– Зайду за тобой завтра вечером, – сказала Пачкуля.
– Договорились, – всхлипнула Шельма. – Пошли, Дадлик. – И они побрели прочь.
Луна ярко освещала тропинку к Пачкулиной хибаре. Потому-то Хьюго и заметил валявшиеся на обочине листовки. Похоже, нечто в футболке «Лунобзик» притомилось и отправилось домой.
– Это еще фто? – спросил Хьюго, подобрав одну. – Вроте реклама.
Пачкуля выхватила у него бумажку.
– «Универмаг Помощничка Боба «Все необходимое», – прочитала она. – Акция в честь открытия».
– Ух ты, нофый магазин. Мы сходить посмотреть? – спросил Хьюго
Разнообразием магазинов Непутёвый лес похвастаться не мог. Не самое это приятное место для бизнеса. Разных бандитов пруд пруди – того и гляди выломают дверь да грабанут (а то и сожрут) кассу. Сходить, что ли, раздумывала Пачкуля. Хотя…
– Нет, – решила она. – Не сегодня. Хочу домой, посидеть, покумекать. Нам нужен План Сопротивления.
– Идет, – согласился Хьюго. План Сопротивления – отличная идея. При мысли о Кристине его прошибал холодный пот.
Тем временем в гоблинской пещере…
– Магазин? – простонал Свинтус, трогая свежий фингал под глазом. – Какой еще новый магазин?
– Я ж сказал! – закричал Красавчик, размахивая листовкой. – Какой-то Боб открыл новый магазин. Не пдосто магазин, а унибершлаг. Называется «Все необобхобобхобобходимое».
– Какое-какое? – переспросил Пузан. Красавчик тяжело вздохнул.
– Необобхо-бобхо-бобхо… – Цуцик постучал палкой по кастрюле на Красавчиковой голове, – бобхо-бобхо– (БАЦ!) – бобходимое! Ой! Уф. Болтык заязыкался. Начинаешь говорить, а остадовиться не выходит.
– А чего это? – поинтересовался Обормот. – Съедобное?
– Нет, – неуверенно сказал Красавчик. – Вдяд ли. Это вдоде… а шут его знает. Сам забыл. Я это словище-то едва запобнил!
– Какое словище?
– Необобхо-бобхо-бобхо…
– Кто-нибудь, дайте ему по башке, – посоветовал Косоглаз. Цуцика не надо было упрашивать.
БАЦ!
– Ой! Ходош уже! Больше вообще дичего де скажу. Дассказываешь вам интедесное – а вы только дедётесь.
– Вот и хорошо, – сказал Обормот. – Мы тут поспать пытаемся. Ложись давай, будь послушным матрасиком.
– Да лягу я, лягу! До пока я де забыл, тут вот какое дело…
– Ложись!
– До…
– Ложись!
Красавчик улегся, остальные навалились сверху. Острые мелкие камни впивались ему в спину. Его пихали локтями и пинали. Из легких выдавило весь воздух. Прошла целая вечность, прежде чем все угомонились и захрапели.
Наконец, усталость одержала верх над неудобством, и Красавчик задремал, напрочь забыв, что собирался сказать.
Рано утром, когда луна побледнела и начала заниматься заря, он, вздрогнув, проснулся. Вспомнил!
Красавчик резко сел. Под шебуршение, бумканье и недовольные вопли пещеру огласил крик:
– КРОВАТЬ! ТОЧНО! БЫ БОЖЕМ КУПИТЬ КРОВАТЬ!
В Непутёвом лесу помимо ведьм живет еще много всякой нечисти. Скелеты, тролли, вурдалаки, зомби, вампиры, оборотни, мумии, суперзвезда-другая – всех и не перечислишь. Пересекаются они нечасто, но работе сарафанного радио это не помеха.
Когда солнце встало, новость уже разносилась по округе. Достопочтенная Чепухинда уехала! Вместо нее будет заместительница! Всем не терпелось узнать, что же предпримут ведьмы.
Но, ко всеобщему разочарованию, ведьмы ничего не предпринимали. Весь день они сидели по пещерам и домам, не высовываясь. Входные булыжники не сдвинулись с места. Занавески оставались задернуты. Ведьмы явно были глубоко потрясены. Ну или просто дулись.
На закате – по-прежнему никакого шевеления. Сумерки сгустились, наступила ночь. Все так же тихо. Только около полуночи двери заскрипели и булыжники откатились в сторону. Двенадцать фигур покинули свои обители и направились к залу «У черта на куличиках».
Пачкуля зашла за Шельмой, как договаривались. Шельма надела свое лучшее платье – пурпурное – и туфли на высоком каблуке с пурпурными бантиками.
– При полном параде, гляжу, – язвительно отметила Пачкуля с порога.
– Вовсе нет, – сказала Шельма.
– Еще как. Вырядилась для и. о.
– Ничего я не вырядилась. Пошли, а то опоздаем. – Шельма заковыляла по тропинке, ее длинный, острый, густо напудренный нос поблескивал в лунном свете.
