И как раз в это время экран стал стремительно светлеть, как бы наливаться опасным ослепительным светом, а по кораблю пронесся первый приступ еще мелкой, словно примеривающейся дрожи. Похоже, корабль наткнулся на какое-то препятствие и старательно преодолевал его.
Валя тревожно посмотрела на Виктора. Тот взглянул на робота. А робот, как и положено хорошо запрограммированной машине, молча ждал приказаний. Мыслить он мог. А вот чувствовать — ему не дано…
Между тем с кораблем творилось нечто непонятное. Впрочем, как и с его пассажирами: их непреодолимо тянуло к пульту и тела стали наливаться тяжестью. Виктор подозрительно спросил у робота:
— Появились космические перегрузки. Гравитационные перегрузки. Почему? Что делать, чтобы их избежать?
— Космических перегрузок быть не может. Корабль гравитационно отцентрован. Не может быть и состояния невесомости. Все продумано.
Но у ребят стали отвисать челюсти и вытягиваться лица. Говорить становилось все трудней. Впрочем, как и дышать. А роботу — хоть бы что! Он стоял непоколебимой грудой умного металла, спокойно опустив свои руки-клещи, руки-манипуляторы. Хоть бы глаза у него были, чтобы можно было заглянуть в них… Но робот был хорошо продуман и скомпонован: ничего лишнего.
А корабль стал гудеть и дрожать все сильней, и свет на экране все усиливался. Несмотря на перегрузки, Андрей понял, что происходит нечто не совсем понятное, и побледнел, точнее, посерел. Валя умоляюще смотрела на Виктора, и он, перехватив этот взгляд, понял, что нужно что-то придумывать. Но придумать ничего не мог. Ведь он, в сущности, очень мало знал корабль, слабо разбирался в том, что с ними происходит. Ясно было только одно: корабль теряет скорость, он словно увязает в чем-то непонятном.
Виктор с надеждой посмотрел на ослепительный экран, мгновенно прикинул все, что он знал о программе полета и технических данных корабля, и кое-что понял: корабль наткнулся на мощный световой поток. Причем не просто поток, а встречный поток.
До сих пор световые потоки были боковые, попутные, скользящие, всякие-всякие. А этот шел прямо в лоб корабля. И корабль, двигающийся со скоростью, близкой скорости света, очутился как бы перед барьером: он не мог переступить, пробить этот лучащийся поток. Хуже того. Раз свет летел точно в лоб, значит, чтобы удержаться и не развалиться, корабль должен был сбавить скорость по крайней мере вдвое.
В конце концов, это был тот действительно счастливый случай, когда Виктору помогло не присутствие, а отсутствие знаний. Он, как и большинство землян, просто не знал, как должен повести себя космический корабль, да еще двигающийся со скоростью, близкой к скорости света, если он встретится со встречным потоком света. Ведь, с одной стороны, корабль — материален, а свет как бы не материален. Но с другой стороны, свет — это тоже особый вид материи. Пусть волновой, но все-таки…
Одним словом, этого никто еще не проходил как следует, и, как себя вести в подобных условиях, как-то никто не задумывался.
Главным сейчас для Виктора являлось одно: выяснить, откуда идет этот лобовой поток света? Экран помочь не может: он залит этим светом — все густеющим и все более ослепляющим. Виктор понял, что, если такое стремительное увеличение силы света продлится еще несколько минут, экран лопнет, и тогда…
И он предположил самое простое: корабль идет прямо на какое-то огромное солнце. Или звезду. Она выбрасывает мощнейшие потоки лучистой энергии.
Но тут ему стало страшновато. Ведь звезда выбрасывает не только потоки света. Она обладает страшной гравитацией — силой притяжения, силой тяжести. Значит, корабль сейчас тянет к звезде не только, как говорят космонавты, тяговая сила корабля, но и сила гравитации, идущая от звезды. Но корабль не может лететь быстрее, чем летит свет. Вот и получился световой барьер. Значит, с одной стороны, звезда притягивает корабль, а с другой — не подпускает его. Пока что корабль находится как бы в точке равновесия нескольких сил или поблизости от нее. Но не исключено, что силы гравитации победят — их пределы не установлены. Возможно, что они беспредельны, и тогда корабль полетит прямо в пылающее пекло звезды.
Все это ясно Виктор представил себе и сразу же решил, что ему следует делать. Он закричал на робота:
— Где управление рулями корабля?!
— Рули связаны с автопилотом, — бесстрастно ответил робот.
— А где ручное управление?
— Для включения ручного управления требуется изменение программы!
