Они в самом деле бежали до изнеможения. Даже попав в Лес, бегуны не могли остановиться, и упали наземь, когда не было уже никаких сил.
Теперь путешественники снова оказались без копий и лука, и идти по Лесу было опасно. Поэтому, встав, внуки Горы прежде всего выломали три здоровенные дубины, которыми можно было хоть как-нибудь защититься от противника, зверя или человека.
Следующая встреча, однако, была с чихастиками, чьи пещеры лежали на их пути. Те приветствовали внуков Горы гостеприимным чохом. В честь гостей была затеяна всеобщая рыбалка, а самых опытных охотников Чихан-Чихан послал в горы за круторогими козлами, которые водились там, благодаря Чихале, во множестве.
Пока суд да дело, Дум, Напролом и Хоть-Куда смыли в речке последний — что со страху — пот и подкрепились тем, что было у чихастиков в запасе. И давай рассказывать всем, кто сгрудился вокруг, о своих приключениях, о том, как их спас от Костра зеленый порошок.
Чихастики охали и ахали, качали головой, и вскрикивали и, конечно, загружали носы очередной порцией едкого зелья и возбужденно чихали. Им понравились изобретенные Наперекором Карман, Свист и Посев Зерен. Некоторые тут же стали учиться свистеть, другие сказали, что Карман пришьют сегодня же и набьют его всякой всячиной до отказа, третьим пришлось по душе сеять по весне съедобные зерна.
— Это ж надо! — говорили они и почесывали затылки.
Вождь Чихан страшно рассердился, когда узнал, что недалеко от них живет племя людоедов, и решил в скором времени пойти на них войной. Затем он спросил Дума о Крае Земли — нашли ли они его? И что там, за Краем?
Собеседники отошли в сторонку. Дум решил узнать, как подействует на другого человека их с Взашеем открытие, насчет того, что собой, может быть, представляет Земля. Он скатал из глины (той всегда было предостаточно у первобытных людей, потому что их глиняная, плохо обожженная посуда без шкафов и полок постоянно билась), скатал шар величиной с кулак и предложил Чихану найти на нем край.
Чихан вертел, вертел шар, пыхтел, сопел от напряжения, но края на шаре так и не нашел. И спросил:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что наша Земля, на которой горы и реки, тоже шар?
— Мы обошли чуть не всю Землю, — ответил Дум (тут он немного приврал), но Края так и не увидели. Что же она, по-твоему?
Чихан снова засопел-запыхтел. Он думал, думал, достал зеленого порошка, понюхал, чихнул три раза…
— А вдруг вы прошли мимо Края Земли? — спросил он, когда голова его от чохов просветлела. — А? Прошли мимо?
Теперь настал черед ломать голову Думу. Он долго тужился, пытаясь представить, как можно пройти мимо Края Земли.
А Чихан опять заговорил:
— Прошли и все! А что тут такого! Я вот недавно на змею чуть не наступил. Не заметил! Это змею-то!
— Ты, верно, прав, Чихан, — согласился в конце концов Дум. — Мы могли не заметить Края Земли. Прошли мимо него.
— Ну вот, — довольно произнес Вождь чихастиков, превращая Думов шар в лепешку. — А то придумал — шар. Если бы Земля была шаром, она бы давным-давно куда-нибудь укатилась.
К этому времени была наловлена рыба, а охотники вернулись с двумя убитыми козлами. И в честь гостей был устроен пир. К жареным козлам и рыбе чихастики подали разные ароматные травы, и пиршество удалось на славу!
После пира хозяева решили удивить гостей. По хлопку Чихана к пирующим вышли пятеро юношей… с луками в руках. Они сели в полукруг, поставили луки меж колен и одновременно ударили по туго натянутым струнам-тетивам. Струны звенели, гудели, гремели, они тренькали-бренькали — а чихастики, сидя, раскачивались, подпрыгивали на месте и… тут нужно сказать: подпевали, но если точнее выразиться: подвывали на разные голоса. Вождь тоже раскачивался, он еще хлопал себя по коленям и время от времени по-медвежьи рявкал от восторга. Один из чихастиков взял два камня и восторженно стучал ими друг о дружку, кто-то колошматил палкой о палку, кто-то шлепал по спине сидящего впереди, причем оба получали от этого удовольствие. Кто-то уже вскочил и прыгал, кто-то кричал, кто-то визжал… короче говоря, шел один из первых концертов в мире!
Трое путешественников хлопали в ладоши и думали, наверно, одинаково: как хорошо после долгого и трудного пути заглянуть к старым друзьям и провести время, как сейчас: с обильной едой и музыкой (слова "музыка" тогда еще не было, и даже Дум не произнес его. Он сказал в одобрение концерту невесть откуда пришедшее слово — "кошмар", а выговаривая, подумал, что услышал его, должно быть, у людоедов).
