Восхищенно глядя на меч, мальчик бережно, чтобы не уронить, перевернул его:
– А на этой стороне написано: «Кто станет Погибелью Червя».
– Этого-то я и опасался, – грустно произнес Мордион.
«Так вот, значит, откуда появился меч», – размышляла Энн. Она вообще пребывала в задумчивости, выходя из леса. Когда девочка уже миновала желтый пакет в стволе дерева и оказалась в проулке между домами, она спросила воображаемых людей:
– А сейчас я действительно выхожу из леса?
– Я могу слышать твой вопрос, – ответил Король, – если это что-нибудь да значит.
– Хорошо, – сказала Энн. – Тогда я хочу рассказать тебе обо всем, что случилось за это время. Что-то не в порядке. Что-то не сходится, но я не могу точно определить, что именно.
– Выкладывай, – согласился Король.
Энн начала с самого начала – с того момента, когда она, больная, рассматривала происходящее на улице в зеркале. Об этом она говорила, идя между домами. После проулка ей пришлось протискиваться между машинами: Лесная улица была просто забита припаркованными автомобилями, хуже, чем обычно по субботам. И тут Король перебил ее:
– Возможно, что-то не сходится именно здесь. Ты неоднократно оказывалась в поле действия этой машины и во время болезни.
– Как это?! – воскликнула Энн.
От остановки на противоположной стороне отъехал автобус. Под козырьком остановки стоял Мартин. Он болтал с Джимом Прайсом, но, заметив Энн, поспешил через дорогу, так лихо лавируя между автомобилями, что смотреть было страшно. Энн услышала слова Короля: «Я думал, ты об этом знаешь, а то я бы тебе сказал», но потом невидимый собеседник вежливо замолчал, поняв, что Энн сейчас интересует только Мартин.
– Пока тебя не было, случилось кое-что еще, – задыхаясь, выпалил тот. – Приехала куча машин. Вот эта например, возле которой ты стоишь. И еще много – там, на улице, подальше.
Энн взглянула на машину – ничего в ней такого особенного. Под стеклом – документ об уплате дорожного налога, скоро срок истекает. Гораздо более обычный с виду автомобиль, чем все еще припаркованная поодаль серая машина, на которой приехали странные посетители фермы.
– И что? – язвительно поинтересовалась девочка.
– Оттуда вылезла целая толпища, – продолжал Мартин. – С виду полицейские или вроде того. Собрались на дороге, а потом потопали к ферме – серьезно так, ну как будто у них и вправду там дело важное. Подошли к воротам, один постучался, ворота открылись, и все они завалились внутрь. Я видел, как один выхватил пистолет. Вот так. – Мартин показал, как это было, и глаза его расширились при воспоминании. – Потом ворота захлопнулись. Но никаких выстрелов не послышалось. Между прочим, они все еще там.
– Думаешь, говорят: «Дом окружен, выходите с поднятыми руками»? Ты хоть пытался туда заглянуть? – спросила Энн.
Мартин кивнул:
– Спрашиваешь! Ясное дело. Мы с Джимом подергали ворота, когда никто не смотрел, но там снова было заперто, тогда мы обогнули ферму, зашли в лес и попробовали через забор. Ничего не получилось.
– Почему – не получилось?
Энн заметила, что брат в явном замешательстве.
– Он был… – Мартин пнул ногой шину обычного автомобиля. – Ты не поверишь. Забор был скользкий – будто пластиком покрытый. А ты ведь знаешь, какой он древний с виду, этот забор. Но мы просто не могли на него залезть. Даже подсаживали друг друга. И все время соскальзывали. Потом мы забрались на дерево в лесу, но с деревьев на ферме толком ничего не разглядишь. Тех людей вообще не было видно. Энн, мне кажется, там происходит что-то действительно странное.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Скажем об этом папе?
«Трогательное доверие, – подумала Энн. – И что папа должен сделать?»
– Посмотрим, – произнесла она вслух, потому что попросту не знала, что еще сказать. Возможно, папу или маму могла посетить какая-то мысль. – Я пойду в дом, узнаю, в каком они настроении, а там видно будет.
Лицо мальчика просветлело, а спина выпрямилась. Теперь вся ответственность легла на плечи старшей сестры, и это вполне устраивало Мартина.
– Спасибо, – сказал он. – Мне, если честно, вовсе не улыбалось говорить ему. Ну, после этого скандала за обедом. Но я тебя подстрахую. Если что, я в лесу с Джимом.
«В лесу с Джимом, подальше от неприятностей», – ехидно заметила про себя Энн, а Мартин уже высвистывал приятеля через дорогу, словно собачонку, и вскоре они оба шагали по проулку. Можно было не сомневаться: брат не появится здесь по крайней мере несколько часов. Если, конечно, он тоже не попадет в поле действия Баннуса.
Энн помедлила и, внезапно встревожившись, бросила взгляд через плечо. Все-таки Мартин, видимо, принадлежал к реальному миру, как мама и папа. Девочка решила, что все трое защищены от Баннуса. Она пересекла дорогу и зашла в магазин.
