Они решили действительно ничего наперед не загадывать, тем более что пришел воспитатель и ребята стали собираться на прогулку.
Домой Ленка ехала как во сне. Прохожие не обращали внимания на слегка улыбающуюся девочку с затуманенным взглядом. Впрочем Нелева сама практически не видела окружающих. Сейчас для нее существовало лишь ласковое солнце, чистое небо и ощущение глебиной ладони, держащей ее за руку. «Как здорово все получилось. Оказывается я ему нравлюсь! Наверняка нравлюсь. И может он влюбился в меня, как я в него. Когда он меня взял за руку, так словно теплым ветром обдало», — она припоминала все в мельчайших деталях переживая это чувство снова и снова. Сейчас все ей казалось прекрасным: и это лето, и шелест листвы деревьев, и дома, утопающие в зелени и даже толкучка в метро, не вызывала усталости. Придя домой Ленка открыла балконную дверь, включила магнитофон, упала на прохладный диван и начала мечтать. В ее грезах Глеб спасал ее от пиратов, фильм о которых она недавно смотрела в кино, а из новенькой «Электроники-302», на всю комнату гремела песня «Машины Времени»: «Новый поворот, что он нам несет, пропасть или взлет…». Наверно Ленка никогда еще не испытывала такого восторга и радости.
В этот же день Глеб начал претворять свой план по отправке Киры на отдых в реальность. Как раз на обходе, помимо его лечащего врача, Льва Павловича присутствовал профессор, «доктор Айболит», как его про себя называл Глеб, и одновременно главврач больницы, Виктор Иванович. Начал Глеб осторожно, сначала напустил на себя меланхолию и сделал вид что ему ужасно скучно и тоскливо. На вопросы от отвечал скупо и по возможности однозначно. Врачей это заметно огорчило и обеспокоило, больше всего как и рассчитывал Глеб главврача — «доктора Айболита».
—Глеб, — ласково обратился он к нему, — ну что случилось? Ты сегодня сам не свой. Ответь, с ребятами поссорился или подрался? У тебя ведь тут друзья появились, ты мне сам говорил.
—Да нет, не поссорился, — опустил голову Глеб, — мне ничего не хочется делать и ничего не интересно, даже разговаривать не хочется.
—Ты хочешь сказать, что у тебя депрессия началась? — заволновался Лев Павлович.
—Не знаю, — равнодушно ответил Глеб, — плохо мне, вот и все.
Сегодня Глеб решил ничего не говорить о пионерском лагере, в этом деле не стоило торопиться, но своего он добился — оба врача решили, что у него началась депрессия. Слышать их последующего разговора он не мог, но не ошибся в том, что «озадачил» своим поведением обоих докторов.
—Виктор Иванович, — сразу начал лечащий врач, как только за Глебом закрылась дверь, — у него явно начало депрессии, надо срочно принимать меры. Я назначу амитриптилин, по полтаблетки на ночь.
—Не горячитесь коллега, — профессор тоже выглядел озабоченным и нервно постукивал кончиком шариковой ручки по столу, но старался чтобы этого не заметил Лев Павлович, — надо узнать причину. Он ее или не хочет говорить или сам не знает. Таблетками его мы всегда накормить успеем, а вот будет ли толк — это бабушка надвое сказала. Главное выяснить причину и устранить ее, — он замолчал, раздумывая.
—Вы считаете что пока никаких мер принимать не надо? — невольно удивился глебин врач.
—Подождем до завтра, — подвел итог разговору профессор, — если депрессивное состояние начнет прогрессировать и мы не узнаем его причины, придется применить лекарственную терапию. А если все дело в том что он поссорился с друзьями, то помирим их и это само по себе снимет проблему, — он тяжело вздохнул, и словно говоря сам с собой произнес, — а ведь все так хорошо шло. Вытащили его из психоза, привели в норму, и на тебе… Дело в том, что я вчера сам звонил этому кэгэбэшнику, сказал, что все в порядке и мальчик поправляется. Похвалился, что называется.
Только хорошее воспитание и присутствие подчиненного помешало профессору сплюнуть на пол. Он уже заканчивал доклад, в котором описывал лечение Глеба и готовился написать историю полного выздоровления, и тут такой «сюрприз». А конференция всего через месяц с небольшим, и там не только министр будет, но и зарубежные коллеги, перед которыми опозориться никак нельзя. Ему уже звонили из министерства здравоохранения и передали, что в случае успеха с лечением Глеба за защиту его докторской диссертации можно не беспокоиться.
—Вот что, Лев Павлович, оставляем ситуацию как есть, — твердо распорядился главврач, — завтра я снова приду и поговорим подробнее. А вы пока пораспрашивайте его друзей. Постарайтесь узнать в чем там дело, может обычные детские обиды. Сейчас все равно рано принимать решение. До свидания.