На следующий день чихастики и путешественники попрощались, договорившись, что встретятся как-нибудь еще. Первым пообещал навестить друзей Дум, потому что только он знал дорогу сюда, а уж потом придут в гости чихастики.
У нашей тройки не было копий (они остались у людоедов), чихастики подарили им три — длинных, с крепкими и острыми наконечниками. И конечно, дали на дорогу еды: козлиного мяса и и рыбы. Не отказались внуки Горы и от зеленого порошка — путь домой долог, мало ли кто им еще встретится.
Прощались на том же месте, что и прежде, только на этот раз путешественники шли в обратную сторону.
Снова подняты на прощание руки, снова чихастики, зарядив носы порошком, дружно ухнули-ахнули, как у них принято в торжественных случаях.
И снова Дум, Напролом и Хоть-Куда одни, они направляются вместе с шумной рекой в сторону Захода Солнца.
То синими, то голубыми, то прозрачными, призрачными виделись путникам близкие и далекие горы, темными, полными тайн и опасностей — леса и дубравы, зато одинокие деревья манили к себе обещанием тени, тихого шелеста листвы над головой, покоем и легко набегающими мыслями обо всем. Но время отдыха еще не пришло, был только полдень, и внуки Горы шагали и шагали, говоря походя обо всем, что приходило в голову.
Заметили они, например, колыхание теней под собой и вспомнили Лежебок. Вспомнили и вдоволь над их страхами поехидничали (они этому уже научились). Вот где дурь-то — бояться теней! Напролом, тот даже нацелил копье в тень собственной головы, чтобы доказать свое Здравомыслие. Нацелил и… отвел. И направил острие в тень головы Дума и вдобавок ковырнул ее, покосившись, правда, на шедшего слева выдумщика. Из-за него они оказались Тарарам знает где!
Хоть-Куда глянул на Солнце и чихнул — понятно, что настала пора понасмешничать над чихастиками. Это ж надо такое придумать — чохи, мол, просветляют голову! От них только в носу еще больше свербит. Благодаря чохам они-де научились считать! Да что в счете мудреного? Раз, два, три… одиннадцать, двенадцать. Но вот их Чихала — рожа его престрашная в пещере — от него в самом деле мурашки по коже. А вдруг возьмет да и чихнет однажды?!
Надо тут сказать, что разговаривали в основном Хоть-Куда и Напролом. Да и то больше первый, чем второй. Второй чаще хмыкал, буркал, крякал и гыркал, а когда не было слов, взмахивал копьем. А ежели и говорил, то коротко:
— Ух!
— Вот еще!
— Я бы их!
Дум о чем-то на ходу размышлял. И время от времени шевелил губами. Вполне возможно, он все еще толковал с Взашеем. Что-то недоговоренное вспоминал. Послушаем же и его, тем более, что рисунок на стене в пещере говорит, что называется, сам за себя: Задумчиво-Шагающий-Дум.
— Что это со мной непонятное происходит? — бормотал он. — Чем больше я встречаю иных племен, чем больше вижу разных нарядов и диковинных украшений, чем больше узнаю укладов и обычаев, чем больше дивлюсь человеческим причудам, тем…
Тут Дум запнулся и замолчал.
— Тем… — через время продолжил он. — Тем…
Да! Тем пуще мне хочется куда-то от всего спрятаться! Где-то скрыться-затаиться. В какую-то поглубже забиться нору…
И снова Дум затих (хоть говорил-то он шепотом, про себя).
— Спрятаться? — снова заговорил он, удивляясь собственным только что произнесенным словам. — Куда?!
В пещеру? — стал он перечислять. — Под какой-то там навес? За какие-то стены? Или в самом деле в какую-то нору?
— А-а, знаю! Да под крылышко же нашей Горы! В ее тень! Вот куда мне хочется спрятаться! Вот где укрыться-затаиться! Ох как меня к ней потянуло!
И где дух моей Горы Тарарам? Где мохнатые зверюшки Бабаи, что подстерегают трусоватых за каждым нашим углом и в каждом темном закоулке? Да ведь они похожи на детские игрушки! И где в конце концов этот никчема, плут и хитрюга Шито-Крыто, по которому, честно говоря, я соскучился? Меня ведь всегда разбирал смех, когда он начинал свою заковыристую трескотню! Над кем я еще так посмеюсь?
А Сокрушай? Ну, треснет разочек по макушке дубиной, да ведь, может, и не убьет до смерти?
Ах как я хочу сейчас увидеть нашу Гору! Другие горы, может быть, и красивы, но разве они сравняются с нашей Горой?…
