Я посмотрела на девушку. Она сейчас закричит! Затопает в гневе ногами. Начнет придумывать извинения и отговорки. Постарается удержать толпу на площади. Ничуть не бывало. Она по-прежнему спокойна и невозмутима. А на лице у нее все та же блаженная улыбка. Она знала о грядущей катастрофе, знала о неминуемой гибели всех этих людей. Знала о своей собственной смерти. Знала — и приняла как должное.
И от ее безмятежной улыбки мне становится неописуемо жутко.
А при виде толпы на площади я и вовсе коченею. Я думала, люди сломя голову и, снося на пути все барьеры, ринутся с площади. Или по крайней мере по толпе пробежит испуганный шепоток. Я снова ошиблась. Они кивают мне, как куклы-марионетки с застывшими на лицах нарисованными улыбками.
— Это ловушка! — кричу я во все горло. — Там бомбы под площадью. Бомбы и отравляющие газы! Вы слышите меня? Бегите! Спасайтесь!
Но площадь только скандирует мне в ответ:
— Спасем планету! Убьем людей! Да здравствует новое усовершенствованное поколение нового справедливого общества!
Дилан приземлился у меня за спиной и взял у меня микрофон:
— Подумайте, вас сейчас разнесет в клочки! О каком усовершенствовании идет речь?
Народ приветственно машет ему руками!
Из меня как будто бы всю кровь выкачали. Во мне ни капли энергии не осталось. Если все эти безумцы хотят взлететь на воздух, откуда мне взять силы их остановить? Но тут на сцену приземляются Надж и Игги. Смотрю на крылатую троицу у себя за плечом, и от их решимости у меня снова прибавляется сил. Я опять вспоминаю, что я — командир, что это мне вести их за собой.
Пусть эти психи думают, что спасут мир. Но спасение мира — задача моя. Вот и пусть следуют моим правилам. А в них отнюдь не входит никакая галиматья про уничтожение людского рода.
К бою!
И тут разразилась драка. Но совсем не то возмущенное — мы-не-хотим-умирать — восстание, на которое мы надеялись. Концесветники полезли на сцену и наседают на нас с истерическими воплями:
— Сольемся с будущим, прикоснемся к новому совершенству!
Ужас!
Надж и Игги отбиваются от охранников ГКС, мускулистых, мясистых, будто их уже тоже «усовершенствовали». Но эта малая драчка — детские игрушки. Моя стая — профи. Вмазали мясистым пару раз, рубанули ребром ладони — и мясистые спеклись в одночасье.
Наша главная проблема — дети, ребята, замороченные до потери сознания, обработанные концесветниками, превращенные в зомби, с мертвыми глазами и нарисованными ангельскими улыбками. Им всем подай к нам прикоснуться. Дотронуться до наших крыльев, оторвать себе перышко, потрогать лица, потереться о руки, дернуть за штанину, унести хоть лоскуток, хоть нитку.
В истерике они окружают нас со всех сторон, все наседают и наседают, смыкая кольцо все плотнее. Они вот-вот разорвут нас на части. И как ты победишь рой психопатов, которые жаждут отправиться на тот свет и тебя с собой заодно прихватить?
А время между тем все идет, неумолимо приближая Апокалипсис Единого Света.
У меня началась паника. Оглядываюсь на свою стаю — лица Дилана, Надж и Игги радости тоже не прибавляют.
Наконец, должна сказать, очень вовремя подоспела Майя с клыковцами. Сектанты не ожидали, что и они тоже «усовершенствованные», и им удалось продраться сквозь толпу. Кейт в авангарде: подхватит одной рукой четверых или пятерых концесветников и метнет в сторону. И опять, и еще. И новую пятерку с дороги отбросит. Так и расчистила нам дорогу. А под конец наклонилась, схватила за ноги в каждую руку по охраннику и подвесила их повыше, как боксерские груши, чтоб Надж удобнее было им физиономии разукрасить. На расчищенном пятачке достаточно места, чтоб распахнуть крылья. Мы, трое крылатых, взлетаем и продолжаем действовать с воздуха.
Рэчет между тем каждого, кто к нему приближается, за милю чует и каким-то старомодным приемчиком всех, одного за другим, в штабель укладывает. Игги тоже направо и налево молотит и лупцует — он у нас в этом деле мастер. Вот они с Рэчетом и скорешковались. Действуют на пару, и оба сияют, счастливые и довольные своими победами.
А Звезда, блондиночка хрупкая, случайно самых серьезных результатов добилась. Она, как угорелая, выписывает круги между охранниками. У тех, видно, голова совсем кругом идет. По крайней мере, глаза уже совсем сошлись к переносице.
Но самое главное, она носится с тонким таким визгом «Айааааа!!!». И этот резкий, пронзительный звук так бьет по ушам, что, похоже, пробивает в головах концесветников многопудовые слои мусорной пропаганды, и к ним понемногу возвращается здравый смысл. Получается, Звезда в десять секунд добилась того, на что Ангелу потребовались часы муторного влезания в мозги Игги и Эллы. Да и то, заметьте, Ангел их по одному обрабатывала.
