В чувство его привела пощечина. Знакомая несильная пощечина.
Он открыл глаза и вытер слезы рукавом. Над ним склонилась Джексон, всклокоченная, с разбитой губой. Она говорила что-то, но смысл ее слов не сразу дошел до Коли.
– …расселся! Еще ничего не кончилось, понимаешь? Давай, шевелись, ну! Я тебя не потащу! Сейчас министр очухается, решит проверить, все ли тут гладко прошло. Быстрее, быстрее, давай, поднимайся!
– Джексон, – только и смог сказать он, и губы сами собой растянулись в улыбку, – Женька… ты пришла.
– Пришла, пришла, давай быстрее! Блин, ну сколько можно-то, а? Давай вниз, за тобой сейчас весь город охотится, понимаешь ты это или нет? У министра наверняка есть запасной план на случай, если ты Стаса разоружишь.
Стоп. Теперь он все вспомнил. До этого момента в голове была какая-то каша из событий целого месяца и в особенности – сегодняшнего дня. Но теперь…
Коля вскочил и посмотрел на развороченный лифт.
– А как мы спустимся? – язык все еще не слушался, поэтому он просто ткнул пальцем в почерневшие двери.
– Тут какая-то пожарная лестница есть в стене, она вниз ведет, можно в подвал попасть. Давай скорее только!.. Ты думаешь, как Стас сюда на доклад ходил. Через центральные двери, что ли? Давай, вот она, живо внутрь, живо!
Панель щелкнула и отъехала в сторону. Из проема пахнуло горячим воздухом.
– Это какой-то воздуховод. Тут лестница на стене, сможешь сам?
Коля взялся за шершавую железную перекладину. Руки тряслись, его подташнивало, но в голове не было тумана, какой бывает перед тем, как потеряешь сознание.
– Смогу. Я сто раз по таким на крышу лазил, там, у себя.
– Ай, да хорош ты хвалиться уже! Можешь – и хорошо! Спускайся давай, я за тобой буду, сверху.
Она поколдовала над панелью и прыгнула на лестницу вслед за Колей. «Интересно, она в юбке опять?» – подумал он и посмотрел наверх. Джексон была в юбке…
Панель вернулась на место, и в воздуховоде стало темно.
– Джекс! – позвал он, не столько для того, чтобы завязать разговор. Просто от внезапной темноты вдруг сделалось страшно.
– Что, горе мое?
– А откуда ты знаешь про лестницу?
Она фыркнула:
– Ты что, дурак? Я с самого начала все знала!.. Думаешь, Стас такой шпион, что ли, умеет секреты хранить?
Кем-кем, а шпионом он Стаса не считал.
– Значит, ты вообще все знала? Про то, что меня хотели подставить, про план весь этот? Про Список?
– Ничего я не знала. Точнее, я узнала, но не сразу, – ответила она после короткой паузы, – только когда мне Стас все разболтал. Я только насчет сегодняшнего дня была не уверена. То есть, что-то такое я почувствовала, еще когда мы план обсуждали… Стас ведь тебя прямо-таки ненавидел. Он мне сказал дома сидеть, с самыми младшими детьми… и что он все берет на себя, что он тебя домой отправит, понимаешь? План был в том, чтобы отправить тебя домой, а остальным сказать, что ты струсил! Не смог уничтожить список и сбежал…
– И ты помчалась меня спасать? – спросил Коля и благодарно посмотрел наверх, в темноту. Но, конечно же, ничего не увидел.
– Ага. Поднялась по лестнице, ждала там, возле выхода. Потом, когда Стас начал орать, тихо вылезла…
– А пистолет у тебя откуда?
– Костик на стоянке дал. Он там еще стоит, меня ждет, чтобы обратно ехать. Представляешь, он даже не видел, как Стас из машины вылез…
– А этот, который с ним в кузове сидел?
– Леха, что ли?
«Точно, Леха. Как я мог забыть!» – подумал Коля, но вслух сказал лишь:
– Ну да.
– Леха там лежит, с мешком на голове. Уж не знаю, что Стас с ним сделал. Надеюсь, просто усыпил…
Они ползли еще какое-то время молча.
Коля хотел дождаться подходящей минуты, не выпаливать эту новость сейчас, но уж очень ему хотелось, чтобы его – нет, не встретили. Проводили домой, как героя.
– Джекс! Женьк!
– Чего?
– А я ведь уничтожил Список!
Ее нога сорвалась с очередной ступеньки и больно стукнула его по голове.
– Дурак! Не шути так!
– Я серьезно. Я его насовсем уничтожил. Там пульт был, со всякими кнопками… Я министра припугнул, он же хлипкий дядька. Он мне сказал, как все метки уничтожить. Все, прикинь! Теперь вообще ни у кого меток нет! А новый пульт они строить не будут, это как с сиренами! Или со Щитом. Там слишком старая система была, они не знают, как она устроена. То есть, она работала себе и работала, а теперь не работает…
Джексон молчала.
