Вопрос, заданный самым что ни на есть дружелюбным тоном, заставил путешественников застыть на месте и невольно обернуться. Все еще готовые пулями сорваться с места, они разглядывали незнакомца, не пытаясь скрыть удивления.
А тот выглядел так – невысокий старичок, едва ли выше любого из детей. Совершенно седой, будто мукой обсыпали. Длинноволосый (редкие нечесаные патлы были прижаты кожаным ремешком-ободком), но при этом со здоровенной залысиной на лбу. Бородка его, беспорядочная и клочковатая, была того же белого цвета, что и смешные усы, топорщащиеся под носом-картошкой.
В отличие от погруженных в себя операторов поляны, старичок носил отнюдь не глухой форменный комбинезон. На нем были мешковатые штаны, заправленные в высокие ботинки, а также бесцветный плащ с целой сотней карманов самых различных размеров. Завершали образ очки – обыкновенные круглые очки с толстыми-претолстыми стеклами, за которыми водянистые глаза старичка казались огромными и жутковато выпуклыми.
Прислонившись к одному из пультов и совершенно не обращая внимания на суетящегося рядом инженера, он стоял в одном из проходов, ведущих к центру огромной машины. Глядя на заботинцев поверх очков, странный дядечка осторожно помахал рукой.
– Ну что, добрались? – улыбнулся он, отчего усы забавно задрались вверх.
– Кто вы такой? – вдруг выпалил обычно сдержанный и воспитанный Виктор.
Конечно, он тут же устыдился своей вспышки, но его можно понять – в голове сейчас сталкивались самые разные мысли. Старичок определенно на что-то намекал: говорил так, словно знал странников. Но близнецы совершенно точно не встречали седоусого прежде, и поверить в его добрые намерения было непросто.
– Я? – Дедок будто бы удивился вопросу. – Единственный здравомыслящий взрослый на этой поляне. Вы, юноша, это сразу же поняли, не так ли?
И он опять улыбнулся, глядя, как Витькины брови полезли на лоб. Чтобы как-то скрыть свое удивление, мальчик произнес первое, что пришло в голову:
– Имейте в виду, мы тут не одни, а с папой. Только закричим, он сразу прибежит!
– Ах, молодой человек, оставьте эти выдумки… – седовласый мягко отмахнулся. – Никого из ваших родителей тут нет, и нам троим это хорошо известно. Однако это не повод для страха, клянусь честью! Простите, забыл преставиться. Можете называть меня Афанасием Валентиновичем.
Он слегка поклонился, и теперь стало еще сильнее заметно, что ростом Афанасий Валентинович совсем чуточку выше Витьки. Забавный коротышка в стареньком халате, отчего-то совсем не вызывавший страха, вынул из кармана мятый платок. Сосредоточенно протер линзы очков.
– А еще я тот, кто готов помочь вам, – добавил он, поднимая очки к свету и близоруко щурясь на них в поисках пятнышек грязи, – чтобы вы помогли городу. Если, разумеется, вы не передумали. Но Облачко уверял меня, что этого не произойдет… А вот обращаться с вопросами к этим неразговорчивым куклам смысла не имеет.
Витька открыл рот, да так и остался стоять. Облачко? Этот старичок знает Ликвидатора Катастроф? Не он ли является таинственным другом бота, о котором тот сообщил на Многодворовске? Значит, они с сестрой действительно достигли цели своего путешествия?
– Почему вы называете их куклами? – вдруг, поддавшись любопытству, спросила Настя.
Она с недоверием покосилась на инженеров, никак не реагировавших на происходящий за их спинами диалог.
– Потому что они и есть куклы, – пожал плечами коротышка, словно это все объясняло. – Ничего живого в них давно нет, только оболочка. Слуги Сонника, не больше. Часть умелого и трудолюбивого механизма.
– Сонника? – все еще держась настороже, поинтересовался Витя. – Эта поляна называется Сонник?
– Он самый. Место, куда вас направил летающий приятель, с которым я тоже имею честь быть знакомым. – Взрослый спрятал платок и водрузил очки на нос.
В памяти детей что-то колыхнулось – что-то очень знакомое, но пока не воплощенное в четкий образ. Что-то, связанное с Димкой и Лифтами, отчего сердца снова заныли, заново ощутив горечь потери.
– Это вы приказали Облачку помочь нам сбежать? – уточнил Виктор.
Старичок кивнул.
– Попросил, но не приказал.
– Значит, каким-то образом вы знаете, кто мы такие?
Новый кивок.
– Зачем эта поляна?
