Что я в самом деле делаю? Зачем я вообще согласилась на это идиотское свидание? На кой дьявол оно мне вообще сдалось? Надо ему позвонить и отменить все на фиг. Скажу, что заболела… Скажу, что…
Но тут раздается звонок в дверь. Клык дьявольски усмехается и спускается вниз.
— Целых пять братьев и сестер! Как ты только с ними справляешься?
— Ничего, они сносные. А у тебя сколько?
— Три, и все сестры. Сущее наказание. Совсем от них никакой жизни нет. Хорошо, хоть две старшие уже в университет учиться уехали.
Я улыбаюсь. Напрасно я боялась. Оказалось, разговаривать с Сэмом совсем и не трудно.
Мы стоим в очереди за билетами в кино. Так что в следующие два часа и вовсе можно будет спокойно молчать.
Фильм, на который мы пошли, оказался детективом про войну — сплошные драки. Почти все два часа я просидела, анализируя боевые ситуации и надеясь, что Сэм не будет брать меня за руку. А вдруг у меня окажутся потные ладони? На всякий случай, вытерла их об джинсы.
Когда фильм кончился, мы решили еще немножко посидеть по соседству в мороженице. Стараюсь придумать, что сказать, а Сэм наклоняется ко мне через стол и берет меня за руку. Вот так, раз — и взял. И мы уже сидим и прямо у всех на виду держимся за руки.
Очень даже неплохо — наоборот, приятно.
Короче, заказали себе мороженое. Я про себя, конечно, на всякий случай прикидываю, тяжелый ли наш столик с мраморной столешницей, и как далеко смогу его швырнуть. А Сэм в это время и спрашивает:
— Ты что на День Благодарения делаешь?
— Анна, скорее всего, большой обед устроит.
— Как же в День Благодарения — и без родителей.
— Плохо! — я соглашаюсь и сосредоточенно выковыриваю орешки из одного из шариков.
— А у нас все родственники на обед соберутся. Каждый год приезжают. Просто кошмар какой-то! — говорит он и протягивает мне засахаренную вишенку. — Хочешь?
— Хочу… А почему кошмар?
Он скорчил страшную рожу:
— Сестры вернутся, значит, опять начнется вечная склока из-за ванны, из-за телефона, из-за телика. Дядя Тэд будет без остановки трепаться о своей фирме. Он страховкой занимается. Представляешь, какая скукотища.
Я сочувственно киваю.
— Мама будет все время отодвигать спиртное от тети Филис. Но та все равно наклюкается. Папаше приспичит смотреть футбол, и он будет орать в телик. — Сэм явно представил себе эту картинку, и его передергивает.
А я смотрю на него, и мне нравится, как его каштановые волосы падают ему на лоб. Нравятся его глаза. Светло-карие, цвета панциря у черепахи.
— Да, хреновая у тебя перспектива.
Это он мне что, обычную семейную картинку нарисовал? В каждой семье так, что ли? Я-то понятия не имею. Я День Благодарения только по телевизору видела. Интересно, как его доктор Мартинез и Элла празднуют?
— Противно, конечно. Но ничего, всего один день перетерпеть можно. А потом целых четыре недели свободы, до самого Рождества.
Нам весело. Так, без причины. Просто смешно, и все.
Отражение Сэма в темном стекле дрожит от смеха. Он сидит спиной к окну, и за его плечом я вдруг замечаю какое-то слабое движение. Кто-то проходит мимо мороженицы. Нет, не проходит. Остановился и стоит.
У меня засосало под ложечкой, а рука повисла в воздухе, не донеся мороженое до рта.
Снаружи стоит Ари, хищно усмехается и показывает мне поднятый вверх большой палец.
71
Вот тебе и свидание! А я-то расслабилась…
Быстро оглядываюсь вокруг. Позади прилавка запасной выход. И столик можно повалить прямо ему под ноги.
— Макс, ты что?
— Ничего, ничего, — бормочу я, впившись глазами в Ари. Он снова мне криво усмехается и проходит мимо. Рядом с ним мелькает грива какой-то блондинки. Улица за окном пустеет, и я вижу в стекле свое отражение.
Сэм поворачивается по направлению моего взгляда, но Ари уже скрылся из виду.
Сэм вопросительно на меня уставился, а я замерла. Жду, что ирейзеры вот-вот нагрянут сюда через окно или свалятся мне на голову вон с того люка на потолке.
— Что случилось?
— Ничего, все в порядке, — я очень старательно делаю вид, что ничего не происходит. Мне просто кое-что показалось.
Не верь глазам своим. Верь тому, что ты знаешь.
Как тебе это понравится, дорогой читатель, если не только ирейзеры тебе свидание испоганят, но и занудный Голос внутренний откуда ни возьмись со своими нравоучениями выскочит? Мне лично не очень.
— Ма-акс!
