В насекомоядные растения, которые росли вдоль многих тропинок, ведущих через лес, набралась вода, и они дрожали от ее тяжести. Высокий полог, состоявший из ветвей высоких деревьев, задерживал большую часть солнечных лучей, но ротанг и другие вьющиеся растения добирались к свету по стволам деревьев. В таком лесу лучше никогда не касаться чего-либо, особенно незащищенными руками. Там были, конечно, опасные насекомые и рептилии, но растения порой были даже опаснее. У многих из них были острые шипы длиной в несколько сантиметров, которые легко могут пропороть кожу насквозь. А некоторые еще и были ядовиты.
Поэтому мы пробирались по тропинкам, разбрызгивая воду из коричневых от растворенного в них железа луж и спотыкаясь о многочисленные корни, которые торчали из земли. На одной из тропинок мы повстречались с молодым грифоном. Он сидел посредине дорожки и больше всего походил на силуэт, вырезанный из серой бумаги. При виде нас он расправил свои крылья, поднял свою страхолюдную голову и издал крик, напоминающий рычание пантеры. Мы остановились и уставились на него. В конце концов он освободил нам проход, скользнув в подлесок. Его проводили четыре нацеленных на него винтовочных дула.
Время от времени папа или Грант выкрикивали:
— Есть тут кто-нибудь?
Иногда им в ответ доносились насмешливые крики птиц или животных или даже скада, и мы вслушивались, пытаясь различить, нет ли среди них человеческого голоса.
Однажды муравей-солдат размером с мышь укусил меня за лодыжку, и я вскрикнул, заставив всех обернуться.
В конце концов мы вышли на выжженную землю, на которой валялись две какие-то штуки. Я понял, что это обгорелые тела. Они были черными, как уголь. Единственными белыми пятнами были зубы, которые, казалось, застыли в усмешке. Лоррейн подтолкнула нас назад к лесу, но я успел увидеть, как папа перевернул одно из лежащих тел дулом винтовки. Оно больше всего напоминало жертв вулкана в Помпеях, тела которых я видел, когда мы ездили в Неаполь со школьной экскурсией. Призрачно-страшные, так сказал тогда про них наш воспитатель, и именно эти слова пришли мне на ум, когда я увидел эти обгорелые трупы в лесу.
— Мы ничем не можем помочь этим бедолагам, — пробормотал папа, переворачивая тело.
— Может, похоронить их позже? — спросил Грант.
Мы пошли дальше, погруженные в свои мысли.
Примерно в полдень мы вышли на поляну и заметили, что здесь проходила крупная скаду. Вокруг отчетливо виднелась помятая трава, поломанные кусты, следы копыт. Мы поняли, что это место, где она пасется. Если краем глаза взглянуть в сторону, то можно было увидеть колеблющийся свет. Изломанную тень. Потом она терялась в потоках солнечных лучей, падающих сквозь листву. Ее было трудно увидеть. Чем больше вглядываешься, тем меньше видишь. Изменение освещенности. Вспышка на листе. Птица, резко меняющая направление полета, чтобы избежать встречи с чем-то на тропинке. Изогнутая тень. Как серебристая рыбка в серебристой воде, вот она была и вот исчезла. Это были признаки присутствия скаду. Временами взгляд ловил блеск рога или сияние влажной шкуры, и тогда с полным правом можно было считать, что увидел ее.
Вскоре она ушла, раздвинув занавесь трепещущей листвы. Каким-то образом ее присутствие, тот факт, что она все еще жива, вдохнул в сердца каждого из нас капельку мужества. Несмотря на свой огромный размер, она казалась очень нежным существом. И если она смогла пережить весь ужас произошедшего на острове, то, значит, и мы сможем. Вслух об этом сказал только Рамбута, но, думаю, в душе все мы с этим согласились.
В этот день мы видели еще двух скада: единорога и сенмурва.
Сенмурв — это зверь, который озадачил Джорджию. Это был первый из скада, которого она увидела в лесу. Наполовину собака, наполовину птица. Это был один из самых поражающих необычностью своего облика скада. Собачья морда с клювом, перья по всему телу и крылья. Просто ходячий ночной кошмар. Но он был не очень большим, поэтому не выглядел слишком уж опасным. По крайней мере, мне он не казался угрожающим. Я всего лишь чувствовал некоторое отвращение, как некоторые люди испытывают отвращение к змеям. Он был слишком несуразным, чтобы счесть его забавным или привлекательным.
Сенмурв выискивал блох на своей заднице. Когда мы проходили мимо, он посмотрел на нас, оторвавшись от своего занятия, а потом исчез в густом подлеске.
Чуть позже мы услышали шум волн и поняли, что находимся недалеко от морского берега.