—До свидания, Виктор Иванович, — вежливо попрощался Лев Павлович, и когда за профессором закрылась дверь, перед тем как взяться за очередную историю болезни, задумчиво пробормотал, — действительно, поживем — увидим.
—Первый шар брошен! — весело закричал Глеб, входя обратно в класс и подходя к Кире с Митькой, Кащей отсутствовал — был на беседе с врачом, а воспитатель еще не подошел, так что говорить можно было в открытую.
—Ну как все прошло? — нетерпеливо спросил Кира.
—Нормально, больше ничего не спрашивай, боюсь сглазить, — серьезно ответил Глеб, — но ребят, вы меня поддержать должны. Если будут спрашивать ссорились мы или нет, то говорите что все в порядке, но мне здесь скучно, плохо и я постоянно говорю о пионерском лагере, в котором хочу побывать.
—То есть о «Восходе»? — уточнил Кира.
—Нет, названий и подробностей не надо, это будет слишком подозрительно, просто скажите что я зациклился на пионерском лагере, куда не могу поехать, поэтому такой грустный. Все остальное они должны узнать у меня. Жаль Кащея предупредить не успел, — с досадой заметил Глеб, — хорошая мысля приходит опосля.
—А он все равно у Инны Анатольевны наблюдается, — сказал Митька, — ты что забыл?
—Нет, но Лев Павлович может ее спросить, или сам на беседу придти, — возразил Глеб, — так, вот еще что, сегодня после полдника я гулять не пойду, попрошусь в палату и залезу в постель.
—Это еще зачем? Ты же нормально себя чувствуешь, — удивился Кира.
—Но это только вы знаете, — спокойно ответил Глеб, — для остальных у меня сильная депрессия, и никого видеть я не хочу.
В класс зашел Кащей. Не дав Глебу сказать ни слова, он с ходу выпалил:
—Я сказал своей врачихе, вроде просто так, для сведения, что у тебя появилась идея фикс — пионерский лагерь. И ты сейчас очень переживаешь, что не можешь туда поехать.
—Молодец! Ты Кащей наверно мои мысли читаешь? — одобрительно хлопнул его по плечу Глеб.
—Не, просто решил тебе помочь, — простодушно заявил Кащей, — да, я еще сказал, что мне кажется ты подумываешь о самоубийстве.
—Ты что совсем рехнулся?! Козел! Кретин! Идиот! — Глеб не постеснялся в выражениях, размахивая руками, — хочешь чтобы меня в четвертое упекли?
—Да успокойся ты, — Кащей никак не отреагировал на его ругань, — надо их немного встряхнуть. Так результат скорей будет.
—Ага, положат под сетку, закормят аминазином, и хорошо, если выпишут через год! — никак не мог успокоиться Глеб, — ты пойми, они же за нас отвечают.
—Вот я поэтому и сказал про самоубийство. Да остынь ты, это же только с моих слов так выходит. Я сказал «мне кажется», тоже ведь не дурак, все понимаю, — начал оправдываться Кащей, поняв что действительно переборщил, — может моя врачиха и не скажет никому об этом.
—Как же! — включился в спор Митька, — да они это в первую очередь спрашивают, если у них только подозрение есть, что ты самоубийца.
—Ладно, отступать все равно некуда, игра продолжается, — вздохнул Глеб, он вспомнил про Нелеву и на душе стало легче.
—Глеб, извини если я действительно тебе медвежью услугу оказал, — негромко произнес Кащей.
—Ничего, — Глеб улыбнулся, — может ты и правильно все сделал.
Из «нирваны» Ленку вывел требовательный звук телефонного звонка. Пришлось встать с дивана и уменьшив громкость магнитофона, взять трубку, предварительно сказав про себя пару «ласковых» позвонившему, в такой неподходящий момент, когда разговаривать абсолютно ни с кем не хотелось. Звонила Надька, ее подружка.
—Привет! — поздоровалась она.
—Привет, — ответила Нелева, раздражение быстро улетучилось, сменившись радостной легкостью, несмотря, на то что подруга позвонила совсем некстати, — а я сегодня Глеба Брусникина видела, — не смогла не поделиться она новостью.
—Ты что?! — воскликнула на другом конце провода Надька, и чуть не поперхнулась от удивления, — его уже из сумасшедшего дома выпустили? А мама мне сказала, что его там еще долго будут держать. Таких психов выпускать опасно.
—Да никакой он не псих! — рассердилась Ленка, — что ты вообще о нем знаешь?
—То, что он почти атомный взрыв устроил! — Надька отреагировала на ленкины слова тоже повысив тон, — моя бабушка с соседками хотели в бомбоубежище идти, но не знали где оно находиться. Думали ядерная война началась. Она на работе вспышку увидела и дымовой гриб.
