Добрыдень от такого нахальства потерял дар речи, но Леший только улыбнулся.
— Не обижайся, Добрыдень, с каждым существом надо говорить на его языке. Я сам виноват в том, что не учел этого с самого начала.
— Короче! — рявкнул Дрындель.
— Дорогие мои, не ссорьтесь, — снова вмешался Добрыдень. — Давайте все подружимся. Вот я сейчас сбегаю в погреб за брусничным вареньем, и будем чай пить. А потом во что-нибудь поиграем. Может, в жмурки… Погодите, я мигом. — И Добрыдень выскочил в сени.
— Ладно, придется рассказать вам все, что знаю. Или почти все. — Леший порывисто вздохнул.
— Давно пора, — согласился Дрындель.
— Начну с того, что никакого ключа от Царства не существует.
— Как это нет ключа? Ни за что не поверю! — закричал Дрындель. — Все места, где есть хоть что-то ценное, обязательно запираются на замок.
— Бывают исключения, — возразил Леший. — Так вот, слушайте. Давным-давно, тысячу лет назад гулял я как-то по лесу и пугал людей. Я ведь был тогда страшный, злой… И вдруг я случайно наткнулся в кустах на старого-престарого злыдня. Злыдень выглядел очень больным — он был почти прозрачным и даже не мог ходить. "Пришел мой смертный час, — сказал мне злыдень. — Но я не хочу унести в могилу главную тайну своей жизни. Тебе повезло, что ты встретился на моем пути."
А потом, кашляя и задыхаясь, злыдень поведал мне о том, как, будучи еще совсем юным, он набрел в лесу на вход в Тридесятое Царство. Любознательный и бесстрашный злыдень вошел в Царство и обучился там основам древней магии. По возвращении он передал эти секреты своему народу — злыдням, живущим на Черных Холмах. Вот тогда-то они и стали волшебниками…
Старый злыдень показал мне вход в Царство и разрешил войти туда, но только с одним условием: никогда не запирать дверь в него на замок — чтобы любое существо всегда могло попасть внутрь и выйти наружу по своему желанию. И я поклялся умирающему злыдню…
Я спустился в Царство, а когда понял, какая огромная мощь заключена в нем, то построил над входом этот дом, чтобы хоть как-то оградить его от чужих глаз. Очень уж я боялся, что силы зла смогут воспользоваться волшебной силой.
— Хитренький какой, все себе захапал! — заголосили фефелы.
— Нет, вы не правы, — спокойно возразил Леший. — Побывать в Царстве — не награда, а тяжкое испытание. Это путешествие может изменить всю вашу сущность и обречь на вечные муки. Хотя может и вознаградить незаслуженно. Но, скорее всего, вы просто ничего не сможете вспомнить, когда вернетесь. За тысячу лет я видел, как в люк угодили несколько мышей, кролик и даже несколько существ. Почти все они остались в Царстве навсегда.
— Все это глупая философия и поэзия. Сплошное вранье, — сказал Дрындель. — Меня не проведешь. На самом деле в Царстве полно сокровищ. Поэтому и Верховной не терпится туда попасть…
— А что стало со старым злыднем? — поинтересовалась Ада.
— Он растаял, — ответил Леший. — Он становился все прозрачнее, пока не исчез совсем…
— Помогите! Спасите! — из сеней послышался жалобный голос старичка, а затем звон стекла. С криком "Держись, Добрыдень!" Леший выхватил из угла швабру и пулей выскочил из кухни. Распахнутая дверь повисла на скрипучих петлях, и тварям открылось в дверной проем жуткое зрелище:
В сенях посередине стояла Верховная. Она была выше Добрыдня на целую голову и нависала над старичком, как гора. Толстые кривые пальцы с длинными ногтями смыкались на его шее. У ног Добрыдня валялась разбитая банка варенья. Старичок часто-часто моргал, но в целом вел себя мужественно.
— Ну здравствуй, Леший, — прорычала Верховная. — Тысячу лет не виделись. Ты здорово изменился, помолодел.
— Ты тоже держишься молодцом, за маникюром следишь. Только прическа слишком пышная — не по возрасту.
— А ты, значит, теперь красавиц-мужчина? Живешь, значит, в красивом доме?
— Это ведь тот же самый дом, просто мы его с Добрыднем покрасили, — возразил Леший.
— Догадалась уже… Да если бы я сразу твою избу узнала — давно бы со старикашкой покончила!
— Отпусти Добрыдня. Он тут ни при чем.
— Как это ни при чем? Твой бестолковый помощничек не хочет проводить меня в Тридесятое царство. Ай-яй-яй, придется его задушить.
— Отпусти Добрыдня, он ничего не знает… — Леший порывисто вздохнул. — Я сам тебя провожу.