Чертов робот и его бесстрастие! Как ему объяснить, что положение критическое, что дорога каждая секунда. А ведь его не испугаешь — он же не разбирается, а самоуничтожается! Он запрограммирован на самоуничтожение! Автоуничтожение!!!
Виктор с трудом подвинулся к пульту. Приборные стрелки дрожали и медленно откатывались к нулевым отметкам — корабль боролся из последних сил.
— Робот, — как можно спокойнее сказал Виктор. — Изменение программы необходимо. Мы попали в зону притяжения неизвестного солнца. Идем ему в лоб. Что делать?
— Это запрограммировано. Необходимо отметить курс, затем переключить тумблер номер три в крайнее правое положение и взять управление в свои руки. Управление осуществляется ручками «один» и «два». «Один» отклоняет корабль вверх или вниз, ручка «два» — вправо или влево. Повторяю…
Ожидать повторения Виктор не стал. Он бросился к центральному прибору. На его нимбе было нанесено триста шестьдесят делений — градусов окружности. Стрелка стояла на делении «232».
— Запомните! — крикнул Виктор товарищам. — Двести тридцать два!
Он разыскал тумблер «три» и щелкнул им. Корабль сразу же швырнуло, и в левом верхнем углу экрана вспыхнул жуткий, почти фиолетовый свет — там находилось чужое солнце. И сразу же ослабели перегрузки. Корабль явно прибавлял скорость. Теперь потоки солнечной энергии били ему не в лоб, а как бы скользили по его стенкам.
Виктор осторожно повернул ручку «один», и корабль словно поднырнул под солнце. Его фиолетовый свет на экране несколько переместился к середине верхней кромки и стал понемногу исчезать.
— Робот! — крикнул Виктор. — Есть ли здесь приборы бокового и заднего обзора?
Робот немного погудел и сообщил:
— Такие приборы есть, но если в них попадет свет близкого солнца, он может повредить глаза.
— А… — Виктор запнулся: ну, как называть это сооружение: на «ты» или на «вы»? Поэтому он окончательно рассердился и закричал: — Робот! Наблюдать за солнцем и следить, чтобы оно проходило как раз над центром корабля. Докладывать мне.
— Понял! Начинаю наблюдение.
Робот послушно передвинулся к пульту, бесцеремонно растолкал Валю и Андрея и своими руками-манипуляторами вытащил откуда-то самые обыкновенные вилки со шнурами и сунул их в розетку под пультом.
— Солнце как раз над носом корабля, — доложил робот.
— Так держать! — скомандовал сам себе Виктор и отпустил ручку управления полетом. Корабль сразу же тряхнуло.
— Солнце ушло влево, — прогудел робот. Теперь, работая уже обеими руками, Виктор выровнял корабль, и он продолжал свой нырок под неизвестное огромное солнце. Дрожь по его укорачивающемуся телу пробегала все реже, исчезло натужное гудение, пропали перегрузки.
— Солнце над центром корабля! — доложил робот.
Виктор чуть отпустил ручку номер один, и корабль стал подниматься вверх. Стрелка прибора, указывающая курс корабля, дрогнула и поползла к отметке «232». Когда она стала на свое место — курса на Землю, — робот доложил:
— Солнце скрылось за кормой.
— Вот и хорошо, — сразу повеселел Андрей. — Пусть себе там и светит. Я очень не люблю, когда солнце светит прямо в глаза.
Валя и Виктор расхохотались. Они смеялись долго и радостно — их оставляло страшное нервное напряжение. Нырок под солнце прошел как по писаному.
— Давай-ка попьем чего-нибудь вкусненького, — предложил Андрей. — А то у меня от этого солнца в горле пересохло.
И все трое пили мёмбянские напитки из тюбиков и беспричинно смеялись, изредка посматривая на экран… На нем опять пробегали, извивались и исчезали разноцветные линии, мелькали далекие планеты и солнца.
Корабль ровно несся к теперь уже недалекой Земле.
Глава двенадцатая
Электросон
Робот все еще стоял подключенным к приборам наблюдения.
Страшное ушло, скрылось в неведомых глубинах космоса, но, не получая команды, робот, по-видимому, не знал, что ему делать. Андрей сказал Виктору:
— Скомандуй ему что-нибудь. Чего он прохлаждается без дела?
— Робот! Включитесь в программу полета и докладывайте обо всем замеченном. А также обо всех отклонениях.
— Будет исполнено! — с готовностью доложил робот, выдернул вилку из розетки и устроился у пульта. — Курс выдерживается, опоздание по сравнению с программой семнадцать минут. Опоздание не превышает запасов аннигиляционного топлива. Все в порядке.
