— Отчего ты не спросишь, что я здесь делаю? — ехидно поинтересовался Артур.
Я сморгнула. Галлюцинация оказалась слишком разговорчивой.
— А зачем мне помогать тебе выкручиваться из затруднительного положения? Сам затеял игру — сам и выкручивайся. — Я снова отвернулась к окну, чувствуя неожиданную обиду. Тогда, в гостинице, он уже знал, что поедет в Москву, но специально не сказал мне, возможно ожидая, что я как-то выдам свой интерес: попрошу телефон или, на худой конец, разрыдаюсь. Не люблю, когда надо мной ставят такие эксперименты. Никто такого не любит.
— Я, кажется, тебя и вправду обидел. Извини, Марин.
Артур коснулся моей руки, и через тонкую ткань водолазки меня огнем обожгло тепло его пальцев.
— Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто поступил по-глупому. Думал устроить сюрприз. Все представлял себе, как ты удивишься, когда вдруг увидишь меня в поезде. Ну извини! Хочешь, я сейчас вниз головой на руки встану? Я умею!
Нет, сердиться на него было решительно невозможно.
— Прямо здесь? — уточнила я, стараясь говорить строго, но, по-моему, получалось не очень.
— Без проблем!
Артур подул на ладони и приготовился становиться вниз головой, как вдруг межвагонная дверь снова открылась, и в тамбур ввалился плотный лысый мужчина.
— Молодежь-молодежь, — укоризненно произнес он. — Поезд — это вам не игрушки.
Вроде бы ничего смешного, но, услышав эти слова, — может, все дело в голосе, которым они были сказаны, — мы с Артуром переглянулись и расхохотались. И от этого у Артура на лице заплясали ямочки, а сидящие в серых глазах бесенята радостно запрыгали. Честное слово, я смогла разглядеть даже их хвостики!
— А как ты здесь оказался? — все-таки спросила я, когда мы, хохоча на весь вагон, сбежали от чудаковатого дядьки.
— Элементарно, Марина, — Артур поглядел на меня чуть прищурившись. — Я тоже возвращаюсь домой.
— Домой? — переспросила я. — А ты разве не из Риги?
— Нет, в Риге живет моя тетя, и я иногда приезжаю к ней в гости. На самом деле я — обыкновенный москвич. Ты разочарована?
— Нет, не очень… Но все-таки объясни, почему ты поверил мне? Все эти истории со снами мне самой кажутся странными и запутанными.
— Просто поверил — вот и все. Люди должны друг другу верить, — в глазах Артура мелькнули искорки. — А еще я открою тебе тайну: я давно влюблен в девушку с того портрета. Когда я увидел тебя, даже не поверил своим глазам.
— Влюблен? — подозрительно покосилась на него я. — Что-то не слишком-то похоже. Мне показалось, что ты, напротив, не слишком интересуешься мной. Скорее своими историями.
— Не знаю, что на меня нашло. Я все боялся показать свою слишком большую заинтересованность.
— А если бы мы разминулись?
Артур вдруг покраснел и смешался.
— Ну, говори же! — ободрила я.
— Ну… — Он уставился в темное окно, избегая встречаться со мной глазами. — Ну, понимаешь, на этот случай у меня был твой московский адрес. Я выписал его из карточки, пока тетя не видела.
— Что?! — переспросила я.
— Извини, — он порылся в кармане джинсов и достал аккуратно сложенный вчетверо листок. — Если ты против, я верну его тебе и больше не стану надоедать. Но я подумал, что тебе нужен человек, который будет объяснять твои сны и спасать тебя от потерявших управление машин…
— Ну, допустим, нужен…
Я удивлялась сама себе. Кажется, я опять его простила. Ух и ушлый же типчик! Надо быть поосторожнее!
— Тогда, если это место еще не занято, я бы предложил на него очень хорошую кандидатуру. Свою.
Вот теперь Артур шутил, но глаза его почему-то казались серьезными, а бесенята попрятались где-то на дне, чтобы вновь выпрыгнуть оттуда в самый неподходящий момент.
— Я рассмотрю твое предложение, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как у папы, когда он решает по телефону деловые вопросы.
— Понимаешь, у меня нет недостатков, и я очень терпелив, так что даю тебе массу времени на раздумья. Целых полторы минуты, и отсчет уже пошел.
— Ну что же, тогда придется соглашаться, — я состроила озадаченное лицо, и мы с Артуром опять расхохотались.
— Бывают же такие девицы — прямо липучки! Ко всем без исключения парням пристают! — послышался вдруг громкий высокий голос.
Я вздрогнула. В проходе, с ненавистью глядя на нас, стояла Юлька.
— Да как ты смеешь так говорить!
Дверца купе раскрылась, и оттуда выскочила Наташка, с ходу занимая боевую позицию, чтобы встать на мою защиту.
Мамочки! Похоже, мы с Артуром разговаривали на виду у всего моего класса!