Денек в магазине, видимо, выдался хлопотный, но вид у родителей был довольный. Когда на пороге появилась Энн, у отца с матерью как раз была краткая передышка: они стояли, облокотившись о кассу, и торопливо глотали чай в перерыве между посетителями.
– Привет, милочка, – сказала мама. – Что-то у тебя усталый вид.
– Да, странно выглядишь, – заметил папа. – Что случилось? Уж не заболела ли ты опять, а? Я же предупреждал…
С первых же слов его голос заглушил яростный цокот лошадиных копыт. Все громче и громче. Отец в раздражении огляделся по сторонам. Казалось, звук доносится откуда-то сверху, причем к нему добавились бряцание, лязг и возгласы.
– А это еще что такое? – сказал папа, пытаясь перекричать шум. – Кавалерийская бригада? Местные охотники?
Все трое – папа, мама и Энн – подошли к окну и пригнулись, чтобы им не мешали смотреть комнатные растения в подвесных кашпо. Внезапно обзор загородили крупные гнедые кони: они вставали на дыбы, метались и били копытами, а всадники пытались их осадить.
«Этого не может быть!» – думала Энн, наблюдая, как мужчины в кольчугах и шлемах с наносниками спешиваются, оглушительно грохоча.
Папа направился к двери магазина с улыбкой, хотя и в некотором раздражении.
– Похоже, один из тех клубов, где люди напяливают на себя костюмы и играют в войнушку, – предположил он. – Куча идиотов!
Но прежде, чем он приблизился к двери, в магазин с лязгом ввалился мужчина, еще более высокий и плечистый, чем сам папа. Хозяин невольно отступил. Над кольчугой незнакомца взметнулась зеленая мантия. Лицо его под металлическим шлемом оказалось красивым и надменным, а улыбка – начисто лишенной дружелюбия.
– Оставайтесь на своих местах, – сказал незваный гость, видимо не сомневаясь, что его приказ будет выполнен. – Тогда никто не пострадает. Мы пришли только для того, чтобы взять то, что вы, нечестивцы, нам задолжали.
– То есть как это? Мы никому ничего не должны! – запротестовала мама.
Высокий человек бросил на маму такой взгляд, что она стала краснее кирпича. Затем он перевел взгляд на мешки с картошкой, ряды цветной капусты и кабачков, а также пирамиды фруктов.
– Думаю, на сегодня нас устроят примерно две трети всего этого, – сказал человек.
– Две трети! – воскликнул отец и пошел на противника, выставив вперед подбородок и сжав кулаки. – Да что это у вас за игры такие?
Высокий мужчина позволил папе подойти поближе и спокойно ударил его закованной в сталь десницей. Папа, пошатываясь и размахивая руками, попятился назад с такой силой, что в конце концов с изрядным треском приземлился на покосившийся ящик с яблоками. Рассвирепевший папа сразу же попытался вскочить на ноги. Энн рассеянно, но с ужасом отметила про себя: если человека разозлить до крайности, глаза у него по-настоящему светятся. Папины глаза светились – влажные и темные от ярости.
Великан не дал папе шанса двинуться. Пришелец поднял тяжелую металлическую ногу и опустил ее прямо отцу на живот, снова отправив того в кучу яблок. Не убирая ноги, он вынул огромный меч, висевший на поясе в зеленых ножнах, и уперся безжалостным серым острием прямо в подбородок своей жертвы.
– Эй, люди! – крикнул он. – Теперь вы можете войти.
Окинув быстрым взглядом Энн и ее маму, он, видимо, решил, что возиться с ними все-таки не стоит.
Этого хватило, чтобы Энн с мамой взяли самые тяжелые картофелины, какие только у них были. Когда вооруженные люди с грохотом ворвались в дом, мама храбро подняла картофелину.
– Не делай этого, – предостерегающе произнес высокий человек. – Один только враждебный жест одной из вас, и я перережу горло твоему мужу.
Мать вцепилась в руку дочери. Обеим пришлось с жалким видом стоять, наблюдая, как закованные в сталь люди обыскивают лавку, вынося оттуда все, что там было. Они выволакивали мешки с картошкой, корзины грибов, плоские коробки с помидорами, пучки зеленого лука и морковки, коричневые пакеты с брюквой, связки чеснока, репчатый лук, белокочанную и брюссельскую капусту, салат и кабачки, беспорядочно рассовывая их по корзинам. Потом они взяли еще несколько корзин и стали запихивать в них фрукты: лимоны, апельсины, груши, грейпфруты, яблоки, бананы и авокадо (видимо, авокадо они тоже считали фруктом). Время от времени Энн с тоской выглядывала из окна, наблюдая, как один из грабителей приторачивает очередной мешок или корзину к седлу. «Неужели никто на улице не видит, что здесь происходит? – думала девочка. – Неужели никто не может их остановить?» Но никто их не останавливал.
