Под сводами шапито медленно включался свет, озаряя бледные лица. Охающие, держащиеся за грудь и натужно смеющиеся над собственной реакцией, посетители громко шептались, наперебой обсуждая увиденное. Мистицион с довольной улыбкой стоял за своими пультами, ожидая оценки. Когда возбужденный шепот наконец стих, повелитель объемных проекций величественно поклонился на четыре стороны. Зал, вскочивший с мест, тут же ответил громогласными аплодисментами, криками «браво» и восторженным свистом.
Наверное, именно этот шум, со всех сторон окруживший наших героев, и не позволил им вовремя сориентироваться, почувствовать движение за спиной. А затем Витьку вдруг больно ухватили за ухо и потянули в проход.
– Попались, безбилетники! – звонко (даже приглушенный овациями) и победно прозвучал над ними женский голос, и вторая рука вцепилась в ухо Димки.
Тот, несмотря на дикую боль, умудрился выкрутиться, но запнулся о трубчатую опору трибун и упал на спину, испуганно вскрикнув. Его брат вывернуться не смог – заойкав, мальчик приподнялся на цыпочках, чтобы ослабить боль в ухе – схватившая его девушка тянула вверх, не давая опомниться.
– А ну, стоять! – рявкнула она, когда Дима начал отползать в глубь конструкции, а Настя спряталась за самой широкой колонной. – Или бросаете пленного дружка? Смотрите, тогда ему точно не поздоровится, я предупредила!
Брат с сестрой переглянулись. Витька, морщась и поскуливая, все еще висел в руке у Ленуськи – да-да, к безбилетникам подкралась именно помощница клоуна Степы, продававшая билеты. Шум и хлопки публики стихали – по всему выходило, Мистицион покинул манеж, а посетители живой цепочкой тянулись из шатра.
– Попались, хулиганье! – горячась пуще необходимого, злорадствовала кассирша. – А ну, подь сюды! Посмотрели представление? Придется расплатиться!
– Но мы только самый конец… – попыталась оправдаться Настя, но помощница клоуна явно не была настроена на переговоры.
– Марш за мной! И не вздумайте бежать, мигом дружку вашему ухо откручу! – предупредила она, потащив Виктора по служебному проходу между трибун. – Ишь, выискались, любители бесплатных удовольствий…
Ребята послушно поплелись следом.
Они все еще не пришли в себя после шокирующего представления Мистициона, были напуганы, захвачены врасплох, дезориентированы и вообще соображали с трудом. Брата, конечно, было необходимо спасать, но ни один из них даже предположить не мог, как выбираться из такой щекотливой ситуации. К тому же здраво мыслить мешал стыд – Ленуська была права, они пробрались на представление без билетов, словно обычные хулиганы…
– Тетенька, отпустите! – взмолился Витька, красное ухо которого оставалось крепко зажато пальцами билетерши. – Куда вы меня тащите?!
– К родителям, конечно! Пусть платят штраф, – самодовольно сообщила девушка.
Они миновали плотный пыльный занавес, отделявший проход от той части шапито, куда вход гостям был запрещен. Ведя детей мимо гор реквизита, механических скакунов и костюмерных шкафов, девушка направлялась к выходу.
– Ну, признавайтесь, где искать ваших родителей? – грозно спросила она, заглядывая в лицо Виктору.
– Нету их… – пискнул тот. И поспешно добавил, заметив, как удивленно отшатнулась помощница клоуна: – На поляне этой, я хотел сказать… Мы тут одни.
– Одни? Со школьным учителем, значит? – не сдавалась Ленуська, все еще не понимая.
– Вообще-то нет, – скривился пленник от новой волны стыда и боли.
Но закончить фразу ему не дал брат.
– Да, конечно, с учителем! – выпалил тот, позволив циркачке облегченно вздохнуть.
Настя же, напротив, покосилась на Димку с полнейшим непониманием.
– Мы просто сбежали, так в цирк хотелось, – продолжал лихо сочинять Дмитрий. – В программе мероприятий его не было, ну и вот…
Теперь хитрость разгадали и Витя, и Настя. Если бы Ленуська узнала, что дети на поляне одни, проблемы посыпались бы на их головы, как снегопад со специализированных полян. А так кассирша была уверена, что перед ней хоть и хулиганы, но все же с воспитателями, бродящими где-то неподалеку. Во всяком случае, на руки Стражникам тройняшек она сдавать точно не собиралась, что выяснилось сразу.
– Ладно, пошли к старшему… – приподняв свободной рукой накладной клоунский нос, Ленуська почесала кончик настоящего и водрузила поролоновый шарик на место. – Пусть решает, как вас наказать.
– Наказать? – едва слышно пролепетала Настя. – Что вы хотите с нами сделать?