– Ты чего, не рада, что ли, Джекс?
– Да рада я, рада, – по голосу Коля понял, что она плачет.
---
Они решили, что Джексон задержится в Верхнем Мире на несколько дней: должен ведь кто-то рассказать Задетям о том, что они свободны. Но потом, через два или три дня, она спустится и найдет Колю внизу. И они вместе придумают, как все лучше устроить.
– Только ты обязательно приходи, – Коля держал Джексон за руку и смотрел, как Щит медленно раскрывается, как зрачок у кошки, если закрыть ей глаза ладонью.
– Ну, конечно, приду! Ты мне только адрес оставь!
– А у тебя есть, куда записать?
Бумажки у Джексон не оказалось. Она обшарила карманы, но нашла только несколько монеток и сиреневую карточку.
– На, это твое, – она протянула разрешение Коле. – Ты там, в коридоре выронил.
– Зачем оно мне сейчас? Особенно внизу.
– Ну мало ли? – Джексон снова заплакала, и Коля подумал, что он, наверное, все-таки делает что-то не так: при нем она всегда плакала. И ни разу не засмеялась. Беззаботно, как со Стасом.
– Мало ли что?
– Вдруг со мной что-нибудь случится и я не приду. Тогда ты поднимись и найди кого-нибудь из наших. Светку, там, или Варю. А то будешь всю жизнь ждать…
– Ну и буду, делов-то.
Щит полностью раскрылся. Метрах в двух от его края белел балкон. Неостекленный, правда, с широкими перилами. Ничего, если прыгнуть и хорошенько ухватиться, то можно залезть. А потом – будь что будет. Пусть милицию вызывают, пожарных – кого угодно. Лишь бы домой.
Интересно, что это за район?..
– Ну, я пойду?
– Подожди, а адрес-то!
– Точно…
Пальцем на песке он вывел «Мятная, 20, двадцать третий этаж». Потом подумал еще немного и дописал: «161 квартира».
– Это на случай, если ты, как все нормальные люди… В общем, если ты через дверь решишь войти.
Джексон улыбнулась и подошла очень близко.
– Ты только меня дождись, ладно? Я обязательно приду!
– Ладно.
Коля поцеловал ее и почувствовал на губах слезы.
«Странно, – подумал он, – а еще говорят, что они соленые, а они ни капельки не соленые». Мысли перепутались. Он вспомнил, что хотел сказать что-то важное, но позабыл слова.
– Джекс, – начал он, в надежде, что продолжение само появится на языке, но сказал вдруг совершенно не то, что хотел сначала, – ты только их хорошо воспитай, Джекс! Ладно? Чтобы они все выросли хорошими людьми! Потому что если окажется, что эти, из Министерства, правы… Тогда все впустую.
– Хорошо, я обещаю, – ответила она, даже не переспросив, что он имеет в виду. – Ой, смотри! Щит закрывается!..
Он обернулся. Видимо, голубь, ошалевший от света, льющегося из люка, бросился вниз через Щит. А может, этот Щит просто не мог долго стоять открытым. Они же все были разные, в конце концов.
Кошачий зрачок неумолимо затягивался, как будто кошку вытащили из-под стола на свет.
– Вот и все. Беги! – Джексон быстро поцеловала его и толкнула к люку.
– Ничего не все! Мы еще увидимся! – бросил Коля через плечо и, разбежавшись, прыгнул.
Он почувствовал под ладонями холодный бетон перил и вдруг понял, что ухватиться за них не сможет. Руки рвануло, и он ударился головой обо что-то твердое – кажется, это было железное основание балкона. Прежде чем потерять сознание, он услышал, как наверху, невидимая за маскировочной синью Щита, вскрикнула Джексон.
Потом пришла темнота…
– Я признаться, удивлен, что ты так легко отпустила его! Изначальный план был другим.
Джексон обернулась на голос и сквозь слезы сказала:
– Это был ваш со Стасом план. Я о нем вообще ничего не знала… папа.
Кутаясь в пальто, наброшенное поверх халата, в щитовую вошел Вэ-А.
---
– Ты что же это, Женька, плачешь? Я тебя не узнаю! – он подошел к ней и протянул платок. При этом он чуть не наступил на букву «М» в слове «Мятная». В слове, написанном Колиным почерком на мягком песке.
Джексон прижалась к отцу, не переставая рыдать.
– Ну, брось! Не надо, а то я подумаю, что ты у меня обычная девчонка. Я же сказал, ты к нему сможешь ходить иногда, если захочешь… Если время свободное будет оставаться, – поправился он, почувствовав, как вздрогнула его дочь при слове «захочешь».
Джексон, кивая головой, отошла от отца на три шага и нагнулась, чтобы подобрать шпильку для волос, с помощью которой она несколько минут назад прокалывала Щит. В этой щитовой его надо было в прямом смысле кольнуть, чтобы он начал раскрываться.
