Каждый из них по-разному реагировал на обстановку дома, в который они попали словно по мановению волшебной палочки. Элейн была очарована мягкой расцветкой и приятным травянистым запахом татами, простором комнат, темными тонами полированного дерева, контрастировавшими с индиговым цветом подушек на полу, красотой незатейливой икебаны. Помещение было небольшим, и она чувствовала себя уютно.
Эндрю изумило, что японский дом оказался маленьким по сравнению с австралийскими и даже с квартирой его отца в Сиднее. Он ошибочно принял простоту за бедность, но потом заметил множество небольших, но сложных электрических и электронных приспособлений, удобно размещённых в разных местах. Этот контраст очень понравился ему.
Попытка разговаривать на иностранном языке помогла Эндрю почувствовать себя совершенно другим человеком. Он неожиданно понял, что ему не нужно сохранять ограничения, накладываемые местом, где он жил раньше, или семьёй, в которой родился. Он мог быть кем угодно. Происходившее смущало его, и, когда он пытался думать об этом, его разум отказывался реагировать, словно подойдя к запретной черте. Однако Эндрю не боялся. Он чувствовал себя уверенно и не сомневался, что они смогут справиться с любыми трудностями. Про себя он уже решил, что доверяет Мидори, а возможно, и её отцу.
Встреча с профессором Ито как бы завершала долгое паломничество. Эндрю так много думал о таинственном создателе игр — и теперь он находился здесь, в его доме! Он был на седьмом небе от счастья.
Зато Бен вовсе не чувствовал себя комфортно. Ему не нравилось, когда пожилая женщина гладила его светлые волосы, восхищаясь ими. Ему был неприятен запах дома; он не знал, чем тут пахнет. Во всяком случае, в австралийских домах пахло по-другому. Слушая, как Мидори и профессор Ито обмениваются быстрыми фразами на непонятном языке, он не мог не думать о том, что именно этот человек создал «Космических Демонов» и «Небесный Лабиринт». Черные трещины «Космических Демонов», угрожавшие затопить весь мир, Бледные Стражи, захватившие его и Элейн в «Небесном Лабиринте», — все эти воспоминания снова нахлынули на него. Он чувствовал себя скованно, неуютно и отчаянно тосковал по дому. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться в своей комнате, в Аделаиде.
— Следуйте за мной, — сказал профессор Ито, открыв раздвижную дверь, выходившую на задний двор.
На улице немного потеплело. Ветер стих, и небо было затянуто плотными облаками.
— Ночью пойдёт снег, — заметил он. — Специально для наших уважаемых гостей из Австралии. Вам приходилось раньше видеть снег?
— Мне — нет, — ответила Элейн. — А что, в самом деле пойдёт снег?
— Ото-сан! — умоляюще воскликнула Мидори.
Её отец рассмеялся.
— Дочь думает, что я веду себя недостаточно серьёзно, — пояснил он. — Она считает, что сейчас не время болтать о погоде.
Миссис Ито вышла за ними с садовыми шлёпанцами для ребят. Обувь оказалась слишком маленького размера, и им пришлось добираться на цыпочках до каменной кладовой с тяжёлой стальной дверью.
— Здесь я держу свои компьютеры, — сказал профессор Ито. — Во многих японских семьях есть такие кладовки — землетрясения и пожары случаются довольно часто, поэтому нам нужно иметь несгораемое место для хранения ценностей.
— Что случится, если ваш дом сгорит? — поинтересовалась Элейн.
— Мы построим новый, в таком же стиле, —добродушно ответил учёный. — Многие из наших самых знаменитых зданий и храмов неоднократно восстанавливались после пожаров.
— Вроде Осакского замка, —добавила Мидори.
— Совершенно верно. — Профессор открыл два замка, распахнул дверь и включил свет. Австралийцы изумлённо смотрели на компьютеры, установленные на рабочей скамье. Электронные машины странно контрастировали со старыми сундуками и ящиками, выстроившимися у стен и сложенными на полках.
— Здесь есть телефон, — сказал Ито. — Вы помните нужные номера?
— Что мы им скажем? — спросила Элейн. — И когда мы вернёмся? У нас с Беном на завтра назначена репетиция.
— Скажите им, что вернётесь завтра. Сейчас уже слишком поздно ехать в Токио. Если будет необходимо, передайте трубку мне, и я объясню. А потом мы обсудим положение и решим, что делать дальше.
