Но Чарльз Брюквидж пребывал в Грянул-Гром-Холле намного, намного дольше. Не то чтобы Аду это как-то беспокоило. Совсем наоборот: чем дольше он оставался, тем дольше Ада могла общаться с его дочерью Эмили, своей любимой подругой и к тому же – чрезвычайно одаренным акварелистом. Сейчас Эмили и ее брат Уильям отсутствовали, потому что их отослали в школу, но Ада ждала их на каникулы.
– А-а-а, мисс Гот, как я рад вас видеть, – провозгласил доктор Брюквидж, не отрывая взгляда от листка бумаги, на котором лихорадочно писал. Потом отъехал к другому концу стола, и Ада увидела, что колесики его кресла заводятся, как часы на пружине. Резко затормозив, он потянулся и снял верхнюю книгу с опасно накренившейся стопки.
– Известно ли вам, сколько разбитых окон на фабриках Манчестера? – спросил он, перелистывая страницы.
– Боюсь, что нет, – ответила девочка.
– Очень много! – провозгласил доктор Брюквидж, захлопывая книгу.
С этими словами он откатился на кресле обратно, смахнув по пути на пол листы бумаги.
– А что касается мальчишек, катающих обручи по улицам, – прошипел он, – знайте, что это нарушение общественного порядка самого злостного свойства!
– Вот как? – ответила Ада, озираясь по сторонам в поисках обезьянок.
За исключением письменного стола и полуразобранной машины, никакой другой мебели в китайской гостиной не было. Запретный столик, диваны с ивовым рисунком и великий китайский трельяж (буфет для красивой посуды) перенесли на хранение в заброшенное крыло. Так называлась задняя часть Грянул-Гром-Холла, которую Ада очень любила. В многочисленные комнаты заброшенного крыла стаскивали самые разнообразные вещи… и забывали о них.
– Катание обручей в общественных местах подлежит строжайшему запрету! – Доктор Брюквидж вскочил с кресла и принялся шарить под столом. – Я предлагаю исключительно простое решение.
Он вынырнул из-под стола с металлическим обручем в руках. Затем продел в него голову и плечи и принялся исполнять странный вращательный танец, накручивая и накручивая обруч вокруг своей обширной талии.
– Вместо того, чтобы гонять обруч по улице, раздражая прохожих, мальчишки могут веселиться часами, крутя обруч вокруг себя. И не сходя при этом с места!
– Похоже, это и вправду весело, – заметила Ада.
– Я назвал этот обруч хуликруг, – внушительно добавил доктор Брюквидж. – В честь хулиганистых мальчишек, которые мне попадались, пока я инспектировал пустующие фабрики. Если бы они не хулиганили, а крутили этот обруч, они бы многого добились![2]
В этот момент три обезьянки высунули головы из-под стола и принялись радостно хлопать в ладоши.
– Вот вы где! – воскликнула Ада.
Доктор Брюквидж позволил наконец обручу упасть на пол, переступил через него, уселся в заводное кресло и начал что-то быстро писать.
Обезьянки окружили Аду и принялись помахивать перед ней своими маленькими жестяными кру́жками.
– Уильям! Хис! – строго сказал доктор Брюквидж, не отрываясь, впрочем, от листка. – И ты, Робинсон. Уберите кружки!
Обезьянки повиновались.
– А теперь принесите первые три книги с восьмой полки девятого шкафа!
Уильям, Хис и Робинсон бросились вон из китайской гостиной.
– А о чем эти книги? – поинтересовалась Ада, впечатленная выучкой обезьянок.
– Понятия не имею, – отозвался доктор Брюквидж, шаря по столу в поисках чистого листа бумаги. – Но они наверняка восхитительны. Здесь все книги такие. И мои библиотечные обезьянки просто счастливы, притаскивая и оттаскивая их. Это куда более осмысленное занятие, чем их предыдущая работа.
– И чем же они раньше занимались?
– Они были… они были обезьянками шарманщика! – сказал доктор Брюквидж, не скрывая отвращения. – Шарманка – самое ужасное нарушение общественного порядка, какое возможно! Я и мои друзья из Клуба Извлекателей прикладываем много сил, дабы пресечь деятельность шарманщиков путем убеждения их обезьянок заняться чем-то более полезным.
– И как же вам удается убедить их?
– Бананы творят чудеса. Клуб Извлекателей вчера прислал мне Уильяма, Хиса и Робинсона из Лондона, и похоже, деревенская жизнь им пришлась по вкусу. Есть только одна проблема.
Доктор Брюквидж закрыл книгу, которую он принялся было читать, поправил очки и впервые взглянул на Аду.
