Кристин Раш - Мастер возвращений (сборник)

Я только что закончил одно весьма сложное дело, и новый клиент был мне совершенно ни к чему. И ничего необычного или странного в этом не усматривалось — Майлс Флинт, Мастер возвращений, никогда не гонялся за клиентурой. Напротив, в отличие от большинства моих коллег и конкурентов я прилагал поистине титанические усилия, чтобы отговорить клиента от поисков. Иногда это не удавалось, и тогда мне платили огромные деньги только за то, что я находил Исчезнувшего и тем самым подвергал опасности много, много жизней, не говоря уже о том, что далеко не все Исчезнувшие действительно хотят, чтобы их нашли. Впрочем, есть в моей работе и свои плюсы. Редко, но случается, что Исчезнувший рад вернуться домой, а если к тому же оказывается, что дома он может снова чувствовать себя в безопасности… Что ж, ради этого стоит постараться. По крайней мере понимаешь, что живешь и работаешь не зря.

Но, повторюсь, это случается редко. Гораздо чаще дела, с которыми ко мне обращаются, обещают только лишнюю головную боль (и это еще мягко сказано!). В этих случаях я отказываюсь сразу, и никакой гонорар — сколь астрономической ни была бы предложенная сумма — не в состоянии заставить меня передумать.

Тактика, которой я придерживаюсь, предельно проста. С самого начала я стараюсь сделать все, чтобы потенциальный клиент до меня просто не добрался. Таким образом, тот, кто, преодолев любые препятствия и трудности, все же появляется на пороге моей конторы, либо находится на, грани отчаяния, либо уж очень хочет использовать меня для достижения каких-то своих целей.

Именно поэтому я стараюсь не принимать их истории слишком близко к сердцу. В конце концов, как судьбы, так и сами жизни моих клиентов или тех, кого они разыскивают, зависят от моей объективности и непредвзятости. К несчастью, моя оборона все же не совершенна и иногда дает сбой. Почему это происходит, я, признаться, понимаю не совсем хорошо, однако, как говорится, факты имеют место, и время от времени я оказываюсь один на один с делом, которое задевает меня за живое.

Дело, о котором я хочу рассказать, как раз и было одним из таких, и хотя оно давно закончено, воспоминания о нем до сих пор не дают мне покоя.

В те времена моя контора располагалась, наверное, в одной из самых уродливых построек на всей Луне. Это помещение подвернулось мне случайно, когда я подыскивал уголок поукромнее. Я снял его не раздумывая, хотя оно и находилось в здании эпохи Освоения, основным материалом для которого послужил колониальный пермапластик. Стояло это здание в самой старой части Армстронга — первого лунного поселения, что меня также устраивало. Защитный купол в этом районе был изготовлен из того же пермапластика; когда-то он был прозрачным, но время и ультрафиолетовое излучение Солнца сделали его мутным, почти матовым. Пыль снаружи скопилась в таком изобилии, что, несмотря на фильтры, все же просачивалась в атмосферу под куполом. Этот процесс особенно усилился после того, как кто-то из губернаторов Армстронга задумал поменять пермапластиковое покрытие улиц. Часть старых плит сняли, а новые положить почему-то забыли, и с тех пор этот район Армстронга буквально утопает в пыли. Не помогает даже сравнительно мощная фильтро-вентиляционная система, которую только на моей памяти модернизировали дважды, а с тех пор, как был воздвигнут купол, ее полностью перестраивали три раза. Насколько мне известно, система фильтрации воздуха в Армстронге морально устарела уже давно. Новейшие установки, смонтированные в куполе Гагарин или на станции Гленн, производительнее раз в десять. Впрочем, особого значения это не имеет, поскольку земляне, прибывающие на Луну в челноках, редко сюда заглядывают. Здесь им просто нечего делать, ведь в этой части Армстронга не пролегают трассы скоростных монорельсовых поездов, да и улицы — не мощеные и наполовину занесенные пылью — производят отталкивающее впечатление.

В здании, где разместилась моя контора, когда-то находился крупнейший универсальный магазин. Во всяком случае, так гласит табличка, которую кто-то прикрепил к пластиковой стене как раз между моей дверью и офисом моего соседа — независимого адвоката. Иными словами, это здание является исторической достопримечательностью Армстронга, однако нам от этого ни горячо, ни холодно. Более того: мой сосед-адвокат несколько раз обращался ко мне с предложением добиться отмены статуса памятника нашей развалюхи, чтобы нам разрешили заменить его ветхие системы жизнеобеспечения.

Разговаривая с ним, я только кивал из вежливости. Я не стал сообщать — что, если изменить статус здания, я тотчас же съеду.

Дело в том, что мне нравится, как выглядят эти исторические руины, устраивает даже, что моя входная дверь просела и покосилась. С моей точки зрения, лучшей маскировки нельзя и придумать. При виде моей входной двери не особенно опытный или внимательный Охотник может решить, что я разорен или что мне уже давно опостылела моя работа. Большинству людей просто не приходит в голову, что в моей крошечной конторе может быть установлена самая современная система безопасности, какую только можно купить за деньги. Войдя внутрь, клиенты или те, кто выдает себя за них, видят голые пермапластиковые стены, древний покосившийся стол и единственный стул, на котором обычно сижу я сам. Никто не замечает утопленных в стены потайных дверей, за которыми спрятан компьютер, и не видит следящих электронных устройств, потому что не ищет их.

Мне нравится, что в моей конторе так пусто. В одном из лучших кварталов Армстронга у меня есть квартира, но там я держу вещи, которые мне не особенно нужны. Все ценное и важное находится на «Эммелин» — сделанной на заказ космической яхте. Она мой единственный друг, и я отношусь к ней нежнее, чем мог бы относиться к любовнице. «Эммелин» не раз спасала мне жизнь, и за одно это она заслуживает всего самого лучшего.

К счастью, я могу позволить себе приобретать для своей яхты все, что необходимо. У меня хватает сбережений, чтобы больше никогда не работать, хотя иногда, как я уже говорил, все же берусь за расследование того или иного исчезновения. Но теперь, чтобы дело меня заинтересовало, оно должно запасть мне глубоко в душу, затронуть самые чувствительные струны. Только вообразив себя этаким сэром Галахадом — спасителем всего, что достойно спасения, — я готов до некоторой степени позабыть об осторожности и о своих принципах. Впрочем, порой меня побуждают к действию другие причины.