– Я лично не собираюсь выпендриваться, – сказала Пачкуля, припустив следом. – Плевать я хотела, что она обо мне подумает.
– Точно! Точно! – хором отозвались два голоса. Впереди шагали близнецы, у их ног вились Антипод и Антикот.
– Мы не станем слушаться какую-то чужачку, так мы решили, скажи, Бу? – прибавила Гагабу.
– Именно, Га. Нам она не указ.
– Молодцы, девчонки. Так ей и скажите, – поддержала их Пачкуля. – А за мной дело не станет.
Тут послышался топот копыт, и из-за деревьев выскочила Макабра на своем горном козле Хаггисе.
– Др-р-янь! – прорычала она, потянув на себя вожжи. – Сейчас мы с ней разбер-р-ремся! Не знаю, что там за Хлыстинда, но со мной ей лучше не связываться.
По дороге к ним присоединились другие ведьмы с помощниками. Разговоры были сплошь бунтарские. Пачкуля растолковывала свой План Сопротивления, в целом он сводился к непослушанию.
– А что, если она заставит нас слушаться? – спросила Чесотка. – Предводительницы такие своенравные.
– Тогда будем все делать очень медленно. И все время вздыхать. Возьмем ее измором, а потом растолкуем, что у нас тут свои порядки. Идет?
– Идет!
Когда ведьмы добрались до места, кровь бурлила у них в жилах. Помощники тоже сформировали единый – хоть и взволнованный – фронт. Им предстояла встреча с Кристиной. Что-то будет!
Зал «У черта на куличиках» стоит на поляне в гуще Непутёвого леса. На вид он нечто среднее между вместительной хижиной и маленьким театром. Ведьмы проводят там свои ежемесячные ночные сборища, когда холодно и лететь на Кудыкину гору неохота.
Все остановились, разговоры стихли.
– Никаких признаков жизни, – сказала Пачкуля. – Всё тихо. Думаете, она уже там?
– Скоро узнаем, – сказала Макабра. – Надо прям войти и…
БАБААААААААААААААХ!
Удар грома сотряс воздух, шарахнула ослепительная молния. Двери зала с жутким грохотом распахнулись! Ведьмы аж подскочили от неожиданности.
Изнутри лился ядовито-зеленый свет. Ползучка Стив (Вертихвосткин уж) юркнул в складки хозяйкиной кофты. Хаггис встал на дыбы, чуть не выбросив Макабру из седла. Дьяволенок Шелупоня с криком «Шухер, мужики!» сиганул в кусты. Дадли спрятался за Шельмой и зашипел. Даже Хьюго шмыгнул за Пачкулину шляпу.
И тут на полосу слепящего зеленого света упала страшная тень. Длинная, тощая. Она как будто просочилась на поляну. Источник ее стоял в дверях, точнехонько по центру.
Новая метла. Дылда, каких свет не видывал. Пучок жестких прутьев на угрожающего вида палке. Руки-ветки сложены на груди, как у вышибалы.
– Мать честная! – изумленно проговорила Грымза. – Это что же, чистокровная или помесь с фонарным столбом? В жизни такого не видела!
– И что дальше? – Чесотка сглотнула слюну. – Внутрь-то идем?
– А то, – сказала Макабра и пнула Хаггиса, чтобы успокоился. – Не робейте, девочки. За мной.
Старательно обходя метлу, они всей толпой неуверенно вошли в яркое зеленое сияние. И двери за ними захлопнулись.
Ведьмы остановились у главного прохода. Новая метла разместилась в дверях. Пути к отступлению были отрезаны.
Обращенные к сцене стулья пустовали. В отличие от самой сцены. Прямо посреди в резких лучах исходящего из ниоткуда зеленого света стоял – трон. Огромный, черный, резной трон на львиных лапах, с массивными подлокотниками.
На троне, недобро глядя сверху вниз, обнажив кривые зубы, сгорбившись, сидела заместительница!
Вся в черном, от кончика шляпы до носков башмаков. Нос крючком, а ногти – как старые гнутые ножи. Длинные седые космы разбросаны по плечам. Глаза – пылающие угли. Вдобавок ко всему на коленях у нее лежал хлыст! Длинный, кожаный, и кончик его будто подрагивал. К ужасу помощников, на плече у и. о. сидела черная, как сажа, ворона. На шее у нее была завязана бантиком розовая лента – женственный штришок, не вязавшийся с тяжелым взглядом маленьких черных глаз.
Заместительница медленно согнула костлявый палец. Пихаясь и подталкивая друг дружку локтями, ведьмы нехотя потянулись гуськом по проходу.
Пачкуля тянула до последнего. Заработал ее План Сопротивления. Она дождалась, пока остальные соберутся у самой сцены, и только потом направилась туда же, нарочито неторопливо, нога за ногу. Хьюго тоже пытался сохранять невозмутимый вид, но всю дорогу не сводил глаз с вороны.
Задрав головы, ведьмы, прищурившись, смотрели на сцену. Стояла гробовая тишина. А потом…
