— Так в этом же весь смех, — злорадно ухмыльнулся Коля.
— Нет-нет. Так нельзя… — Денис помедлил, подбирая аргументы поувесистей. — Если мы им скажем, они нас совсем задергают. Пищать будут день и ночь: "Ой, что это? Ой, мальчики, у меня под кроватью кто-то есть! Ой, убейте его!"
— Да?
— Точно тебе говорю!
— Ну тогда ладно…
Пока они заключали свой "пакт о неразглашении змеиной тайны", остальные уже вошли в грибовидную башню.
Ребята тоже поспешили внутрь.
На самый верх башни, где находилась накрытая красной крышей обзорная площадка, вела винтовая лестница. Когда они, с Берендеем во главе, очутились на площадке, выяснилось, что "укромное местечко" уже облюбовано живописной и весьма необычной компанией.
Настолько необычной, что, не будь с ними деда, которому они во всем доверяли, впору было бы орать от страха.
На площадке сидели три матерых волка: два густо-серых, почти черных, и один какой-то чудной масти, со светлой, пепельной шерстью.
С волками были четыре существа, в которых Денис признал хрулей из "Инстрюкции".
Хрули были одеты в длинные подпоясанные халаты с капюшонами — фасоном напоминающие те, в каких выбегают на ринг знаменитые боксеры.
Правда, на эти халаты, в отличие от боксерских, пошел какой-то толстенный ворсистый материал. К тому же, они были сплошь затканы разноцветными угловатыми узорами. Так что казалось, будто хрули пустили на свои наряды пару-тройку персидских ковров.
На ногах они носили остроносые мягкие туфли с загнутыми носками. А на шее и в ушах — золотые мониста и кольца.
Лапки хрулей напоминали человеческие. Вот только их пальцы, как и лица, были покрыты короткой серебристой шерсткой. Росту в каждом из них было метра полтора.
При появлении Берендея вся теплая компания встала и низко поклонилась.
Прямоходячие хрули отвесили поклоны в обычной человеческой манере — согнувшись в поясе.
А вот четвероногие волки откланялись довольно смешно. Они вытянули передние лапы, прижали уши и высоко приподняли зады.
Кланяющийся подобным образом волк больше всего напоминал потягивающуюся кошку.
Но мало того, что волки показали хорошие манеры. Они еще и заговорили!
Голоса у волков были хриплые, точь-в-точь как у певца Владимира Высоцкого.
— Послы Княжества Волчьего приветствуют тебя, Берендей, сын Косьмы! — сказал пепельный волк. — Рады видеть тебя в добром здравии!
— Рады видеть тебя в добром здравии! — подхватили два других волка.
Хрули пока помалкивали.
— Взаимно, — сухо ответил Берендей Кузьмич. — Что-то долго вас ждать пришлось, други мои. У вас в княжестве невесть какой кавардак творится уже почитай дней сорок, а посольство только сейчас отрядить решились. Что скажешь, благородный барон Густав фон Лютич?
"Ого! Они не только разговаривают, а еще и титулы носят!" — обалдел Денис.
Пепельный волк Густав, который в этом посольстве был за главного, виновато потупился.
— Выясняли обстоятельства… Все княжество вверх дном поставили… Искали отступника Зуба и его подлую шайку. Надеялись найти… И сейчас службы не забываем. Не теряя времени, решили поговорить с этими вот денежниками. Они везде плавают, может, знают чего.
— С этого начинать надо было еще месяц назад, — нахмурился Берендей.
— Так мы и не впервые. У всех денежников, что в нашем княжестве за это время попадались, и так и эдак о Снежной выпытывали. Ее исчезновение нам всем как дубиной по загривку. Мы волки смирные, Завет блюдем свято. А эти проклятые разбойники, которые на Снежную покусились, нас, волков, по всему Архипелагу душегубами выставили.
Все то время, пока Густав оправдывался, Берендей не спускал с него испытующего взгляда.
Денису еще никогда не доводилось видеть, чтобы дед так смотрел на кого-то. Не хотелось бы ему сейчас очутиться на месте барона фон Лютича!
— Я тебе верю, Густав, — голос Берендея смягчился. — Ступай сотоварищи отдыхать. Еще увидимся и поговорим как следует, по душам. Если не здесь, так на Большом Вече.
Волки осклабились и завиляли хвостами — по-человечьи это значило, что они дружелюбно улыбаются — и быстро ретировались.
Хрули, которых Густав называл "денежниками", в продолжение беседы Берендея с волками не шелохнулись и не издали ни звука.
Видимо, этого требовал местный этикет. Но стоило последнему волчьему хвосту исчезнуть за поворотом винтовой лестницы, они заговорили. Причем все сразу.
