Рыцарь знал, что у всех драконов есть слабое место, некая брешь в броне. Только здесь у них не бывает чешуи. Чтобы убить животное, достаточно обнаружить эту брешь — а дальше годилось даже тупое оружие. Каждый дракон тщательно скрывал свое уязвимое место, оно могло быть где угодно: у одного — на затылке, у другого — на спине, у третьего — на локте. Это был главный секрет дракона, и он никогда и никому не раскрывал своей тайны.
Йон искал эту ахиллесову пяту и ударами меча нещадно кромсал тело Кура. Он бил по лапам, по шее, по бокам чудовища, надеясь случайно попасть в нее. Заряжаясь силой, которую посылал ему Сет, рыцарь тем не менее знал, что ему никогда в одиночку не одолеть дракона. Его меч, хотя и был отравлен, мало действовал на животное, ведь черная драконья кровь была куда более ядовитой, чем отрава, покрывающая клинок рыцаря.
Однако и Кур знал, что соперник непобедим. С драконом сражался уже не человек, а лихия. Этот вид живых мертвецов одарен неимоверной силой. Являясь представителем бога на Земле, лихия нечувствительна к воздействию стихий. Как бы ни жег огонь Кура, он ни в коем случае не мог привести к смерти Йона. Бог наделял его своей силой, и теперь никакой удар лапой, когтями или хвостом не мог сразить рыцаря. Отныне его могла остановить лишь всесильная магия.
Осознавая свою неуязвимость, противники, тем не менее, продолжали яростно сражаться. Это уже была схватка не дракона и рыцаря, но Сета и барона Субботы. Боги мерялись силами с помощью своих созданий, и каждый рассчитывал воспользоваться слабостью другого, чтобы покончить с недругом. Здесь, в пустыне, боги разыгрывали будущность мира. Новый порядок будет учрежден либо драконами, либо призраками. Люди и все существа Земли превратятся либо в рабов древних драконов, либо, умерев, примкнут к армии лихий.
В крови и пламени два служителя зла беспощадно сражались друг с другом под его знаменами.
Не переставая жевать, Беорф изумленно следил за побоищем. Он никогда не видел такой силы и жестокости. Кур свирепо изрыгал на Йона пламя, а тот, несмотря на ожоги, изо всех сил таранил дракона. Это была грандиозная схватка, достойная, чтобы ее сравнили с величайшими сражениями в мировой истории.
Утолив голод, человекозверь опомнился и неожиданно спросил себя, откуда среди пустыни, да еще в непосредственной близости от сражения, мог появиться этот стол, полный таких богатых угощений? Он огляделся и вдруг понял, что нет ни стола, ни еды. Никаких следов свечей, служанок, похлебки или жареных каштанов. Беорф сидел на земле и действительно ел кусок мяса… Но какого? Опустив голову, он с ужасом убедился, что поедает ляжку одного из наемников, убитого драконом. Вот почему так сильно пахло жареным мясом! Вот что привело его сюда, вызвав галлюцинацию пиршества!
Беорф съел человеческое мясо! Для беорита такое преступление против природы имело самые драматические последствия. Он терял человеческие черты и навсегда становился медведем. Впредь возврат к человеческому облику был уже невозможен. Беорф должен был превратиться в зверя, он никогда больше не сможет ходить на двух ногах. Его гортань изменится и сможет издавать только звериный рык. Больше никакого дома, никакой постели, никаких дружеских игр. Только охота, стычки с другими медведями за территорию и постоянный страх перед охотниками. Путь назад отрезан.
Мальчик заплакал. Он плакал и чувствовал, как у него медленно отрастает шерсть. Независимо от его воли, голова и конечности беорита изменились. На кончиках пальцев выросли когти, пасть с крепкими клыками быстро заменила рот. Два круглых уха появились взамен прежних. За несколько минут его тело стало совершенно другим.
По-прежнему сидя перед трупом воина Йона Очистителя и подвывая от горя, Беорф почувствовал, что разум постепенно оставляет его. Сначала он забыл лица своих родителей, хижину в лесах Братели Великой, потом встречу с Амосом. Он забыл его глаза, забыл Юноса и город Беррион. Его последняя мысль была о Медузе, юной горгоне, с которой он провел несколько прекрасных дней в пещере своих родителей в те времена, когда земли рыцарей Света захватил колдун Кармакас. Эта девочка ради него пожертвовала жизнью. Но теперь он забудет даже ее. Все потемнело в сознании беорита.
Молодой медведь поднял голову и огляделся. Несмотря на голод, его уже не привлекал лежащий перед ним кусок мяса, он чувствовал только страх. Огонь дракона привел его в ужас, и медведь бросился в пески пустыни. Беорф, этот толстый мальчик, полный жизни, безвозвратно и окончательно исчез.
