Зелёный клубок оказался проворным и почти не рваным. Скоро Прошка стоял возле Манящей башни. Ночью она имела довольно мрачный вид. Плющ укрывал её, точно косматая чёрная шкура. Когда Прошка взялся за кольцо кованной железом двери, в душе у него шевельнулась тревога. Все радужные планы и ожидания, которыми он жил в последнее время, померкли. Его охватили сомнения. Интуиция говорила, что идти в башню опасно, но, с другой стороны, Прошка понимал, что, если уйдёт с пустыми руками, завтра будет об этом жалеть.
Собравшись с духом, Прошка открыл дверь и нырнул в башню. В кромешной тьме винтовую лестницу было не разглядеть. Прошка хотел зажечь свечу, но передумал, опасаясь, что в бойницах могут заметить огонёк. Он нашарил ногой первую ступеньку и стал на ощупь карабкаться вверх. Это оказалось гораздо легче, чем он думал. Он и не заметил, как уперся в дверь комнаты курьёзов, толкнул её и зажмурился от яркого света.
Вопреки тому, что на улице стояла ночь, в окна лился поток солнечных лучей. При дневном освещении комната выглядела особенно запустелой, а собранные здесь вещи — пыльным чердачным хламом. Никому бы и в голову не пришло, что они волшебные.
Прошка отыскал взглядом помятый медный кувшин. Он валялся на полу. В прошлый раз Прошка так спешно убежал, что даже не успел поставить его на место. Паренёк поднял кувшин и потёр медный бок.
Из горлышка вылетел дымок, а потом высунулся знакомый джинн и недовольно проворчал:
— Явился. Убежал, не отпустил, не попрощался. Вот и гадай, то ли в кувшин возвращаться, то ли указаний ждать.
— Прости, я испугался, что уже поздно, — честно признался Прошка.
— Ладно уж, — смягчился джинн, вылез к Прошке на ладонь и без особого рвения поклонился: — Слушаю и повинуюсь.
— Помоги мне найти здесь что-нибудь стоящее, — попросил Прошка.
— Зачем искать? Всё самое стоящее перед тобой, — приосанился джинн.
— Ты — это само собой, но этого мало.
— Мало?! Ты опять намекаешь на мой рост? Напрасно думаешь, что какой-нибудь джинн-дылда послужит тебе лучше, — обиделся ибн Дурик.
— Ни на что я не намекаю. Будь ты хоть карманным джинном, лишь бы желания исполнял, — сказал Прошка.
— Можешь на меня положиться, — заверил его джинн.
— Скажи, тут есть ещё что-нибудь вроде мантии-невидимки? — спросил Прошка.
— Нет. А зачем тебе? Хочешь спрятаться от тех, кто сюда идёт? — поинтересовался джинн.
— Что?! Сюда идут?! — испугался Прошка.
Джинн прислушался и уверенно заявил:
— Ну да. Если мне не изменяет слух, восемь, нет, девять человек поднимаются по лестнице. А слуху джинна ты можешь доверять.
Прошке показалось, что сердце у него оборвалось и ушло в пятки. Он в испуге заметался по комнате в поисках укрытия. В сундуке полно барахла, и к тому же можно задохнуться. В шкаф не втиснуться. Если бы мантия-невидимка не сгорела! Оставалась надежда только на джинна, который невозмутимо восседал на крышке сундука, наблюдая, как его повелитель в панике носится по комнате.
— Что ты сидишь как истукан! Ты можешь меня где-нибудь спрятать? — взмолился Прошка.
— Нет ничего проще. Встань за ковёр-самолет, — посоветовал ибн Дурик и указал на свёрнутый в рулон ковёр в углу.
— Это ковёр-самолет? — оживился Прошка. — Что же ты сразу не сказал! На нём же можно сбежать через окно.
— Не советую. Он совсем старый. Дырявый, как решето. Выше, чем на полметра над землёй не поднимается. А с башни просто рухнет. Костей не соберёшь.
Теперь уже и Прошка слышал на лестнице шаги. Времени оставалось в обрез. Он отвернул край ковра и нырнул за него. Было тесно. В нос ударил стойкий запах пыли. Прошка едва удержался, чтобы не чихнуть. Зато убежище имело и положительные стороны. Прямо на уровне глаз в ковре была дырка. Прошка глянул через неё и с ужасом увидел, что впопыхах обронил мешок. Он выскочил из-за ковра, схватил мешок и бросился назад в укрытие, но не тут-то было. Скатанный ковёр накренился и стал медленно падать.
Подгоняемый страхом, Прошка водрузил его на место. Он едва успел спрятаться, как в комнату один за другим вошли маги-правители. Прошка похолодел. Сердце колотилось как бешеное. Он костерил себя за то, что возомнил, будто может обхитрить чародеев. Хорошо ещё, они не застигли его с мешком,
полным добра. Впрочем, они наверняка обо всем догадаются. Может, они с самого начала его выследили. Прошка рисовал в уме самые мрачные картины, когда услышал голос Гурия:
— Все в сборе. Можно начинать.