— На себя посмотри! Из-за кого-то мы в гостинице целый час недавно просидели! — тут же переключилась на Наташку Юлька.
Мне бы очень хотелось осадить Юльку, но спорить с ней — себе дороже. Такой крик поднимет — только держись. Помощь пришла с той стороны, откуда не ждали.
— Помолчала бы! — мрачно бросил ей Мишка, и Юлька вдруг, ко всеобщему изумлению, заткнулась. — Марина, Наташа, извините ее. Все, девчонки, базар окончен.
Мишка поправил свой коричневый объемный свитер, делавший его еще больше похожим на медведя, и в сопровождении притихшей Юльки вернулся в купе.
А мы с Артуром все стояли в коридоре и молча смотрели в темное окно.
В этот миг мы точно знали, что новый год обязательно будет счастливым.
А темный рыцарь в зловещем шлеме с птичьей лапой с тех пор больше ни разу не тревожил меня, и иногда я думаю, что это всего лишь игра воображения, хотя Артур продолжает упорно спорить. Не знаю. Да и не так это, наверное, важно.
Ранее повесть выходила под названиями «Дыхание смерти» и «Ядовитый поцелуй»
Маша выделила этого человека из толпы с первого же взгляда, но теперь, рассматривая его, даже не могла сказать почему. Вроде бы обычный мужчина, уже не очень молодой, лет, наверное, тридцати, с резкими чертами лица, похожим на клюв ястреба носом, черными волосами чуть длиннее, чем обычно бывают у мужчин его возраста. Если рассматривать каждую деталь его внешности — ничего необыкновенного. Но все вместе отчего-то рождало в ее душе чувство настороженности. От него веяло… какой-то чужеродностью, словно он был сделан из иного теста, чем прочие посетители кафе, словно он очутился здесь случайно, по недоразумению, занесенный в наш мир бродячим ветром иномирья.
Маша осторожно огляделась. Похоже, больше никто не обратил внимания на странного незнакомца. Люди, в основном молодежь, сидели за столиками или стояли у стойки, ожидая, пока им сделают кофе, болтали, смеялись, разговаривали о чем-то.
Рядом с мужчиной, привлекшим Машино внимание, сидела девушка лет на десять-пятнадцать младше его — очень красивая, с длинными золотистыми волосами, прекрасной кожей — бархатисто-розовой, удивительно приятного цвета. Она пила латте из высокого бокала, увенчанного горкой нежных взбитых сливок, на вершине которых красовалось поджаренное кофейное зернышко, и смотрела на своего спутника так нежно, будто это он был королем красоты.
Перед мужчиной тоже стоял бокал с кофе, но Маша не видела, чтобы незнакомец хотя бы прикоснулся к нему. Отношение к явно влюбленной девушке тоже было странным — эдаким холодно-пренебрежительным. Он принимал внимание юной красавицы словно нечто само собой разумеющееся, не ответил ни на одну ее улыбку, и девушка заметила, как его тонкие губы изогнулись в недовольной гримасе, словно он только что разжевал нечто кислое.
Светловолосая сжала пальчиками с безукоризненным маникюром руку мужчины, что-то говоря ему — взволнованно и страстно, но Маша готова была поклясться, что тот почти ее не слушает.
«Наверное, какой-нибудь олигарх, а девушка — манекенщица, мечтающая заполучить его в свои сети», — решила Маша.
Но тут ее глаза встретились с глазами незнакомца, и она почувствовала, что все тело вдруг пронзили острые иглы безотчетного страха. В глубине холодных чужих глаз было нечто странное и завораживающее… На миг Маше показалось, что там клубится тьма, затягивая в спиралевидный зрачок, словно в черную дыру. Еще немного — и все, пропала!..
Маша сморгнула, и наваждение исчезло, словно его и не было. И с чего это она решила, будто зрачок у мужчины похож на спираль? Как она вообще могла разглядеть его с такого расстояния?!
Что-то обожгло грудь. Девушка протянула руку и нащупала украшение, висящее на тонкой серебряной цепочке.
Это был подарок от папы. Еще до того… как все случилось. Папа ездил в командировку в Англию и привез оттуда странный презент: неброский с виду серый камень, в котором лишь на свету можно было разглядеть золотистые искорки. Камень был почти что не обработан, в нем только просверлили дырочку и продели тонкую, как паутинка или лунный луч, серебряную цепочку. Маша не знала, чем именно зацепил ее подарок, но, едва взяв его в руки, она поняла, что это ее вещь, абсолютно и безусловно ее. Она тут же надела украшение на шею и никогда не снимала. Кроме одного-единственного раза… Когда случилась та история, Маша была очень зла, она сорвала с шеи медальон и сказала, что больше не наденет его, но не продержалась и дня: неброское украшение так и манило, словно звало: «Ну надень же, надень меня, видишь, как нам с тобой хорошо». С тех пор она не снимала амулет, даже когда ложилась спать.