— Давайте выйдем отсюда хоть ненадолго! — предложил Грант. — И немного проветримся!
Папа согласился.
Сияние света в лагуне, как всегда, заставило меня сощуриться. Я опять забыл свои солнцезащитные очки (впрочем, как обычно). Но запах океана и шум волн наполнили меня умиротворением. У меня как будто груз свалился с плеч, и все дурные предчувствия куда-то отступили. До этой секунды я и не понимал, насколько угнетала и раздражала меня прогулка по лесу. Здесь, под свежим морским бризом, все сразу стало казаться нормальным, и я почувствовал, насколько скован и напряжен был там.
Как и все остальные, я внимательно осматривал берег, чтобы попытаться разглядеть человека, голос которого мы слышали.
Никого и ничего.
Но как же поднялась вода! Теперь она уже почти достигла кромки тропического леса. Осталась очень узкая полоска пляжа, примерно в метр шириной или даже уже. Наше священное бревно, которое для нас, детей, было убежищем и местом встреч, где мы сидели и болтали, когда только приехали на Кранту, исчезло. Наверняка уплыло. Даже во время прилива бревно находилось между морем и тропическим лесом, а вода теперь стояла намного выше.
Самая высокая точка на острове располагалась едва ли выше метра над уровнем моря, а вода прибывала быстро.
Взрослые, видимо, давно знали об этом, потому что, не сказали ни слова по поводу уровня воды. Они куда больше волновались из-за криков.
— Кто бы ни звал на помощь прошлой ночью, — сказала Лоррейн, — сейчас он или притих, или уже мертв.
— Мама! — воскликнула Джорджия. — Как ты можешь так говорить!
Мы сидели на краю тропического леса. У Лоррейн с собой был целый мешок манго, которые мы жевали всю дорогу. Я внимательно изучал горизонт, но не видел никаких следов пиратов. Они здесь побывали и ушли.
Когда мы отдохнули, пришло время возвращаться в лагерь. Мы решили идти по узкой полоске, оставшейся от пляжа, а не заходить снова в лес. Мы продолжали время от времени выкрикивать: «Есть тут кто-нибудь?» — но уже не ожидали получить ответа. Возможно, Лоррейн права. Может быть, тот, кто звал на помощь, и вправду был мертв. А может быть, пираты вернулись и забрали его? Мы обнаружили место, где они втащили на берег свою джонку, — длинная глубокая канава в грязи на краю тропического леса. Вокруг были человеческие следы.
Забавно, что не все пираты носили обувь! Вокруг было множество следов босых ног. Эти морские разбойники действительно очень напоминали старинных пиратов.
На обратном пути я помирился с Джорджией.
— Извини, что я так говорил о Брэдли, — сказал я, когда мы остались одни. — Я просто ревновал.
— Я понимаю, Макс, но, знаешь, девочкам не нравится ревность. Возможно, кажется, что мы должны воспринимать ее как комплимент, но это не так. Гораздо лучше, когда вы просто стискиваете зубы и ведете себя так, будто вас это совсем не волнует. Вот это может заставить нас передумать.
Я решил приберечь этот вариант на будущее, в то время еще не понимая, что не все девчонки думают одинаково. То, что подходит для одной, не срабатывает с другой. Просто нужно знать свою девчонку.
В это самое время папа обходил всех и собирал все батарейки, какие только мог найти. Он уже несколько раз проверил те аккумуляторы, которые подавали ток в заграждение, где они с Рамбутой держали Мать зверей, но они полностью разрядились. Никто не озаботился зарядить их с тех пор, как Мать зверей оказалась на свободе.
Папа соединил все батарейки вместе, надеясь, что силы тока хватит, чтобы послать сигнал на большую землю. Один сигнал послать вроде бы удалось, но никто не знал, приняли ли его там. Мы не могли включить компьютер, это было понятно. Он даже не загружался.
Поэтому никаких электронных писем, даже для страдающей от любви калифорнийской девчонки, которая мечтала о том, чтобы связаться со своим испорченным сопляком-бойфрендом. Как грустно! Но только не для меня.
Этой ночью мы спали около нашего лагерного костра. Могу поклясться, что спали мы тревожно, слушая, не раздастся ли снова тот крик. Но, слава богу, он не повторился. Боюсь, если бы я его услышал, то мог бы обмочиться.
На следующий день мы устроили еще одну поисковую экспедицию, но на этот раз пошли в другую сторону острова. Недалеко от пляжа мы нашли обгорелые останки какого-то скаду. Его застиг один из лесных пожаров, и он изжарился. Еще мы видели живую мантикору, которую обошли стороной. Никому не хотелось стать мишенью для ядовитых стрел. В середине острова мы наткнулись на странную вещь: в земле была выкопана огромная дыра, причем выкопана недавно.