— Странно, — сказала Элейн час спустя, после того как все телефонные звонки и объяснения были сделаны. — Шез рассердилась совсем не так сильно, как я думала. Как только мы начали разговаривать, я почувствовала, что она поймёт меня.
— У меня такая же история, — добавил Эндрю. — Отец был доволен, узнав, что я все-таки встретился с профессором... Но если бы я так же внезапно исчез из дома в Австралии, то он точно полез бы на стенку.
— Япония в общем безопасное место для молодых людей...— начал было профессор Ито.
— Думаю, дело не только в этом, — сказал Эндрю. — То же самое произошло перед нашим отъездом в Японию. Как только я решил, что мне хочется попасть сюда, ничто не могло остановить меня. Все шло как по маслу, словно я обладал какой-то непонятной силой. А теперь, когда мы собрались вместе, эта сила увеличилась. — Он пристально посмотрел на Мидори. — Не так ли?
Бен вмешался в разговор, сердито сверкнув глазами:
— Мы дали вам силу, и поэтому вы послали свою дочь, чтобы она привезла нас сюда? Мы сможем реализовать свои желания. Вы хотите контролировать эту способность?
— Не хочу, — спокойно ответил профессор. — Я стараюсь обуздать силу, которая стремится войти в мир через ваш разум. Понимаете, я создал её. Ответственность лежит на мне. Я должен убедиться, что ни вам, ни другим людям не будет причинён вред. Чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, мне понадобится ваше полное сотрудничество.
— Какую катастрофу? — спросила Элейн. — Если мы можем выполнять свои желания, то сами о себе позаботимся, верно?
— Боюсь, о моем открытии стало известно некоторым беспринципным людям, — с горечью сказал Ито. — Поэтому я и уехал в Итако. Я скрываюсь здесь и пытаюсь найти выход из создавшегося положения, прежде чем мои недруги найдут меня.
Он сочувственно посмотрел на ребят.
— Я всего лишь хотел дать людям новое образование, чтобы они могли измениться к лучшему, — продолжил он. — Я видел, как технология меняет человечество, как она наделяет немногих его представителей огромной властью, одновременно отгораживая их от реальности, а большинство людей оказались на задворках общества. Но вы стали ключом к почти невообразимой силе. Вы — единственные, кто прошёл до конца две предыдущие игры — «Космических демонов» и «Небесный лабиринт». Больше в них никто играть не будет, но третья игра...
— Значит, она все-таки существует, — пробормотал Бен. — Мне следовало бы догадаться!
— Насколько мне известно, третья игра написана лишь частично. Она находится на жёстком диске этого компьютера.
— Неужели вы не знаете, частично она написана или полностью? — спросил Эндрю.
— Мне следовало бы знать, не так ли? В конце концов, я программист. Но я прекратил работу над ней, когда стало ясно, что возникли отклонения, которые мне и не снились. Игра начала писать саму себя. Я пытался совладать с ней, но она постоянно опережала меня. Я даже хотел полностью стереть её, но тогда она распространилась как вирус, заполнив практически все пространство диска. Я так и не смог избавиться от неё. В конце концов я выключил компьютер в надежде, что программа остановится, до тех пор, пока я не придумаю, как обуздать её.
Профессор немного помолчал; слова давались ему с трудом.
— Лишь потом я осознал, что моя программа уже ускользнула из компьютера. Она совершила непредсказуемый прыжок в человеческую нервную систему. Она внедрилась в сознание людей, знакомых с нею по двум предыдущим играм, и теперь играет ими!
— Какая отвратительная игра! — Бен скривился. — Выходит, у нас в мозгу завелись компьютерные паразиты? Как вы могли это допустить?
— Я предотвратил бы это, если бы мог! — воскликнул Ито, едва сдерживая себя. — Мой единственный ребёнок тоже среди вас!
Бен отвернулся с возмущённым видом.
— Это существо может оказаться очень опасным, — уже спокойнее продолжал профессор. — Но я уверен, что путь к контролю над ним лежит через сотрудничество. Бесстрастный и рациональный разум способен одержать победу, а замкнутость и раздробленность приведут лишь к поражению.
— Бен, — тихо сказала Элейн, остро ощущая его настроение. — Мы должны доверять друг другу. Сейчас это единственный выход. Мы справимся, но нам придётся сделать это вместе.
Эндрю рассмеялся, сам не зная почему: в их положении не было ничего забавного.
— Мы как будто перестали быть индивидуальными людьми, — сказал он, отвечая на недоуменные взгляды остальных. — Мы стали частью друг друга. Мы связаны, понимаете?
