—Петровна, ну что стоишь, помоги мне! Заведующая увидит — голову оторвет.
Марья Петровна поспешила ей на помощь, забыв на время о детях.
Они стояли вдвоем, рядом. Ленка подняла голову и посмотрела на кучки облаков, медленно плывущие в вышине. Глеб наконец решился и робко взял Ленку за пальцы. Она даже не шелохнулась, глядя в небо, но повернула ладонь так что они теперь стояли взявшись за руки. Глеб старался держать ее руку несильно, мягко и нежно. Он тоже стал смотреть на небо, сейчас ему казалось, что некоторые из его снов стали явью.
—Облака похожи на белые дирижабли, — вдруг проговорила Ленка, по прежнему смотря вверх, — которые сорвались с привязи и теперь путешествуют по небу сами по себе.
—А по-моему — на тяжелые бомбардировщики, — честно ответил Глеб пришедшую в голову ассоциацию, — но они пролетят мимо. И бомб не сбросят. Лейтенант космических сил подает в отставку. Вместе со своим чертовым чемоданчиком.
—О чем это ты? — не поняла Ленка. Она наконец оторвалась от облаков и внимательно посмотрела на Глеба.
—Так, остатки кошмаров, это уже не важно, — улыбнулся Глеб, на душе у него стало легко и свободно. Ядерные миражи рассеялись навсегда. Ирреальный мир атомной войны больше не существовал. Медсестра водрузив все кастрюли на тележку, пожелала санитарке впредь быть осторожнее, а сама, тяжело дыша стала подниматься по ступенькам крыльца. Глеб и Ленка поняли, что действительно настала пора прощаться. Ленка осторожно высвободила свою руку из глебиной и легко сбежав по ступенькам обернулась.
—До свидания! — крикнула она Глебу.
—Пока, до выходных! — почему-то тоже закричал он. Ленка прошла немного по дороге вдоль корпуса, потом снова обернулась и помахала ему рукой. Глеб тоже помахал ей в ответ.
—Ну хватит, попрощались уже, пошли обратно, — сказала Марья Петровна. Глеб, в последний раз взглянув на Нелеву, которая уже подходила к воротам, пошел за медсестрой обратно в свое отделение. Когда он вошел в класс и сел рядом с Кирой, из-за спины раздался голос Кащея:
—Ты что весь светишься, как-будто тебя завтра выписывают?
—Да, Глеб, — перебил его Кира, — слушай, познакомь меня со своей сестрой. Она мне понравилась.
—Видишь ли, — Глеб запнулся на мгновение, но потом без тени стеснения продолжил, настолько счастливо он сейчас себя чувствовал, — это не моя сестра. Это Ленка Нелева, моя одноклассница, о которой я тебе рассказывал. А сестрой она назвалась для того чтобы ее сюда пропустили.
—Нет, ну это надо же! — засмеялся Кащей и продолжая хохотать, хлопнул Глеба по плечу, — классная у тебя сестра!
—И что она тебе сказала? — с любопытством спросил Митька, — хотя бы извинилась?
—А я бы и разговаривать не стал, — не дал ответить Глебу Кира, — по морде бы дал и все. А что мне за это будет? Я все равно в дурдоме. Ну в крайнем случае лишний укол назначат.
—Да не, — мягко ответил Глеб, — мы нормально поговорили и она оказывается хорошая девчонка, даже очень хорошая. Я об этом раньше и не догадывался.
—С тобой все ясно, — махнул рукой Кащей, — влюбился ты. Диагноз окончательный и обжалованию не подлежит. Лечению не поддается, — и снова засмеялся.
—Может и так, — тихо ответил Глеб, врать друзьям он теперь не мог.
—А ты чего ржешь? — вдруг набросился на Кащея Кира, — я тоже влюблялся, и даже танцевал с девчонкой.
—И когдаж это было? — перестал смеяться Кащей, — ты же сам говорил, что в классе тебя терпеть не могли все: и мальчишки, и девчонки?
—В пионерском лагере это было, вот когда! — резко ответил Кира, и грустно продолжил, — в прошлом году.
—И что? — спросил Митька.
—Ничего, — ответил Кира и подпер голову рукой, словно она стала очень тяжелой, — постеснялся сказать. Танцевали на дискотеке вот и все.
—Послушай, Кира, ты говоришь что не можешь в этот пионерский лагерь поехать, — задумался Глеб, ему стало очень жаль своего друга, — это точно? Разве ничего нельзя сделать?
—Железно, — вздохнул Кира, — во-первых мне не дадут медицинскую справку, а без нее — путевку, во вторых меня не отпустят родители, их врачиха моя напугала, что мол с таким диагнозом нельзя никуда ехать, в третьих — меня хрен отсюда выпишут до осени.
—Послушай. А в другое отделение тебя могут перевести? — спросил Глеб, у него в голове начал смутно вырисовываться план, как можно будет помочь Кире.
—Если будет хулиганить, то в четвертое — запросто, — высказал свое мнение Кащей.
—В двенадцатое еще можно, оно самое легкое, мать с врачом насчет этого разговаривала, но тогда там мест не было, — вмещался Митька.
—Не ребят, я не хочу никуда переводиться, — запротестовал Кира, — мне и тут с вами хорошо.
—Глеб, а что ты задумал? Не тяни, давай рассказывай по порядку, — попросил Кащей, он не смог сдержать любопытства.
