принеси мне, пожалуйста, теплой воды, чтобы помыться, — попросила она. — А потом уйди, ладно? Я сделаю себе влажное обертывание.
— Но ты слишком слаба, чтобы вымыться самой! Я тебе помогу.
— Нет!
В этот момент из темного уголка хижины выполз Калабаш Буряк.
— Я помогу ей, — сказал он. — А вы, господин Нюх, идите погуляйте! Это зрелище не для тех, кто не сталкивался с тропическими болезнями. Выйдите, пожалуйста, из комнаты.
Нюх не стал возражать. Ему вовсе не хотелось видеть Брионию в столь жалком виде, да и ей его присутствие вряд ли будет приятно. Так или иначе, но спустя пять минут, свернувшись клубочком, он крепко спал на улице рядом с Плаксой, а теплый утренний ветерок ласково трепал его шерсть.
Бриония выздоравливала. Горячий бульон из вьюрка и сухие тосты, которыми ее кормили, пошли ей на пользу. Через три недели она стала похожа на прежнюю Брионию. А в одно прекрасное утро она заявила, что готова отправиться в путь.
Проводить ласок пришли все деревенские жители. Они подарили путникам вьючную мышь, чтобы те нагрузили ее запасом провианта. Нюх вообще-то не любил пользоваться вьючными животными, а кроме того, ему было бы приятней рассказать в Королевском Географическом Обществе, что ласки прошли весь Кашемировый Путь, неся на собственных спинах все свои пожитки… Но как можно было отказать щедрым горностаям? Да и Брионии, несмотря на чудесное исцеление, было еще трудновато самой нести вещевой мешок.
— Где будет следующая остановка? — спросил предусмотрительный Плакса, семеня рядом с Грязнулей.
— В Сумерканде! — восторженным тоном ответил Грязнуля.
— Почему ты так говоришь о нем?
— Как «так»?!
— Ну с таким энтузиазмом, что ли.
— А потому, дружище Плаксик, что я с детства мечтал побывать там. О, Сумерканд — необыкновенный город, далеко позади остался Поднебесный, а впереди — Катай. Между ними Сумерканд с его знаменитым маусолеем, облицованным голубой мозаикой, в котором покоятся останки могущественного завоевателя Тамурлана-Тимяу! Во главе орды злобных степных черных мышей он прошел весь мир и вернулся домой. Его боялись все, даже тогдашний Великий Панголин. Он наводил ужас на всех зверей земли.
Плакса невольно уловил в голосе Грязнули нотку восхищения.
— Значит, как раз там Восток встречается с Западом? — спросил он.
— Нет, это гораздо ближе к Поднебесному. Ведь мир имеет совсем немного Запада — и огромный Восток.
— Почему?
— Такова природа вещей, дружок! В мире больше воды, чем земли, но кто знает, что лучше — H2O или почва? И в том и в другом есть свои плюсы и минусы.
Бриония постоянно старалась показать Нюху, что бесконечно благодарна ему за то, что он спас ей жизнь. Однако он не желал и слышать об этом:
— Все решила случайность, дорогая Бриония, совершенная случайность. Если бы у Плаксы в шерсти не оказались листья и прутья, тебя бы сейчас не было в живых! Так что ты должна благодарить его, а не меня!
Но Бриония знала, кто организовал поиск зонтичного дерева, знала, кто всю ночь просидел возле ее постели. Наконец, она помнила, чью морду, очнувшись, увидела первой. Когда-нибудь она найдет возможность отблагодарить его. Непременно найдет.
Теперь, когда Сибил вполне оправилась от хвори, Однолюб Врун начал жалеть о том, что не последовал за ласками. Здесь, в Бегипте, Сибил по сути дела превратила его в своего слугу. Она была из тех туристов, которые хотят за один день увидеть все, и даже чуточку больше. И всюду на берегах Нала они встречали бедняков горностаев, со злобой смотревших на богатых сородичей. Это тоже действовало на нервы.
— Сегодня мы едем осматривать призмаиды, — сообщила по телефону Сибил, поднявшаяся ни свет ни заря. Она бегала взад-вперед по мраморному полу номера, стуча каблучками, чем довела до бешенства обитателей нижнего номера. — Мне понадобятся широкополая шляпа от солнца, зонтик — обязательно зонтик — и шаль, на тот случай, если станет прохладно!
— Прохладно?! — удивленно воскликнул Врун в трубку. Его номер с видом на выгребную яму находился на другом конце гостиницы, тогда как из «люкса» Сибил открывался роскошный вид на Нал. — Да уже сейчас тридцать пять градусов!
— Перемену погоды никогда не предугадаешь, шеф! Как-то в Туманном, отправляясь на регату, я решила, что в такой жаркий день спокойно смогу обойтись без теплых вещей. А в результате ужасно простудилась!
— Но это было на Поднебесном!
— Лучше взять лишнее, чем потом пожалеть, что не взял необходимого! Кстати, у меня нет зонтика, так что, будьте другом, сбегайте на базар и купите. Да не забудьте поторговаться! На местном рынке любят торговаться. Это как игра!
Врун побежал на базар. В такую рань там почти никого еще не было. Парочка котов потягивала кофе в своих палатках. По счастью, горностай с заспанными глазами и опущенным хвостом как раз отпирал свою лавку. Врун подошел к нему.
— Десять монет за розовый зонт, и ни медяком больше! — рявкнул он.
— Договорились, — зевнул горностай. — Я хотел спросить с вас пять. Ненавижу торговаться.
«Идиот! — мысленно обругал себя Врун. — Ну почему я не могу держать варежку закрытой?»
