- У нас есть эта верёвка, - добавила Австралия, роясь в сумке Бастилии, пока мы продолжали бежать. - И... это выглядит как пара булочек. О, и пара ботинок.
- Великолепно, подумал я. - Что ж, у меня остались три пары Линз. У нас есть мои Линзы Окулятора, от которых не будет много толку, потому что дедушка Смедри до сих пор не удосужился научить меня, как использовать их в обороне. У нас есть Линзы Видящего, которые укажут путь к центру. И у нас есть Линзы Следопыта Австралии.
- Плюс та Линза, что ты нашёл в гробнице, - отметила Бастилия. - Которую, к сожалению, мы не можем использовать.
Бастилия кивнула. - Хотя у нас есть парочка Смедри - и два Таланта.
- Верно, - сказал я. - Австралия, тебе нужно уснуть, чтобы заставить Талант работать?
- Конечно нужно, глупенький, - сказала она. - Я не могу проснуться страшной, не заснув!
Я вздохнул.
- У меня очень хорошо получается засыпать, - заверила она.
- Ну, хоть что-то для начала, - проворчал я. Потом мысленно ругнулся. - В смысле, смело вперёд выступайте, войска!
Бастилия скорчила мне рожицу.
- Слегка переборщил?
- Немного, - сказала она сухо, - Я…
Она осеклась, когда я поднял руку. Мы остановились в затхлом коридоре. По сторонам мерцали древние лампы, и трио вездесущих Хранителей плавало вокруг нас, выискивая возможность предложить нам книги.
- Что? - спросила Бастилия.
- Я чувствую существо, - сказал я. - По крайней мере, его Линзы.
- Он тоже может чувствовать нас?
Я отрицательно покачал головой. - Кости Нотариуса не Окуляторы. Эти выкованные в крови Линзы могут сделать его сильнее, но у нас есть преимущество в информации. Мы...
Я замолчал, так как заметил кое-что.
- Алькатрас? - окликнула Бастилия, но я не обратил внимания.
Стена прямо над аркой, ведущей вперёд, была испещрена множеством каракулей. Они были похожи на те, что делает ребенок, слишком маленький даже для того, чтобы рисовать. Для моих глаз они казались светящимися чистым белым цветом.
Эта аура исходила из Линз Видящего. Каракули были довольно свежими - не старше нескольких дней. По сравнению с древними камнями и свитками коридора, они казались девственно-белыми.
- Алькатрас, - прошипела Бастилия. - Что происходит?
- Это Забытый Язык, - пояснил я, указывая на каракули.
- Что?
Для её глаз каракули были почти незаметными - только Линзы Видящего позволяли мне видеть их так отчётливо.
- Посмотри внимательней, - сказал я.
Наконец, она кивнула. - Ладно, мне кажется, я вижу там какие-то линии. И что из этого?
- Они новые, - сказал я. - Сделаны в течение последних нескольких дней. Значит, если это настоящий Забытый Язык, только кто-то, носящий Линзы Переводчика, мог их написать.
В конце концов, она, кажется, поняла. - А это значит...
- Мой отец был здесь. - Я снова посмотрел на знаки. - И я не могу прочитать послание, потому что отдал свои Линзы.
Наша группа замолчала.
У моего отца есть Линзы, которые позволяют ему заглянуть в будущее. Мог ли он оставить сообщение, чтобы помочь мне бороться с Килиманом?
Я чувствовал разочарование. Не было способа прочитать надпись. Если бы отец видел будущее, понял бы он, что у меня нет моих Линз?
Нет, - дедушка Смедри говорил, что линзы Оракула были очень ненадежными и давали противоречивую информацию. Мой отец мог очень хорошо видеть, что я буду бороться с Килиманом, но мог не знать, что я остался без своих Линз Переводчика.
Просто, чтобы быть уверенным, я испытал Линзу, которую нашел в гробнице Алькатраса Первого. Но она не была Линзой Переводчика, поэтому не позволила мне прочитать надпись. Вздохнув, я убрал ее.
Информация. У меня ее не было. Наконец, я начал понимать, о чем говорил дедушка Смедри. Выигрывает битву не обязательно тот, у кого более крупная армия или лучшее оружие, - но тот, кто лучше понимает ситуацию.
- Алькатрас, - произнесла Бастилия. - Пожалуйста. Моя мать…
Я взглянул на нее. Бастилия сильна. Ее выносливость не просто игра, как у некоторых людей. Тем не менее, я видел ее действительно, по-настоящему обеспокоенной несколько раз. Это случалось каждый раз, когда кто-то, кого она любит, находился в опасности.
Я не был уверен, что Драулин заслужила лояльность, но и не собираюсь подвергать сомнению любовь девочки к ее матери.
- Хорошо, - сказал я. - Извини. Мы вернемся за этим позже.
Бастилия кивнула. - Ты хочешь, чтобы я пошла на разведку?