Волчьи голоса, хоть были грубыми и хриплыми, но в них, по крайней мере, ощущалась сила говорящего и его уважение к собеседнику. А вот хрули одновременно будто бы и лебезили, и не по рангу задавались.
К тому же, у них были тихие, шелестящие голоса — такие бывают у людей, про которых говорят "в тихом омуте черти водятся".
Все это пришлось Денису не по душе.
Хрули наперебой приветствовали Берендея Кузьмича. То, что Денису удалось разобрать, звучало примерно так:
— Большого здоровья и больших денег…
— … Желаем любезному магистру волшбы и чародейства…
— … Таких же больших денег, как у нас!..
— … Заклинателю всяческих веществ и минералов…
— … И даже больших, даже больших…
— … Хотя это вряд ли возможно…
— … О том свидетельствуем мы…
— … Златобогатый Бюль-Бюль Баблы…
— … И удачливый Мур-Ло…
— … И пронырливый Куб-Ло…
— … И деловой Сриб-Ло!
— А вам желаю здоровья покрепче да интересов поширше, — без энтузиазма отозвался Берендей. — Что, почтенные, тоже на Большое Вече путь держите?
— Ум любезного магистра светел, как Семь Бриллиантов Калифа! — притворно восхитился Бюль-Бюль Баблы. Остальные трое поддакнули.
— Ну и что, не видал кто из вас на Копейкином острове, али на каком другом острове царицу крылатых лошадей именем Снежная?
— Прискорбие наше мы повторим и на Большом Вече, — вздохнул Бюль-Бюль Баблы. — Не видали, не слыхали. Знать бы кому — мы готовы заплатить за сведения о Снежной сорок, а то и все сорок четыре треугольных золотых!
— … И даже сорок семь! — вставил Мур-Ло.
— … Сорок девять! — расщедрился Куб-Ло.
— Могли бы и пятьдесят… — неуверенно предположил Сриб-Ло.
— Мои подельники правы. Видишь, наша щедрость лишена границ! Мы сердцем и кошельком заинтересованы в том, чтобы Снежная нашлась жива-здорова. Однако то, что мы знаем об этой истории…
— … Горе!… — противно взвизгнул Сриб-Ло.
— … Несчастье!… — подлил масла в огонь Куб-Ло.
— … Да-да. Что Черный Город, что Порт Семи Штормов — места гиблые… К тому все идет, что сгинула Снежная вместе со своими похитителями в пучине морской…
— Ну довольно, — Берендей сделал предостерегающий жест ладонью. — Еще не запрягали, а вы уже едете. Я это от вашего брата-денежника частенько слыхивал. Ох, слыхивал!.. Когда Данила со своим деревянным соколом возле Гремуч-острова свалился, вы его три раза похоронить успели. А он нашелся — жив-здоров! Было? Было! Когда ваш же собственный корабль на скалы Стогона налетел — вы списали в расход всю команду. А потом ее кое-кто отыскал… Кто же это был, а?
— Вы, дражайший магистр волшбы и чародейства! О, наш народ помнит вас, как никого иного! Самые лучшие слитки золота уже были отписаны для изготовления вашей статуи, и если бы не ваша скромность…
— Память у меня хорошая, — оборвал Берендей словесные излияния Бюль-Бюль Баблы. — Не будем отвлекаться. В общем, дражайшие, вы у нас путешественники-мореплаватели знатные. И люди, точнее, денежники деловые…
При этих словах все четверо расцвели самодовольными улыбками.
— … А потому мы все на вас особо рассчитываем. Чтобы вам было понятней, объясню: Снежную надо искать так, будто она сделана из чистого золота с сапфирами. Найти ее нужно во что бы то ни стало! Живую или мертвую!.. — Берендей осекся. — Я хотел сказать, живую и только живую!
Хрули энергично закивали — так, что вовсю загрохотали их увесистые украшения.
— Ну а теперь извините старого. У меня разговор с гостями из Закрытки.
— О-о-о, — почтительно протянул Бюль-Бюль Баблы. — Закрытка! И почем у вас нынче фунт золота? — живо поинтересовался он у стоявшей ближе всех Любы Спицыной.
Люба растерялась. На помощь ей пришел Коля:
— Как и раньше, — сказал он с видом бывалого банкира.
Теперь пришла очередь растеряться Бюль-Бюль Баблы:
— А-а-а…
— Хотите, кстати, есть? — дружелюбно осведомился у хрулей Володя. — У меня еще полбутерброда имеется. Он, правда, надкусаный… Но там, где я кусал, можно отломить.
— А у меня полно сыра осталось! Вы, наверное, еще не обедали? — оживилась Люба.
— Это человечья еда, — брезгливо покрутил носом Мур-Ло.
— Впрочем, сыр — не так уж и плохо, — заметил Куб-Ло. — Если нарастить на нем плесень…