В ответ Савватий недовольно проворчал:
— Что за причуда собирать нас в этой дыре? Мало того что пришлось карабкаться по лестнице, тут даже негде присесть.
— Сейчас нужно думать не об удобствах, а о благополучии острова, — возразил Весигон.
Прошка прислушался. Значит, маги пришли сюда не затем, чтобы поймать его на месте преступления? А зачем? Почему они собрались не в Зале Советов, как обычно?
Стараясь не обнаружить своего присутствия, Прошка осторожно приник глазом к дыре. В башне собрались все чародеи, кроме повелителя дорог Зосимы. Гурий вёл себя так, будто он здесь главный. Маг обвёл всех взглядом и сказал:
— Мы должны решить, хотим ли мы перемен.
— Зачем задавать вопрос, если знаешь ответ? — усмехнулся Ксанф.
— Мы здесь собрались не для пустой болтовни, — буркнул Братир.
— Каковы твои предложения? — спросил Проктор, глядя Гурию прямо в глаза.
— Сначала я хочу послушать вас, — сказал Гурий и повернулся к стоящему рядом Весигону.
— Я как все, — стушевался тот.
— Может, стереть у девочки память? — не слишком уверенно предложил Савватий.
— Ты забываешь, что мы имеем дело не с простой смертной, а с Избранной, — напомнил Весигон.
Прошка весь обратился в слух. Речь шла о Марике. Это её называли Избранной. Но почему они хотят стереть её память? Что они задумали? Чем дальше, тем больше Прошке не нравилась таинственность этой встречи. Он услышал сердитый голос Проктора.
— Нечего было с самого начала цацкаться с девчонкой и делать вид, будто мы в восторге от её бредовых идей.
Ему возразил мастер компромиссов Ксанф:
— Прямое противостояние приводит лишь к открытой вражде.
— А чего мы добились теперь? — огрызнулся Проктор.
Гурий испугался, что инициатива ускользает из его рук, и поспешно сказал:
— Не нужно спорить. Наша сила в единстве. Полумеры нам не помогут. Мы должны быть решительными. Девчонка не бессмертна.
Услышав это, Прошка едва не уронил ковер. У него в голове не укладывалось подобное коварство. В глаза чародеи улыбались, а за пазухой держали камень. Страх перед тем, что его обнаружат, уступил место решимости. Он был рад, что оказался здесь и случайно подслушал тайный разговор. Он должен помешать заговорщикам. Прошка с радостью отметил, что Зосимы нет среди собравшихся. Значит, повелитель дорог не участвует в заговоре и можно попросить у него защиты. Это обнадёживало.
— Лучше обойтись без крайностей, — не слишком уверенно произнёс Савватий.
— Крайность — это гибель острова, к которой нас ведёт девчонка, — злобно оборвал его Гурий.
— Её остановит только смерть, — произнёс приговор Проктор.
— Давайте принесём её в жертву великому Хроносу. Так мы убьём двух зайцев: и Хроноса умилостивим, и от девчонки избавимся, — предложил Весигон.
— Согласен, — поддержал его Братир.
— Почему бы нет? — уклончиво произнёс верный себе Ксанф.
— Но как это сделать? Она ведь не пойдёт на это по доброй воле, — вздохнул Савватий.
— Вряд ли она сможет нам противостоять. Ты забыл, что Посох Власти у нас, — сказал Гурий.
Все посмотрели на Авдия. На протяжении всей встречи он хранил молчание.
— Я не могу обратить Посох против девочки. Она сама отдала его мне, — понуро произнёс Авдий.
— Верно. И, лишившись Посоха, лишилась защиты. Это главное. Останься Посох у неё, не уверен, что нам удалось бы с ней справиться, — усмехнулся Братир.
Слушая, как хладнокровно чародеи замышляют убийство, Прошка так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Сердце сжималось от возмущения и безысходности. Как спасти Марику, если против неё сплотились все великие маги? Мысли Прошки метались в поисках решения, когда чародеи сами его подсказали: нужно вернуть Посох Марике. Мгновенная Радость озарения сменилась тоской безнадёжности. Выкрасть Посох — всё равно что
достать луну с неба. Авдий выпускает его из рук, только когда возвращается в свои покои, но защитные чары даже близко не подпустят к Посоху нежеланного гостя.
Через дыру в ковре Прошке был хорошо виден заветный Посох в руках у Авдия. Может быть, попытаться отнять его силком? От столь дерзкой мысли у Прошки по спине пробежал холодок. Разум твердил, что это самоубийство. Разве в силах обычный человек противостоять могущественному чародею, тем более девятерым? Но сердце подстрекало: попробуй. И Прошка решился.