- Да. Будь осторожна. Я чувствую, что Килиман впереди.
Она не нуждалась в дальнейших предупреждениях. Я повернулся к Австралии. - Как быстро ты сможешь заснуть?
- О, в течение примерно пяти минут.
- Тогда засыпай, - сказал я.
- О ком я должна думать? - поинтересовалась она. - На этого человека я буду похожа, когда проснусь, - она поморщилась от этой идеи.
- Это зависит от того, - сказал я, - насколько гибок твой талант. Чем ты можешь стать, если постараешься?
- Однажды я заснула в жаркий день, и проснулась, похожая на эскимо.
«Ну», - подумал я, - «это она точно получит от меня». В любом случае, это означало, что талант был чертовски гибкий - больше, чем заверял Каз.
Через несколько секунд вернулась Бастилия. - Он там, - прошептала она. - Говорит в Линзу Связного, но не слишком успешно из-за помех Библиотеки. Я думаю, что он пытается получить указания, что делать с тобой.
- Твоя мать?
- Лежит связанная, на краю комнаты, - сказала Бастилия. - Они в большой круглой камере с ларцами свитков вдоль внешней стороны. Алькатрас… у него Каз, тоже связанный рядом с моей матерью. Каз не может использовать свой Талант, если не может двигаться.
- Твоя мать? - спросил я. - Как она выглядит?
Лицо Бастилии потемнело. - Трудно сказать на таком расстоянии, но я заметила, что она еще не была исцелена. Ее Камень Жизни, скорее всего, еще у Килимана. - Она вытащила свой кинжал из ножен.
Я поморщился, потом взглянул на Австралию.
- Итак, на кого же я должна стать похожей снова? - спросила она, зевая. К ее чести, она уже выглядела сонной.
- Убери кинжал, Бастилия, - сказал я. - Он нам не понадобится.
- Но это единственное оружие, которое у нас есть! - запротестовала она.
- Вообще-то нет. Мы получим кое-что гораздо-гораздо лучшее…
Вы уверены, что я не могу закончить книгу здесь? Я имею в виду, это следующая часть не так уж и важна. Правда.
Ну, ладно, хорошо.
Бастилия и я бросились в комнату. Она была именно такой, как Бастилия ее описала - широкая и круглая, с куполообразной крышей и стойками свитков по внешней стороне. Мне не нужны были Линзы Видящего, чтобы сказать, что эти свитки были старыми. Удивительно, как они еще не рассыпались.
Несколько призрачных Хранителей двигались по камере, некоторые из них шептали заманчивые слова Казу и Драулин. Пленники лежали на земле, - Каз пребывал в ярости, Драулин выглядела больной и потрясенной - прямо напротив двери, через которую вошли мы с Бастилией.
Килиман стоял возле пленных, меч Кристина лежал на древнем столе для чтения рядом с ним. Он поднял глаза, когда мы вошли, выглядя весьма потрясенным. Даже если он и ожидал беды, он явно не ждал меня, ворвавшегося прямо в комнату.
Честно говоря, я сам был немного удивлен собой. Каз начал бороться еще сильнее, и Хранитель подплыл к нему, угрожающе нависая. Килиман улыбнулся, губы из плоти приподнялись с одной стороны его изувеченного лица, металлические поднялись с другой стороны. Шестеренки, болты и винты задвигались вокруг одного, блестящего стеклянного глаза. Кость Нотариуса сразу схватил кристаллический меч Драулин одной рукой, а затем другой вытащил Линзу.
- Спасибо, Смедри, - сказал он, - за то, что избавил меня от необходимости идти и доставать тебя.
Мы напали. На сегодняшний день, это, вероятно, одно из самых нелепых зрелищ, в которых я когда-либо участвовал. Двое детей, едва достигших подросткового возраста, не неся никакого видимого оружия, напали прямо на семифутового получеловека-Библиотекаря с массивным кристаллическим мечом.
Мы достали до него одновременно, - Бастилия шла так, чтобы не опережать меня, - и я чувствовал, что мое сердце начинает трепетать от волнения.
Что я делал?
Килиман замахнулся. На меня, конечно. Я бросился на пол, покатившись, чувствуя свист меча над головой. В этот момент, пока Килиман отвлекся, Бастилия выхватила сапог из своего пакета и бросила его прямо в голову Килиману.
Он ударился подошвой. Стекло Борца сразу сцепилось со стеклом левого глаза Килимана. Носок сапога протянулся над переносицей, выступая на другую сторону его лица и почти полностью заслоняя обзор живому глазу.
Библиотекарь застыл на мгновение, выглядя совершенно ошеломленным. Это была, пожалуй, адекватная реакция для того, кто только что получил удар в лицо большим волшебным сапогом. Затем он выругался, неуклюже потянулся, пытаясь содрать сапог с лица.