– Не знаю, обратили ли вы внимание, мисс Гот, – сказал он, кивая в сторону захлопнутых ставней китайской гостиной, – но погода сделалась чрезвычайно холодной. А у обезьянок нет никакой теплой одежды.
– Посмотрим, что можно сделать, – ответила Ада.
– Чуть не забыл! – воскликнул доктор Брюквидж, когда девочка уже собралась выходить. – У меня письмо для вас от моей дочери. Как приятно, что мои идеи касательно почтовой службы нашли в ней понимание.
Доктор Брюквидж протянул Аде письмо с зеленой маркой и немедленно повернулся к столу, заваленному еще больше, чем раньше.
Ада открыла письмо…
Ада взбиралась по парадной лестнице, вдоль которой были развешаны портреты ее предков, предыдущих лордов Готов. Письмо Эмили ее немного расстроило. Ей бы тоже очень хотелось ходить в школу вместе со своей лучшей подругой, – но в этом случае Люси Борджии пришлось бы покинуть Грянул-Гром-Холл. А вот этого Аде совершенно не хотелось.
Добравшись до площадки верхнего этажа, Ада заозиралась по сторонам, проверяя, не пожаловало ли уже какое-нибудь из ранних привидений. Такое старое и большое поместье, как Грянул-Гром-Холл, не могло, разумеется, обойтись без собственных призраков – и все они очень тщательно следили за тем, чтобы появляться не одновременно. Бежевый Викарий любил съезжать по перилам парадной лестницы во время вечернего чая, в то время как Леди под дырявой вуалью с нежными стонами пересекала венецианскую террасу лунными ночами в десять минут двенадцатого. Ада вычитала о ней в одной из старинных книг библиотеки[3].
Приближалось шесть часов – а значит, была пора двум призрачным Аннам играть в королевский тюдоровский крокет. Обычно они делали это прямо здесь, на лестничной площадке верхнего этажа. Но на сей раз от обеих Анн не было ни следа. Ада прошла по длинной галерее и через коридор добралась до своей комнаты.
Адина спальня была огромной; с одного края в ней возвышалась величественная кровать под балдахином о восьми ножках, с другого – прорублен нарядный камин. К несчастью, сейчас комната пребывала в полном беспорядке. Туфли, платья, шляпки и шляпные коробки валялись там и сям на турецком ковре, вперемешку с нарядными веерами и разнообразными зонтиками: закрытыми, открытыми, от дождя и от солнца. Ада начала прибираться. Она сложила платья, спрятала шляпки в коробки, разобрала туфли по парам и выстроила их вместе с зонтиками вдоль стенки. Затем понесла стопки одежды в соседнюю гардеробную комнату… и обнаружила там свою новую камеристку лежащей с книгой на пестром далматинском диване.
Предыдущую Адину камеристку звали Мэрилебон. Это была небольшая очковая медведица, родом из Боливии. Она уехала из Грянул-Гром-Холла, чтобы выйти замуж, и теперь жила в полном довольстве в чудесном домике в Андах со своим мужем, генералом Симоном Болилапом, и их новорожденным медвежонком Люси. Мэрилебон была отличной камеристкой. Она каждое утро выкладывала для Ады новую одежду на пятнистый диван и содержала спальню и гардеробную в идеальном порядке. Про камеристку, пришедшую ей на замену, этого никак нельзя было сказать. Но Ада не переживала.
Фэнсидэй Эмбридж жила в маленьком домике в Громнете и пела вместе со своими сестрами в местном ансамбле «Задорные девчата». Она была чрезвычайно рассеянна и довольно неряшлива, но зато добра и приветлива – и Ада полюбила ее с первой встречи. Это была музыкальная и творческая натура, а кроме того, она тоже носила очки, как Мэрилебон. Каждое утро она приезжала
в Грянул-Гром-Холл на ослике, запряженном в двуколку, и весь день с одинаковым рвением следила за Адиной одеждой и за событиями в романах, которые она читала.
– Как, неужели уже шесть часов?! – воскликнула она. – Ах, мисс Ада, я совсем потеряла счет времени из-за этой книги.
Она вскочила с пятнистого дивана и театральным жестом поднесла ко лбу тыльную сторону ладони.
– «Все знают, что талантливый певец, располагающий хорошим голосом, должен подыскивать себе партию», – продекламировала она первую фразу читаемой книги, прежде чем захлопнуть и бросить на пятнистый диван. – Ее героиня – Элизабет Берет, простая деревенская девушка с песнью в сердце, которая встречает удалого танцмейстера, мистера Руди Дарси.
