Сэмюэль как раз собирался выдрать особо большой клочок травы, когда услышал приглушенный телефонный звонок. Через пару минут тетя позвала его с порога дома.
— Сэмюэль! — сказала она. — Мне нужно кое-что тебе сказать. И что ты делаешь на траффе? Ты слишком близко к лесу.
Сэмюэль вздохнул, поднялся на ноги и пошел к тете. Во многих отношениях она была очень строгой и выглядела весьма чопорно со своими затянутыми в пучок волосами, застегнутой доверху кофтой, сжатыми в ниточку губами и колючим подбородком. На самом деле она была хорошей и доброй женщиной, которая была виновата разве что в том, что слишком много беспокоилась.
— Звонила фру Стурдсен, — сказала она, когда Сэмюэль снял ботинки. На кухне он увидел Марту, которая, не закрывая рта, болтала с дядей Хенриком, пока тот готовил запеченное оленье мясо и брусничный джем на ужин.
Это было забавно. После смерти родителей Марта не говорила ни слова в течение нескольких недель, но теперь ее невозможно было заткнуть. Как будто все эти непроизнесенные слова хранились в ней, как деньги в банке, и теперь она тратила их при любой возможности. И говорила она только об одном — о времени, которое она провела в Тенистом лесу.
— …и тогда, — рассказывала Марта, — когда я была в подземной тюрьме со Снежной ведьмой, я встретила этого двухголового тро…
— Марта, — резко перебила ее тетя Ида, когда они с Сэмюэлем вошли в кухню. — Мне кажется, мы уже достаточно часто слушали этот рассказ. Возможно, нам стоит поговорить о чем-то другом. Например, о фашей новой школе. И запомните, когда вы пойдете в школу, не упоминайте о Тенистом лесе. Я понимаю, это очень захфатывающе — жить рядом с лесом, полным таких странных существ, но мы ни в коем случае не должны никому об этом рассказывать. Это очень важно, потому что, как я говорила, звонила фру Стурдсен и…
— Что за имя такое — Фру? — спросил Сэмюэль, скривившись, словно это имя имело неприятный запах.
— Это не имя, это обращение. «Фру» на норвежском значит «миссис». «Герр» значит «мистер», а «фру» значит «миссис». Так что я говорила с миссис Стурдсен. Вашей новой учительницей.
У Сэмюэля упало сердце. Как он сможет выжить в новой школе, если он не знает языка?
— Что она хотела? — спросил он.
— Ну, она звонила, чтобы сказать, что она с нетерпением ждет двух новых учеников, которые придут к ней завтра. Еще она сказала, что было бы здорово, если бы вы написали сочинение о том, как профели каникулы. Здесь так делают в конце каждого лета, так она сказала.
Сэмюэль закатил глаза:
— Домашнее задание еще до начала учебы?
Он уже понял, что норвежские школы довольно странные, потому что десятилетние ученики, такие как его сестра, ходили в тот же класс, что и двенадцатилетние, как он сам. Но делать домашнее задание до начала семестра — это был уже перебор.
— Судя по всему, да, — ответила тетя Ида. — Домашнее задание до начала учебы.
Дядя Хенрик на минуту прекратил давить бруснику.
— Я помню себя, когда я был в школе, — сказал он, и его ласковое лицо растянулось в улыбку. — Каждое лето я хотел быть уверенным, что сделал что-то интересное, просто чтобы было о чем написать.
— Да, — торопливо проговорила тетя Ида. — Ну, я должна сказать, у нас сейчас немного другая ситуация, не правда ли, Хенрик? Прямо противоположная, если уж на то пошло. Боюсь, им слишком много есть о чем рассказать.
— Подумаешь! — сказал Сэмюэль. — Все и так верят, что в лесу живут странные существа. Потому-то они и боятся туда ходить.
— Они боятся, потому что ничего не знают наферняка, — возразила тетя Ида. — А если они узнают, что Хенрик вернулся домой, профедя столько лет в лесу, все захотят объяснений. Поэтому мы должны делать вид, что ничего не знаем, а вы в своих сочинениях не должны упоминать о лесных существах. А завтра, когда вы пойдете в школу и люди узнают, где вы жифете, вы должны воздержаться от того, чтобы произвести на них впечатление рассказами о лесе.
— Эй! — воскликнула Марта, вспыхнув. — Почему все смотрят на меня?
— Потому что ты вечно болтаешь, не закрывая рта, — ответил Сэмюэль.
— Нет, я…
— Послушайте, — сказала тетя Ида, подняв руку, чтобы прекратить спор. — Думаю, нам всем будет непросто. Но вы должны делать фид, что не фидели дядю Хенрика. Ну, по крайней мере до тех пор, пока мы не решим, что мы будем делать. И никто не должен узнать о троллях, пикси и всех остальных. Несложно представить, что сделает Магнус Мюклебуст, если обнаружит, что мы видели что-то подобное.
— Кто такой Магнус Мюклебуст? — спросила Марта, стащив кружочек маринованного лука из банки, которую она открыла на кухне.
