Оракул всегда выбирает из троих кандидатов: по одному от каждого рода. Таким образом, родичи Оракула от его выбора не выигрывают и не проигрывают, и он может выбирать беспристрастно.
Люди приняли правила Орина и следовали им на протяжении сотен лет — пока не случилось то, чего не мог предвидеть даже сам Орин.
Зибаки напали на водяной народ, когда старый Хранитель был при смерти. И в первую очередь они уничтожили род миррилов.
Это произошло не случайно. И вовсе не потому, что дом этого рода стоял ближе других к берегу. Зибаки специально хотели уничтожить род Оракула и тем самым помешать избранию нового Хранителя. Тогда Кристалл померкнет навсегда, и водяной народ будет завоеван.
Их замысел едва не увенчался успехом, ведь они истребили род миррилов и больше некому было совершать избрание. Дело в том, что даже в разгар решающего сражения, перед лицом смертельной опасности, соперничающие роды не могли договориться между собой и не соглашались доверить право выбора самому Хранителю, а тот умирал и был не в силах покинуть пещеру.
Зибаки не предусмотрели одного: Кристалл хотя и померк, все равно воплощал в себе мудрость столетий, поэтому Хранитель, наделенный хитроумием самого Орина, даже на смертном одре сохранял ясную голову.
И Хранитель придумал, какого Оракула признают все три рода. Он обратился к чужестранцам — порабощенным воинам, которые восстали против зибаков и теперь сражались бок о бок с водяным народом. С помощью Кристалла Хранитель выбрал Оракула. Им стал человек по имени Лит, далекий предок Джиллер и Роуэна.
— В самый разгар битвы Лит отправился на остров и избрал нового Хранителя, — сказала Джиллер. — И Кристалл вновь засиял ярким светом. Отец говорил мне, что в момент избрания нового Хранителя Кристалл исполняется наивысшей силы. Так и произошло. В мгновение ока ход битвы переменился. Зибаки были разбиты и бежали. Земля водяного народа была спасена, а наши предки освободились от рабства и начали новую, свободную жизнь.
— Все это было очень давно, — заметил Роуэн.
— Да, — кивнула Джиллер. — Но в тот день Лит принял удел Оракула, и эта обязанность до сих пор лежит на нашей семье.
— Это большая честь, — тихо сказал Силач Джон.
— Большая честь и в то же время страшное проклятие, — неохотно вымолвила Джиллер.
— Но почему? — не выдержал Роуэн. — Почему проклятие?
Джиллер изо всех сил вцепилась руками в дверную щеколду.
— Потому что Оракулу грозит страшная опасность, — прошептала она. — Смертельная. — Внезапно она обернулась и посмотрела Роуэну в глаза. — Роуэн, я готова на все, лишь бы тебя уберечь, но это от меня не зависит. Я должна тебя взять с собой. И если я погибну, ты займешь мое место. Собери все свое мужество. Будь готов к тому, что останешься один.
Она резко отвернулась и бросилась в дом.
Роуэн поспешил за ней. Он ничего не понимал и чуть не умирал от страха.
— Но почему? — выкрикнул он. — Скажи, почему нам грозит опасность? Из-за зибаков? Они знают, что Кристалл ослабел, и в это время нападут на побережье?
— Нет! — резко ответила Джиллер. Глаза ее сверкали.
Роуэн попятился назад. Никогда прежде его спокойная и бесстрашная мама не вела себя подобным образом.
— Джиллер, давай присядем. — Силач Джон подошел к ней поближе. — Поедим, и ты спокойно ответишь Роуэну на все его вопросы.
— У нас так мало времени, — нервно сжимая руки, проговорила Джиллер, но затем неожиданно уступила ему и понуро уселась за стол. — Ты прав, — мягко сказала она. — Я сама во всем виновата. Я столько лет в одиночку несла бремя тайны, что теперь, когда пробил час, мне просто трудно говорить. В свое время мой отец сказал мне то же самое.
— Дедушка избирал Хранителя?
Помедлив, Роуэн сел рядом с мамой. Дедушка умер, когда Роуэн был совсем маленьким, но он запомнил его широкую добродушную улыбку, голубые глаза и руки — сильные и загрубевшие от работы в поле. И еще сохранились зверюшки, которых дедушка вырезал из дерева.
Джиллер покачала головой:
— Нет, моему отцу посчастливилось. Теперешний Хранитель был избран его матерью, моей бабушкой. Но отец понимал, что на моем веку Кристалл скорее всего померкнет. И это его безмерно печалило.
Силач Джон положил на стол хлеб, молоко и сыр.
— Поешь, Джиллер, — сказал он. — И ты, Роуэн. Вам понадобятся силы.