— Доведешь меня до входа и получишь своего старикана назад. Целехоньким, только с синяком и без варенья, — усмехнулась Верховная.
— Ах вот ты где! Обмануть меня вздумала? — Дрындель тоже выскочил в сени. — А кто же объявит меня царем Бякандии, когда ты отправишься в Тридесятое Царство? Ну-ка, признавайся, зачем тебе туда? — гремел бука.
Тонкие губы Верховной тронула недобрая ухмылка.
— Ничтожный вояка! Царство мне нужно затем, что там много золота и драгоценных камней, понял? Там куча вкусной еды и всегда хорошая погода. А самое главное — там полно колдовских книг и волшебных вещей, которые помогут мне обрести власть над миром. Над злыднями и над людьми. И не верь Лешему. Все его слова — это сказочки для фефел!
Глаза Дрынделя остекленели, а губы зашевелились, он скороговоркой шептал себе под нос:
— Золото, алмазы, сапфиры, топазы, изумруды, и… оружие. Там, где есть сокровища, обязательно должно быть оружие, эти две вещи связаны неразрывно. Чтобы заграбастать много золота, обязательно надо кого-нибудь убить. Я уверен, что там много-много красивого оружия. Пушки, ружья, арбалеты, пистолеты. Может быть, даже гранатометы…
— Ладно, Лешак, мне надоела пустая болтовня, веди меня скорее в Царство, — приказала Верховная.
Леший понурил голову и шагнул к люку в сенях, ведущему в погреб.
— Эй, ты что, за огурцами полез? — недоверчиво спросила Верховная и покрепче сжала шею Добрыдня. Старичок ойкнул.
— Если Добрыдень заболеет, я тебя и в Царстве разыщу! — Леший не на шутку рассердился. Он начал спускаться по крутой винтовой лестнице в глубокий погреб. Верховная с Добрыднем под мышкой неловко полезла следом. Из кухни в сени гуськом вышли притихшие существа. Дрындель без лишних раздумий спустился по лестнице за Верховной, потом — его телохранители, а за ними и остальные существа.
В погребе, петляя между бочками с квасом и огурцами, Леший направился в самый дальний угол. Там он наклонился над почерневшей деревянной крышкой с металлическим кольцом. Леший посмотрел на Верховную, которая уже стояла рядом с блестящими от жадности глазами. Старичок Добрыдень уже начал задыхаться в ее тесных объятиях.
— Может быть, все-таки передумаешь? Спускаться в Царство очень опасно. Ты можешь не найти сокровищ, зато потерять все.
— Я не верю ни единому твоему слову! — закричала Верховная. — Прочь с дороги!
— Как знаешь. — Леший потянул за кольцо, и крышка поднялась, обнажив круглую черную дыру в полу. Из отверстия повеяло леденящим холодом, и в подвал заструился изумительный мягкий свет. Разноцветные сполохи заиграли на лицах и шкурах существ. А потом из Царства полилась волшебная музыка.
Существа остолбенели, глядя на дыру в полу. И вдруг прямо на них из черной глубины вылетела прозрачная птица, похожая на чайку, но с красным отливом. Птица закружила перед Лешим, сквозь ее полупрозрачное оперение существа видели его растерянное лицо.
— Здравствуй, До, — грустно сказал Леший. — Не волнуйся за меня.
Птица присела на бочку с квасом и вопросительно наклонила голову. Тут из Царства под аккомпонимент мощного аккорда появилась другая птица-призрак, зеленого оттенка. Та сразу полетела в сторону Верховной.
— Нет! — закричал Леший. — Фа, не трогай ее, ни в коем случае. Я сам разберусь со всем этим. Возвращайтесь к себе домой, в Тридесятое Царство.
С печалью в голосе Леший добавил:
— И передайте, пожалуйста, Леонардо да Винчи, что я не смогу придти к нему сегодня на урок рисования.
— Курлы! — прокричала Фа. Птицы взмахнули крыльями и улетели обратно в дыру. Вместе с их исчезновением стихла и музыка, но свет не исчез. Существа изумленно наблюдали, как на стенах и потолке мерцают разноцветные огни.
По-прежнему не выпуская Добрыдня, Верховная подскочила к дыре и заглянула в бездонную пропасть. Шерсть на ней встала дыбом, но напугать царицу бяк было не так-то просто. Верховная присела на корточки, спустила вниз одну лапу, затем другую, села на краешек… Потом она обвела победоносным взглядом существ, столпившихся вокруг, громко рассмеялась, изо всех сил оттолкнула от себя старичка и прыгнула вниз. Некоторое время смех отдавался эхом, а потом затих вдали. Добрыдень же пролетел несколько метров и ударился головой об острый угол металлического ящика в противоположном углу погреба. Старичок упал навзничь, лицо его стало мертвенно бледным, а по виску заскользила струйка красной, почти человеческой крови.