– Сонник-то? – с энтузиазмом переспросил Афанасий Валентинович. – Ради снов, мои друзья! Только представьте: все, окружающее вас здесь – это гигантская машина. Машина, заполнившая весь расчудесный этаж, если кому-то придет в голову считать его таковым.
– Она разгадывает сны, да? – уверенно предположила Настя.
Девочка все еще поглядывала на брата, пытаясь угадать, не подаст ли тот знака к бегству или молчанию.
– Не совсем так, милая барышня. – Старичок причмокнул губами, отчего усы задвигались, словно жили собственной жизнью. – Сонник не разгадывает сны. Он их ворует. Скачивает и подменяет. Создает новые версии, фальшивые и угодные определенному кругу лиц.
– Что вы такое говорите? – возмутился Витька, но теперь было видно, что этот странный разговор всецело захватил и его. – Разве можно украсть чей-то сон?
– Очень даже можно, мой любознательный друг. – Коротышка в толстых очках сделал широкий жест, обводя рукой окружавшие их станки и пульты. – Раньше человеческий гений не знал преград. В годы строительства Спасгорода люди делали и не такое, поверьте…
– Но зачем кому-то воровать сны? Это же глупо! – не сдавался Витя, больше не оглядываясь на коридор, в который планировал удирать.
– Как это зачем? – искренне удивился Афанасий Валентинович. – Чтобы контролировать эмоциональный фон жителей Спасгорода, конечно же! Чтобы иметь возможность делать одни сновидения гнетущими и пугающими, а другие – волнительными и прекрасными. Например, чтобы внушить кому-то, что работа на благо города – это его жизненное призвание. Или чтобы подавить недовольство. Или напугать свободомыслящих.
– Вы ошибаетесь, – язвительно возразила Настя, даже не заметив, с каким рвением включилась в любопытный спор. – Я точно знаю, что мои сны никто не ворует!
– Так оно и есть, сударыня, – почтительно поклонился Афанасий Валентинович. – Сны воруются только у взрослых. Когда вам с братом исполнится по шестнадцать лет, машина начнет работать и с вами, уверяю. Однако также могу заверить, что вы ничегошеньки не почувствуете.
И дети подавленно замолчали.
Они вдруг все вспомнили. И странные сны Димки, в которых к мальчику приходил старик с необычным именем. И зеленую дверь, приснившуюся им в ночь перед экскурсией на Амбар. Выходит, все это время кто-то пытался достучаться до них при помощи сновидений?..
– Вы каким-то образом научились проникать в наши сны, так? – хмуро поинтересовался Витя, уже зная ответ. – Это вы подтолкнули Димку сбежать, чтобы спасти Озорника! Это вы показали нам дверь, за которой находится экранированная комната и не работают Няни!
– Да, я, – спокойно согласился старичок. – Для этого мне пришлось основательно перекалибровать приборы, рискуя быть строго наказанным. Но другого выхода я не видел. Потому что настало время поговорить. Лично.
Преисполненные томительно-горьким предчувствием, Настя и Виктор переглянулись.
Они ничего не сказали друг другу, но в головах обоих в этот миг родилась яркая, совершенно одинаковая мысль (помните про невидимую нить, соединявшую сознание близнецов в минуты эмоционального напряжения?).
Брат и сестра сразу вспомнили, каким подавленным и печальным обыкновенно просыпался по утрам Петр Петрович. И какой свежей, жизнерадостной и полной сил приходила домой мама, чаще отдыхавшая днем. Отдыхавшая тогда, когда машина по скачиванию сновидений делала перерыв. Эта неприятная догадка электрическим разрядом пронеслась в головах наших героев, но они не осмелились озвучить ее вслух.
– Это что же, ваша машина? – с негодованием переспросила Анастасия. – Вы тут старший, да? Умеете ей управлять, но ничего не делаете, чтобы остановить?!
Витька молчал, потирая переносицу и внимательно разглядывая старичка.
– Ой, ну что вы, молодые люди! – снова отмахнулся тот. – Это не моя машина, и никогда ей не была. Это машина Смотрителей, как вы могли бы догадаться, если бы самую чуточку подумали.
– Так вы Смотритель? – невольно попятилась девочка, неверно сопоставив факты.
– Нет-нет! – Афанасий Валентинович торопливо вскинул морщинистые ладони. – Ни в коем случае, уверяю вас. Я лишь еще один винтик. Приставлен наблюдать за куклами, давать им ремонт, а также готовить еду на всю немалую инженерную братию. Двести двенадцать человек раз в день жадно уплетают приготовленные мной яства из концентрированного белка и синтетических углеводов. Я повар, если вам будет угодно.
– Откуда тогда вы нас знаете? – спросил Витя, подозрительно прищуриваясь. – Давно вы следите за нашей семьей?