Тетя Ида с дядей Хенриком переглянулись, и Сэмюэль заметил в их взглядах что-то странное, но не смог понять что.
— Мистер Мюклебуст — это человек, с которым я был знаком до того, как ушел в лес, — медленно произнес дядя Хенрик, как будто его слова были хрупкими и драгоценными и с ними нужно было обращаться бережно, как с фарфоровыми чашками. — Я познакомился с ним после того, как перестал заниматься прыжками с трамплина и переехал в Флом вместе с Идой.
— А что в нем такого особенного? — спросил Сэмюэль, глядя на пустую собачью корзину.
Тетя Ида засмеялась.
— Поферь мне, в нем нет ничего особенного. Но он не оччень приятный человек. Да, совсем не приятный. И он никогда не любил твоего дядю.
— Почему? — спросила Марта, взяв еще один кружочек маринованного лука.
— Это длинная история. А фам еще нужно сделать домашнее задание. Как бы то ни было, проблема в том, что если он узнает про лес, то захочет вырубить его и сделать на нем деньги. Если бы он так не боялся того, что может быть в лесу, он бы сделал это прямо сейчас. Он уже владеет половиной Флома. Лыжные базы, дома отдыха. Он самый богатый человек в деревне. И он всегда хотел разузнать что-нибудь про лес. Так что, если он что-то узнает, у нас будут проблемы. Существуют древние законы, которые касаются подобных вещей. Законы, насчитывающие сотни лет и фосходящие к временам короля Хокона Доброго, первого христианского короля Норвегии. Законы, касающиеся знания о злых существах и никогда не подфергавшиеся пересмотру. Мы должны быть очень осторожны.
Тетя Ида отвлеклась, заметив, что Марта берет еще один кусочек маринованного лука.
— Марта, хватит кусочничать. Оставь место для оленьего мяса. Честное слофо, что у тебя за страсть к маринадам?
Марта пожала плечами.
— Они вкусные, — сказала она. И правда, для Марты это была самая приятная вещь в Норвегии. Маринады были здесь повсюду. Маринованные ягоды, маринованные орехи, маринованный лук, маринованные огурцы, маринованные корнишоны. И она ела их при каждом удобном случае.
— Ну, ладно. Итак, когда вы будете делать домашнее задание, вы не должны ничего писать про существ, жифущих в лесу. А когда вы пойдете в школу, вы не должны никому рассказывать, что ваш дядя вернулся. Это оччень фажно.
Сэмюэль откинулся на стуле, держась на одних носочках.
— Значит… вы хотите, чтобы мы врали?
Тетя Ида крепко зажмурилась, словно ей в лицо только что плеснули водой.
— Ну, вы не будете врать, вы просто скажете не всю правду.
Сэмюэль кивнул.
— Угу. Так я и думал. Мы должны врать.
Тетя Ида начала нервничать:
— Нет, это… Ты не можешь сидеть спокойно?
Как только она строгим голосом произнесла слово «сидеть», случилось нечто поразительное. Дядя Хенрик уронил свой мясной нож и упал на корточки, упершись руками в пол. Из угла его рта свесился язык, и он часто задышал, будто бы изображая собаку. Но если он и изображал собаку, то получалось у него это слишком хорошо, и в глазах дяди Хенрика не было и намека на шутку. Если честно, в глазах дяди Хенрика не было и намека на дядю Хенрика. Создавалось впечатление, что он впал в транс и на какое-то время совершенно забыл о том, что он человек.
Но тетю Иду это, кажется, не слишком обеспокоило. Она только закатила глаза, как будто это было абсолютно нормальное происшествие.
— Что такое с дядей Хенриком? — спросила Марта, которая смутилась настолько, что перестала грызть свой маринованный лук.
— С ним все в порядке? — добавил Сэмюэль.
— Да, да, — ответила тетя Ида, вздохнув. — У него уже была пара таких припадков сегодня.
— Припадков? — переспросил Сэмюэль. Он вспомнил, как его мама говорила, что у его дедушки были «забавные припадки». Но Сэмюэль был уверен, что забавные припадки дедушки не включали сидение на корточках на кухонном полу и собачье пыхтение.
— Когда вы еще спали, я обнаружила дядю Хенрика лежащим в собачьей корзине, — сказала тетя Ида.
Когда она произнесла слово «корзина», дядя Хенрик склонил голову набок и наградил ее преданным собачьим взглядом, после чего устремился на четвереньках к корзине. Марта взвизгнула, когда он чуть не наступил на нее, а Сэмюэль спрыгнул со стула, освобождая ему место. Но дядя Хенрик пронесся мимо кресла-качалки и, запрыгнув в собачью корзину, улегся там. Конечно, она была для него слишком тесной, и он довольно нелепо в ней смотрелся. Его голова свешивалась через край, а ноги торчали наружу. И все-таки, несмотря на то что ему было очевидно неудобно, он еще ухитрялся вылизывать ладони, словно это были подушечки лап, которые следовало умыть.