—Можно попробовать сделать так…, — неуверенно начал Глеб, — я вместо Киры буду лежать здесь, а он вместо меня поедет в свой пионерлагерь.
Кащей скептически усмехнулся.
—Знаешь на близнецов вы не тянете. Ни рожей, ни фигурой, — увидев что Кира обидчиво поджал губы, Кащей сказал, — ты не обижайся, я тебя обидеть не хочу, просто говорю что не получиться.
—Да я и не обижаюсь, — грустно улыбнулся Кира, — действительно, Глеб, мы же не близнецы.
—Это я понимаю, сам не дурак, — Глеб азартно покусывал конец шариковой ручки, напряженно размышляя и убирая все неувязки в только что придуманной авантюре, — смотри Кира, а что ты на это скажешь? Я прошу дать врача мне путевку в твой лагерь и меня соответственно выписывают. А вы все просите чтобы вас перевели в другое отделение. Двенадцатое подойдет. Главное чтобы все произошло в один день. И тут мы меняемся. Фотографий же на путевке нет. А от встреч с родителями можно отказаться. Когда смена закончиться, меняемся обратно. Я и сам понимаю, что это очень рискованно. Одна нестыковка и все полетит к черту, но почему бы не попробовать? Кира, ты действительно так хочешь туда поехать?
—Очень! — Кира посмотрел ему в глаза так, что Глеб невольно отвел взгляд.
—Авантюра, — хмыкнул Кащей, — но мне нравиться.
—Стоит попробовать, — кивнул Митька, — если мы Глеба будем называть Кирой, никто не догадается проверить. В истории болезни фотографии тоже не клеят.
—А если не получиться? — спросил Кира, — меня же в лагере узнают.
—Как тебя там называли, по имени или фамилии? — быстро спросил Глеб.
—Кириллом, по фамилиям мы только в школе друг друга зовем, — ответил Кира.
—За год твою фамилию наверняка все забыли, а вожатым ты скажешь, что в путевке имя перепутали, — тут же нашел выход Глеб.
—Похоже на фильм про шпионов, — почесал лоб Кащей, обдумывая глебин план, — но если пройдет, будет классно. Кир, а что тебе собственно терять? Сам же сказал, что кроме дополнительного укола ничего не с тобой не сделают.
—А как быть с родителями? — спросил Митька, и уточнил, — с кириными.
—С ними я видится, сам понимаешь, не могу, — ответил Глеб, — это ты Кира должен придумать предлог, чтобы хотя бы две недели они не приезжали сюда. А потом я тебя прикрывать стану. Скажу что ты на процедуру ушел или еще куда, в общем придумаю. Главное чтобы все совпало по времени. Так что не будем загадывать. Надо еще путевку выпросить.
—Верно, — согласился Кащей, — а как ты ее кстати, выпросишь?
—Со мной не только наш врач, Лев Павлович разговаривает, но и профессор, то есть главврач. Вот ему я и скажу что хочу в пионерском лагере отдохнуть. Я понял, что я у них на особом положении, они какую-то работу пишут или еще что-то в этом роде. Но они все у меня выспрашивают в подробностях, как чувствую, что ощущаю, не хочется ли мне снова войну начинать и так далее. В том числе они спрашивали и как мне здесь нравиться, не ощущаю ли я тоски или отчаяния. Вот я и скажу что плохо мне здесь, и хотелось бы отдохнуть в пионерлагере о котором мне друг рассказывал. Как твой лагерь называется? — обратился он к Кире.
—«Восход», это около Клязминского водохранилища, — ответил Кира.
—Думаешь они тебе так просто путевку достанут? Она же ведомственная, в этот пионерлагерь едут только дети работников данного предприятия, — начал сомневаться Митька, — я это хорошо знаю. Меня пытались в пионерлагерь другого ведомства отправить — ничего не вышло.
—Захотят — отправят, — уверенно возразил Глеб, — я понял, что они меня немного побаиваются, но в то же время я им нужен. Они должны меня вылечить, а то если я опять номер отколю, кэгэбэшники в первую очередь с них спросят.
—Выходит гладко, — поддержал Глеба Кащей, — ладно, что тут загадывать, попробуем, а там видно будет.
Они решили действительно ничего наперед не загадывать, тем более что пришел воспитатель и ребята стали собираться на прогулку.
Домой Ленка ехала как во сне. Прохожие не обращали внимания на слегка улыбающуюся девочку с затуманенным взглядом. Впрочем Нелева сама практически не видела окружающих. Сейчас для нее существовало лишь ласковое солнце, чистое небо и ощущение глебиной ладони, держащей ее за руку. «Как здорово все получилось. Оказывается я ему нравлюсь! Наверняка нравлюсь. И может он влюбился в меня, как я в него. Когда он меня взял за руку, так словно теплым ветром обдало», — она припоминала все в мельчайших деталях переживая это чувство снова и снова. Сейчас все ей казалось прекрасным: и это лето, и шелест листвы деревьев, и дома, утопающие в зелени и даже толкучка в метро, не вызывала усталости. Придя домой Ленка открыла балконную дверь, включила магнитофон, упала на прохладный диван и начала мечтать. В ее грезах Глеб спасал ее от пиратов, фильм о которых она недавно смотрела в кино, а из новенькой «Электроники-302», на всю комнату гремела песня «Машины Времени»: «Новый поворот, что он нам несет, пропасть или взлет…». Наверно Ленка никогда еще не испытывала такого восторга и радости.