Я снова переключаюсь на Сэма:
— Извини, я отвлеклась. — И виновато ему улыбаюсь. Но напряжение не отпускает. Я по-прежнему настороже, в любой момент готовая к бою. Но все вроде спокойно. Ничего не происходит.
— Мне нравится, что ты все мороженое съела, — заявляет Сэм ни с того ни с сего, — а то другие девчонки кочевряжатся: мне только один шарик, обезжиренный. А ты вон все съела и глазом не моргнула.
Я обеспокоенно хихикаю. А вдруг и правда надо обезжиренное?
— Мне как-то по фене. Есть еда — хорошо, а нет — переживу.
— Мне такое отношение гораздо больше нравится, — говорит Сэм.
И я думаю: «А мне ты нравишься».
72
Третья сестра Сэма только-только получила права. Она-то и подвезла нас домой к Анне. Сэм вышел со мной из машины и довел меня до самого крыльца.
— Спасибо, — я снова вдруг засмущалась. — Очень хороший получился вечер. Мне понравилось.
— Мне тоже. Ты совсем не такая, как другие девчонки.
Вот новости. А я-то думала, что слилась с массой.
— Это хорошо или плохо?
— Хорошо! Что за вопрос?
У Сэма, и вправду, очень хорошая улыбка. Он подвинулся ко мне поближе и положил руки мне на плечи. И… поцеловал… Глаза у меня расширились. Мы почти одного роста, и он не такой тощий, как Клык. Руки его скользнули мне на талию. Еще один поцелуй.
Знаешь, дорогой читатель, я про крылья даже не вспомнила. Закрыла глаза и забыла обо всем на свете. Знаешь, как клево было!
Плыви по течению, Макс.
И куда только подевались наши с Голосом вечные расхождения во взглядах?
Со стороны машины раздается раздраженный короткий гудок — сестре Сэма не терпится домой.
Мы наконец разъединяемся.
— О-о-о! — только и способен выдохнуть Сэм.
Я киваю.
— Ладно, ты иди, — тороплю я его. — И спасибо. За все! Все было очень здорово.
— Ага.
Похоже, что Сэм собирается меня снова поцеловать, но сестра его снова гудит. С явным сожалением он спускается по ступенькам.
— До завтра!
Они уезжают, а я остаюсь один на один со своими чувствами, для которых я даже и слов не знаю.
73
Анна поджидает меня в кухне:
— Ну и как?
— Спасибо, все в порядке. Спокойной ночи.
Поднимаюсь наверх. Не то чтобы меня это очень смущало, но я совершенно не хочу ее обижать. Я просто совсем не могу разговаривать с ней ни о чем, что для меня важно. Закрываюсь у себя в комнате, сажусь на кровать и снова и снова проживаю последние десять минут, проведенные с Сэмом.
Скрипнула дверь. Клык входит, прикрыв рукой глаза:
— Ого! Вот это излучение! Наша дама сияет от счастья. Так и ослепнуть недолго.
Скривив в ответ презрительную мину, скидываю куртку и повожу плечами. Теперь можно и крыльям свободы немножко дать, а то уж больно плотно они были свернуты весь вечер. Интересно, Сэм их хоть немного почувствовал? Он, когда меня обнимал, совершенно не вздрогнул. Так что, похоже, ничего не заметил.
Клык прикрывает дверь:
— Они все хотели тебя дожидаться, но Анна их уложила — никакие стоны не помогли.
— Нельзя не отдать ей должное — молодец Анна.
— Ну и как? — повторяет Клык ее вопрос и, скрестив на груди руки, присаживается на мой письменный стол.
Что-то в его голосе заставляет меня к нему приглядеться. По обыкновению, на лице у него ничего прочитать невозможно. Но я-то его хорошо знаю. Мне понятны и едва заметное подрагивание скул, и чуть прищуренные глаза.
— Я видел, как он — как бы это лучше выразиться — «к тебе намертво приклеился». По всему видать, вы спелись.
Он выдерживает паузу, а я стараюсь понять, что он такое имеет в виду.
— Да, — твердо заявляю я наконец. — Не мы одни спелись.
Клык, похоже, смутился. Скидываю кроссовки, и он пересаживается ко мне на кровать, оперевшись спиной на изголовье.
— Так и быть, если он тебе понравился, я его подожду убивать. — Голос у него звенит, а я пожимаю плечами.
— Ага, он очень симпатичный. Мы хорошо провели время…
— Но?..
Я потерла виски:
— Ну и что с того? Будь он хоть самым лучшим парнем на свете, это ничего не меняет. Я как была уродом-мутантом, так уродом-мутантом и осталась. Я что ни день ненавижу нашу жизнь все больше и больше. Верить никому нельзя. Файлы не расшифрованы. Родителей не найти. А и нашли бы — что с того?
Клык молчит.