Короче, гимны во славу уничтожения человечества стихают, а приведенные в чувство концесветники один за другим со всех ног бросаются бежать к выходам.
Жаль, мы раньше до этого не додумались.
Не пора ли нам по такому случаю свернуть лавочку и попробовать убедиться, что Ангел и Газзи в целости и сохранности. Хотя, если Клык там с ними, они наверняка в порядке. Не бросил же он их там одних…
— Эй! Але! — кричит мне Рэчет. Дилан — он, понятное дело, рядом — замечает у края сцены что-то, чего мне в суматохе не разглядеть. Лицо у него перекашивается от ярости. Бац — он с силой отпихивает меня в сторону.
— Смотри… — Он не договорил. Голос у него прерывается, и я вижу, как он вдруг волчком закружился на месте.
Что это за красные пятна расплываются у него на куртке? И почему вдруг краснеет под ним деревянный помост?
— Дилан! — вскрикнула я.
Опускаюсь рядом с ним на колени. В голове туман, дыхание сдавило. Скорчившись от боли, он прижимает к груди бессильно повисшую руку, и между пальцев сочится алая кровь.
— Ничего страшного. — Он скрипнул зубами. — Пуля прошла навылет. Кость, кажется, не задета.
«Хорошо-что-ты-жив-потому-что-ты-мне-нравишься-больше-чем-я-думала-и-больше-чем-готова-себе-самой-признаться», — хочу сказать я ему, но не успеваю. Потому что…
— Макс! Осторожно! — кричит Дилан и снова толкает меня на пол. Справа от сцены какой-то старик с буйной лохматой шевелюрой и пластиковым лицом открыл по нам огонь.
— Марк! Не надо! — взвизгнула Бет. Она у них, кажись, за королеву. Спасибо ей, заступнице.
Старик оттолкнул ее и снова прицелился. Пуля просвистела у меня над крылом и срезала пару перьев. Пытаюсь оттащить Дилана в сторону, но лохматый палит и палит не переставая.
— Макс, беги. Не думай сейчас обо мне! — сопротивляется Дилан. — Беги!
Тут откуда ни возьмись Холден, тот самый заморыш из клыковской команды, встал во весь рост и кинулся на вооруженного маньяка. Он что, самоубийца?
Марк изрешетил его насквозь, и Холден похож на швейцарский сыр. Постойте-постойте… Удивительное дело — раны у Холдена затягиваются на глазах. А у лохматого кончились патроны. Сейчас ему не поздоровится — это уж точно. Все наши, и стая, и клыковцы, сгрудились вместе и двинулись на него, сомкнув ряды. Лохматый посерел от страха и, как заяц, сиганул со сцены.
Я, все еще стоя на коленях, склоняюсь над Диланом. Но кровь у него уже остановилась, края пулевого отверстия сами собой сошлись, и губы снова порозовели. Видно, Ханс в свое время над ним не напрасно трудился.
— Помочь не надо?
Поднимаю глаза — Клык протягивает Дилану руку, а мне бросает:
— Что ты смотришь? Учусь командной игре.
Дилан поднимается на здоровом локте, устало вздыхает, а потом, опершись на руку Клыка, поднимается на ноги. И вдруг широко улыбается и — да-да, я не вру — дружески хлопает Клыка по плечу.
Все еще не веря своим глазам, боком двигаюсь в другой конец сцены. Пора выпроводить отсюда подальше совершенно сбитых с толку бывших концесветников. Хотя, если честно, смотреть, как дерутся плечом к плечу два парня, ближе которых у меня никого нет на свете, сплошное удовольствие. Клык прикрывает раненую сторону Дилана — они как будто созданы, чтобы сражаться бок о бок.
— Мда… Прогресс. Лед тронулся… — мурлычу я себе под нос.
Но вдруг получаю страшный удар в спину. И две чугунные клешни сжимают мне горло.
— Ты могла бы править целой страной! — рычит бесноватый Марк прямо мне в ухо.
Вот вам и урок: маньяка никакими силами не остановишь.
Пытаюсь приподняться на локтях и коленях, но он навалился на меня всей тушей, а весит он тонну.
— Че? — кашляю я, задыхаясь и хватая ртом воздух, как выброшенная на лед рыба. — Чем тебя усовершенствовали-то? Окорока, что ль, нарастили?
— Ты могла бы быть принцессой Нового Мира! Но теперь ты умрешь, как последняя человеческая шваль! — Он отхаркнулся последними двумя словами. Хотя и сам лохматый вполне смахивает на человека, пусть и накачанного стероидными коктейлями и ботоксом,[17] но все равно. Ему срочно необходим курс аутотренинга по преодолению отвращения к собственной персоне.