И тогда солнечное затмение погрузило все вокруг в неожиданную тьму.
Глава семнадцатая
ПРОБУЖДЕНИЕ АМОСА
Амос внезапно открыл глаза. Его душа вновь обрела свою плоть. Впервые за долгое время он чувствовал, что дышит полной грудью. Сердце билось ровно, а кровь проникала в каждую клеточку тела. Он не мог пошевелиться и только оглядывался по сторонам. Ангел предупредил его, чтобы он не боялся — пройдет всего несколько минут, и он снова сможет двигаться.
Властелин масок лежал на большом каменном столе в центре комнаты, которую он прежде никогда не видел. Ее освещали сотни свечей. Стены были расписаны замысловатыми знаками: одни напоминали расположение звезд на небе, другие — магические формулы, иероглифы и тексты, составленные на непонятном языке. Слабый лучик света проникал через проделанное в каменном потолке отверстие. Он бил в одну из стен, прямо в рисунок, изображающий луну. Амос почувствовал, что силы окончательно к нему вернулись, и сел, свесив ноги со стола.
Он увидел, что на полу кто-то лежит. Человек был в крови и с трудом дышал. Амос узнал в нем своего друга Юноса. Спрыгнув на пол, он припал ухом к его груди. Сердце еще билось, но очень слабо. Юный властелин масок приподнял голову рыцаря и попытался привести его в чувство:
— Юнос, это я… это Амос… Приди в себя, Юнос…
Сеньор Берриона с трудом открыл глаза и зашелся в долгом кашле.
— Амос? — наконец, переспросил он. — Амос!.. Как я рад, что ты живой! Ты не поверишь, но я видел ангелов… настоящих ангелов… Они зажгли свечи, а потом… они взяли твое тело… потом… потом… потом я увидел твою душу… она летела… а потом вошла… в твое тело. Это было так необыкновенно!
— Я верю тебе, Юнос! — улыбаясь, ответил мальчик. — Если бы ты видел то, что видел я, твои ангелы показались бы тебе совершенно обыкновенными!
— Я, — вздохнул сеньор, — я бы очень хотел послушать эту историю, но… но мне кажется, у меня на это уже не остается времени.
— Что? — вскричал Амос. — Что с тобой?
— Это очень… очень долго объяснять, — с трудом дыша, ответил Юнос, — я думаю, мое время пришло… думаю, скоро мне придет конец…
— Скажи, как мне вытащить тебя отсюда! — разволновался Амос. — Мы найдем кого-нибудь, кто о тебе позаботится!
— Мне отсюда не выйти… я знаю! — ответил Юнос и опять закашлялся. У него из горла пошла кровь. — Снаружи огромный черный дракон и безумный рыцарь. Оставь меня… Делай, что тебе нужно, а меня оставь. Один раз ты меня уже спас… в Таркасисском лесу… теперь моя очередь!
— Я тебя не брошу, Юнос!
— Послушай, молодой человек, — медленно проговорил Юнос, и в его голосе зазвучали прежние повелительные нотки, — я и мои люди… мы привели тебя сюда, чтобы ты исполнил свою миссию… Не разочаровывай меня, не разочаровывай нас! Многие лишились жизни… в этом… путешествии… Будь достоин нашего доверия и закончи свое дело… Я с тобой, мы все с тобой. Иди! Иди… Скорей!
Юнос закрыл глаза. Амос снова склонился к его груди и понял, что сердце сеньора Берриона остановилось. Мальчик разрыдался.
«С меня хватит! — сказал он себе. — Я устал от этих игр, от этих обманов и страданий. Неужели смертные и все остальные земные создания действительно должны такой дорогой ценой платить за войну между богами? Я не хочу быть марионеткой в чужих руках!»
Обернувшись к телу своего старого друга, он воскликнул:
— Клянусь Юнос, что спасу тебя еще раз! Я начну все с начала, но теперь за ниточки буду дергать я! До встречи, мой друг! До скорой встречи!
Луч света, пересекавший комнату, постепенно становился все более слабым и вскоре окончательно исчез. Судя по всему, солнечное затмение было в самом разгаре. Внезапно в одной из стен открылась дверь. Тяжелые тесаные камни сдвинулись с места, и в образовавшемся проходе возникла лестница, ведущая куда-то в глубину пирамиды. Амос взял пару свечей и подошел к лестнице. Густые, плотные слои паутины полностью скрывали ее ступени.
Амос обрел свое тело, а вместе с ним и могущество властелина масок. Он сосредоточился и вытянул руку в направлении лестницы. Тут же, зародившись на кончиках его пальцев, задул сильный ветер, сорвал всю паутину и освободил проход. Освещая путь свечами, Амос сделал шаг вперед и оказался на первой ступеньке.
