— Да, спасибо.
Я начинала напоминать себе китайского болванчика, который только и умеет, что кивать, улыбаться и говорить «да» и «спасибо».
— Предупреждаю сразу: верить можно далеко не всему. Половину Артур обычно придумывает сам. Воображение у него богатое, — предупредила женщина.
— Ну вот, тетя Линда, вы меня разоблачили и опозорили!
Судя по голосу, Артура только веселила вся ситуация.
— Я предупредила. Марина — девочка умная, она разберется, чему верить, а чему нет, — заявила тетя. — Извини, Марина, я вас покидаю — у меня работа. А ты, Артур, не забывай о времени! Я тебя знаю — без опозданий никак!
— Время для меня святое. Честное слово, тетечка Линдочка! — заверил парень, и она ушла.
— Кстати про время, — добавил Артур уже серьезно после недолгого молчания. — Мне кажется, что самый опасный момент уже прошел. Но на всякий случай не покидай гостиницу до самого отъезда и все время держись рядом с кем-нибудь. Хорошо?
Наверное, он считает меня полной дурой, поэтому и взялся опекать. «Я выглядела такой жалкой, что он пожалел меня тогда, на площади, поэтому и подошел! — неприятно кольнула неожиданная мысль. — А зачем все эти комплименты? Про глаза и так далее?.. — продолжала размышлять я. — Ну конечно, по той же причине! Он просто старался поддержать меня. Хороший, воспитанный европейский мальчик, достойный племянник доброй тети Линды, угостившей меня в тяжелую минуту апельсином. Европейцы — они вообще такие галантные. И это ровным счетом ничего не значит. Никакого интереса».
— Марин, что с тобой? Почему ты не отвечаешь?
Я сделала вид, будто ищу что-то в сумке.
— Нет, ничего. Просто мне пора собираться, — ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы он не заметил, как на глазах медленно, но верно выступают предательские слезы.
Сама виновата. Это у Артура богатое воображение? Ну нет! Навряд ли оно сравнится с моим! Глупая девочка придумала себе сказку, купившись на дурацкие предательские ямочки!
— Марин, ты обещаешь, что не будешь рисковать и останешься в гостинице до самого отъезда? — настойчиво повторил он.
— Обещаю.
Иногда лучший и единственный способ избавиться от кого-нибудь — соглашаться во всем.
— Ну хорошо, — похоже, он успокоился. Пост сдан, пост принят. Теперь мое благоденствие, слава богу, не его забота. — Хорошего пути, Марина!
И он ушел. Конечно, так и не попросив у меня ни номера телефона, ни адреса электронной почты. Наташка скажет «высокие отношения», и будет абсолютно права. И я забуду о нем, едва сяду в поезд «Рига — Москва». Забуду навсегда. Легко и непринужденно.
Почему же мне так странно? Артур вовсе не нравится мне. Я сразу знала, что это несерьезно. И ямочки у него дурацкие, и рассказы о замурованных студентах. Я ведь сразу поняла, какой он, но потом почему-то поверила и купилась. Вот ведь дура!..
Глава 12 Поезд «Рига — Москва»
— Ты тоже не найдешь себе покоя! Ты, которая меня прокляла! Ты еще ответишь за обман!
Я, словно со стороны, как зритель из зала кинотеатра, смотрела на задрапированный в дымную завесу зал. В очаге все так же потрескивали дрова. Высокий темноволосый мужчина стоял у грубо сколоченного деревянного кресла, сжимая спинку так, что костяшки пальцев на большой сильной руке побелели.
Он был абсолютно один и обращался то ли к самому себе, то ли к неровному пламени, жадно обгладывающему лежащие в камине бревна.
Рядом с ним, прямо на полу, валялся знакомый шлем с кривой птичьей лапой.
— Ты еще поплатишься за все!
Теперь я без труда могла увидеть лицо рыцаря. Однако мне потребовалось собрать всю свою волю, чтобы наконец сделать это. Больше всего я боялась, что оно окажется знакомым… Но нет — я не знала этого человека и могла поклясться, что вижу скуластое горбоносое лицо впервые.
И тут я вспомнила себя. Я — Марина Сосновская, и если я снова очутилась в этом зале, значит, я опять сплю!
Стоило мне подумать об этом, как я оказалась в знакомом соборе — том самом, где в день приезда мы слушали органную музыку…
Теперь я была там одна, шагая по проходу между деревянными скамеечками к алтарю. Мадонна, прижимающая к себе святого младенца, смотрела на меня грустно и укоризненно. Я словно бы вернулась в то Рождество, когда впервые увидела рыцаря, вернее, даже почувствовала его приближение. Как же давно это было! Кажется, несколько жизней назад…
В моей руке подрагивала свеча, а в душе крепла уверенность. Рождество — время прощения.