– Я-то откуда знаю? – не спеша откидывать внешний полог, произнесла циркачка. – Пантелеич у нас лютый, чуть что – за плетку хватается! Может быть, полы заставит перемыть. А может, если вы ему совсем не понравитесь, лошадям скормит!
– Зачем вы нас пугаете? – изогнувшись в ее пальцах, выдавил Витька. – Лошади не едят людей… Особенно механические.
– Хм… – с интересом улыбнулась Ленуська. – А вы не такие дурачки, какими кажетесь… Ладно, пусть старшой разбирается. За мной! И не вздумайте сбежать, а то я сдам этого, – она сжала пальцы и красноречиво ухмыльнулась, – на руки Страже!
И девушка выставила их из шатра прямиком на крохотную площадь поселка цирковых работников. Домишки его стояли полукругом и образовывали что-то вроде внутреннего двора, скрытого от посетителей Ярмарки.
– Садитесь! – приказала она, указав на лавку возле ближайшего дома.
Дети послушно подчинились (Витька бережно ощупывал опухающее ухо). А через считаные минуты начали появляться участники представления.
Первой была женщина, которой они на афишах не заметили. И одного взгляда на нее хватило, чтобы понять – с ней не все в порядке. Походка худой высокой особы отличалась угловатой, болезненной небрежностью, будто вместо коленок у нее были установлены ржавые шарниры. Лицо под белым гримом выглядело зловеще – подведенные черными тенями веки, ярко-красные губы, короткие темные волосы. Но главный непорядок поселился в ее бронзовых зрачках – там затаилось что-то диковатое, безумное, готовое выплеснуться агрессией. На поясе угрюмой циркачки на специальной перевязи висел настоящий арсенал метательных ножей. На левом боку виднелся небольшой ларец, окованный железными полосками. Не обратив на безбилетников никакого внимания и даже не поприветствовав Ленуську, метательница ножей направилась в дальний конец поселка, торопливо исчезая в одном из домиков.
За ней показались Эрнест и его напарница Мария, силач Георгий и гимнастка Жужу. Весело переговариваясь, они обменялись с девушкой-кассиршей несколькими фразами, из которых пленники поняли, что представление прошло весьма успешно. А затем артисты встали в рядок напротив безбилетников, внимательно рассматривая помятых чумазых путешественников и выслушивая комментарии Ленуськи, хваставшей поимкой хулиганов.
Последним вышел Мистицион, однако сценического великолепия в нем теперь не наблюдалось. Плащ тряпкой висел на сгибе локтя, широкополая шляпа была сдвинута на затылок. Стирая грим платком, он приблизился и внимательно выслушал отчет помощницы клоуна.
– Вот, Валерий Пантелеевич, – закончила та свой рассказ. – Теперь решайте, как будем наказывать.
Мистицион, которого, как выяснилось, звали Валерием Пантелеевичем, молча изучал троицу, продолжая стирать с лица остатки белил. Снаружи, под лучами Светоча, «старший» казался вовсе не таинственным чародеем, а обычным мужчиной преклонных лет, к тому же довольно уставшим.
– Ну что же, – наконец заговорил он, хмуря брови. – Может быть, скормим лошадкам?
Ленуська, стоявшая за его плечом, неожиданно рассмеялась, и улыбки появились на лицах всей труппы. Валерий Пантелеевич недоверчиво покосился на нее, и девушка замотала головой.
– Не запугать, значит? – деловито осведомился имаджировщик. – А по виду и не скажешь, что смышленые…
– Пусть песок на манеже ровняют перед следующим выступлением, – все еще улыбаясь, предложил Эрнест. – Или крышу на нашем доме докрасят, у нас с Марией никак руки не доходят…
– Да-да, – охотно вмешалась его жена. – Или Звездочку смажут, заднее колено заедать стало!
Остальные молчали, с любопытством разглядывая детей.
– Вообще-то мы тут вовсе не для решения ваших бытовых проблем, – пробурчал Димка, своей смелостью удивив не только циркачей, но и брата с сестрой. – Мы тут по важному делу.
– Вот как? – дернув себя за кончик уса, уточнил главный циркач. – Какие серьезные молодые люди. Это интересно…
Силач Георгий поднес ему кресло (видимо, так было принято, потому что он сделал это молча, не дожидаясь просьбы), и имаджировщик грузно уселся напротив скамьи с безбилетниками. Он спрятал грязный платок в карман жилета и небрежно бросил плащ на подлокотник.
– И что же это, позвольте поинтересоваться, за дело?
Пыл мальчика уже угас, и Димка неуверенно посмотрел на остальных членов крохотного отряда. Витя, все еще держась за ухо, медленно поднялся с лавки.