Они приступили к еде. «Джон прав, — подумал Роуэн. — Когда поешь, становится легче». Роуэн и не подозревал, до чего он проголодался.
— Значит, Оракулом быть опасно, — как можно спокойнее проговорил он. — Но почему?
— Потому что водяные люди ничуть не изменились, — мрачно ответил Силач Джон. — Соперничество между родами доходит до безумия. — Он положил ладонь на руку Джиллер. — Доскажи ему остальное.
Джиллер нехотя повиновалась:
— Когда Хранитель становится старым, каждый род начинает готовиться к новому избранию. В каждом роде есть особые кандидаты, которых с детства специально обучают и тренируют к испытаниям. И люди из каждого рода готовы пойти на все, лишь бы победил их кандидат. Они будут шпионить, лгать и лицемерить. Они не остановятся даже перед убийством, если заподозрят, что Оракул склоняется не в их пользу. — Джиллер нервно крошила хлеб, глядя в тарелку невидящими глазами. — Многие из нашей семьи погибли в стране водяного народа. Последним был мой прадед. Его тело лежало в пещере Хранителя, а моей бабушке пришлось превозмочь отчаяние и страх и заступить на его место. Ей было всего пятнадцать лет, но она вела себя достойно.
При этих словах Роуэну стало так горько, что у него заболел живот. Но он не произнес ни слова.
— Она знала, что ей угрожает, — продолжала Джиллер, — ведь и в прежние времена многие из нашей семьи погибали от рук кандидатов или их сородичей. Да, слишком часто избрание приносит Оракулу смерть. Предательский удар кинжалом в спину — и тело бросают в Море на съедение змеям.
Роуэн в ужасе посмотрел на маму:
— Но… это же безумие!
— А я что говорю? Безумие, — эхом отозвался Силач Джон. — И это безумие длится сотни лет.
— Так уж заведено у водяных людей, — вздохнула Джиллер. — Тут бессмысленно спорить. Тем более что вражда разгорается лишь в то время, когда меркнет Кристалл. Но как только избран новый Хранитель, все три рода снова объединяются и дают ему клятву верности и беспрекословного повиновения.
«Так было всегда…»
Роуэн глубоко вздохнул.
— А если убьют нас обоих, — как бы невзначай спросил он, — тогда Аннад?..
— Нет, — устало улыбнулась Джиллер. — Я радуюсь только тому, что Аннад еще слишком мала, чтобы стать Оракулом. Если, Роуэн, нас с тобой убьют, будет призван другой человек — Тимон. Ведь его семья — следующая по старшинству в роде Оракулов.
«Тимон… Вот почему он говорил о Кристалле так печально».
Силач Джон отодвинул тарелку и встал из-за стола.
— Ну вот, — сказал он, — поели, все обсудили, а теперь за дело. Надо поторапливаться, раз на закате мы отправляемся в путь.
— Мы? — Джиллер посмотрела на него с удивлением. — Джон, но ведь ты с нами не пойдешь.
— Конечно пойду. Неужели ты думаешь, что я отпущу вас с Роуэном одних?
Джиллер покачала головой:
— Джон, это мой долг. И долг Роуэна. Тебе незачем рисковать в таком опасном деле. Абсолютно незачем.
— Это не так, — мягко возразил Силач Джон. — Ты отлично понимаешь, что если бы отец Роуэна был жив, он обязательно отправился бы вместе с вами. Хотя бы для того, чтобы побыть вместе с Роуэном, пока ты будешь заниматься избранием. Позволь мне сделать то же самое.
— Мы ведь только помолвлены и еще не успели пожениться. А теперь, быть может… — Голос Джиллер задрожал, и она отвернулась.
У Роуэна перехватило дыхание.
— Не надо так говорить, — сурово сказал Силач Джон. — Все будет хорошо. Вы с Роуэном можете ни о чем не беспокоиться. Я обо всем позабочусь.
Слова звучали обнадеживающе, но Роуэн понимал, что как бы Силач Джон ни старался, он не сможет уберечь их от того, что им суждено. Да и никому это не по силам.
В голове у него прозвучали мамины слова: «Собери все свое мужество. Будь готов к тому, что останешься один».
На закате они отправились в путь. Никто их не провожал. Лишь учитель Тимон да старая Ланн поджидали их на краю Рина, чтобы пожелать счастливого пути.
Аннад осталась жить с ткачихой Марли. С ней девочке будет хорошо. Аннад чуть не лопалась от гордости, оттого что ей вместо Роуэна доверили пасти букшахов.
— А если… — на прощание прошептала Джиллер на ухо Марли, — если мы с Роуэном не вернемся…
— Я буду заботиться об Аннад как о собственной дочери, — быстро ответила Марли. — Не тревожься об этом. Но, Джиллер, вы вернетесь. Обязательно вернетесь.