— Я прощаю тебя. Ступай с миром, — прошептала я, склоняясь перед алтарем.
Теперь я могла простить его — того, кто убил меня во сне и едва не сделал этого в реальности.
Словно в ответ, по помещению вдруг пронесся порыв ветра, зазвучавший под высокими сводами тяжким вздохом. Огонек свечи резко взметнулся и погас…
* * *
Я открыла глаза и обнаружила, что заснула сидя, положив голову на уже собранную сумку.
Наташка, лежа на своей кровати, читала какую-то книжку.
— Уже проснулась, — заметила она, услышав, как скрипнула подо мной кровать, когда я пошевелилась, чтобы сменить положение. — Хочешь, поспи еще — до отъезда час.
— Да нет. Я как раз выспалась.
Я встала и потянулась.
После того как я убедилась, что лицо являющегося во сне рыцаря мне незнакомо, я почувствовала огромное облегчение. Я отпустила его и чувствовала, что поступила абсолютно правильно, интуитивно выбрав верное решение. На душе было удивительно легко.
Подойдя к окну, я взглянула на огни вечерней Риги. Здесь я провела всего несколько праздничных дней, а казалось — полжизни. Это время получилось неожиданно насыщенным. Я узнавала о себе и других то, о чем даже не подозревала, совершила невероятное путешествие в прошлое, почувствовала, как это — быть на волосок от смерти, и, самое главное, пережила неожиданный всплеск чувств. Думать об Артуре не хотелось. Я убрала его образ куда-то далеко, на задворки сознания. Было почти не больно. Только едва ощутимо щемило в груди. Со временем, безусловно, пройдет и это. Так утверждают мудрецы. А кто я такая, чтобы с ними спорить?..
— Знаешь, о Риге у меня останутся самые теплые воспоминания, — сказала Наташка.
Она тоже подошла к окну, и теперь мы стояли рядом — плечо к плечу.
Я промолчала, и только приложила ладонь к стеклу, словно прощаясь со сказочным городом.
— Я хочу открыть тебе одну тайну… — нерешительно произнесла подруга.
Я кивнула.
— Рига — особенный для меня город еще по одной причине… — продолжала она медленно, словно собираясь с силами признаться. — И, в общем, здесь мы с Юрой пообещали друг другу, что никогда не расстанемся и всегда будем вместе, — быстро закончила она.
Я по-прежнему не знала, что сказать. Разумеется, я была рада за Наташку и с радостью ощущала, что из-за этой новости в сердце не всколыхнулась даже легкая тень былого чувства к Юрке. Оно растаяло, исчезло, как снег весной. Однако говорить что-то вроде «как я рада» казалось мне ненужным и банальным.
— Ты думаешь, это несерьезно? — Наташка, не понявшая моего молчания, заглянула мне в лицо.
— Нет. Я думаю, это будет как у моих родителей. Они тоже познакомились в Риге, и теперь вместе уже целую вечность… Только, надеюсь, Юрка не станет таким же трудоголиком, как мой отец, которого и дома-то застать трудно, — добавила я.
— Ну этого я ему не позволю! — азартно крикнула Наташка.
А я по-хорошему позавидовала ей. Все-таки замечательно, что у нее все так хорошо. А у меня оставалась моя тихая, почти незаметная грусть. Кому-то выпадает встреча, кому-то разлука. Наверное, в этом есть свой смысл.
* * *
Я стояла в тамбуре у окна, глядя на почти неразличимый в темноте лес. Было жарко. Похоже, проводник переусердствовал с отоплением, но делать нечего — мне бы все равно не позволили открыть окно, так что приходилось терпеть. Я не спешила вернуться к своим. Пусть Наташа и Юра побудут вдвоем — они явно еще не сказали друг другу все, что хотели, а я побыла «хвостиком» — и, наверное, хватит.
Все не так плохо. Скоро я увижу маму, а если повезет, даже и папу. Меня будут ждать подарки и замечательные зимние каникулы. Все вовсе не так уж плохо, вот только… Но об этом я дала себе слово забыть. И я, без сомнения, забуду. Поезд «Рига — Москва» уже в пути, а значит, полдела сделано.
Хлопнула дверь между вагонами, и кто-то остановился прямо за мной, почти дыша мне в затылок. Ненавижу, когда люди так поступают.
Я оглянулась и решила, что в вагоне, должно быть, натоплено сильнее, чем я предполагала, и я, должно быть, сошла с ума от жары. На меня смотрели серьезные серые глаза, в глубине которых (и как я раньше не замечала?) на самом донышке плясали чертенята.
— Отчего ты не спросишь, что я здесь делаю? — ехидно поинтересовался Артур.
