Он сразу понял, что затеяли лепреконы. Они запустят в дом тролля, подождут, когда обитатели особняка взмолятся о помощи, а дальше не успеет он, Артемис, и глазом моргнуть, как бригада гоблинов-штурмовиков захватит поместье. Умно. Этого он не предвидел. Уже второй раз он недооценивает противника. Но третьего раза не будет.
Сначала он испытывал неподдельный ужас, наблюдая через видеокамеры за тем, как разворачивается драма в прихожей, но потом его охватило чувство гордости. Дворецки всё-таки справился. Он победил тролля, и ни один призыв о помощи не слетел с его губ. Впервые Артемис оценил по достоинству таланты семьи Дворецки.
Протянув руку, он включил трехдиапазонный радиопередатчик.
– Майор Крут, полагаю, вы прослушиваете все каналы…
Несколько секунд из микрофонов доносился лишь шум помех, затем Артемис услышал резкий щелчок.
– Я тебя слышу, человек. Чем могу помочь?
– Я говорю с майором?
Из тёмной сетки микрофона донесся какой-то звук. Он был похож на ржание.
– Нет, не с майором. Это Жеребкинс, кентавр. А я говорю с подлым похитителем?
Артемису понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что это не совсем шутка, а его действительно оскорбляют.
– Мистер… э… Жеребкинс. Вы плохо изучали психологию. Не следует вызывать чувство неприязни у похитителя. Вдруг у меня неустойчивая психика?
– Вдруг? Лично я в этом нисколько не сомневаюсь. Хотя это и не имеет значения. Скоро от тебя останется лишь облако радиоактивных молекул.
– Вот тут вы ошибаетесь, мой четвероногий друг, – рассмеялся Артемис. – Когда взорвется биобомба, меня во временном поле уже не будет.
Теперь пришла очередь Жеребкинса рассмеяться.
– Ты блефуешь, человек. Если бы существовал способ удрать из поля, я бы его уже нашёл. Думаю, ты морочишь нам…
К счастью, в этот момент микрофон взял Крут.
– Фаул? Говорит майор Крут. Что тебе нужно?
– Я просто хотел проинформировать вас, майор, что, несмотря на ваше предательство, я готов продолжить переговоры.
– Тролль не имеет ко мне никакого отношения, – тут же заявил Крут. – Это было сделано вопреки моему желанию.
– Главное, это было сделано, и сделано Легионом. Мы потеряли к вам всякое доверие. Так что слушайте мой ультиматум. У вас есть тридцать минут, чтобы прислать сюда золото, иначе капитана Малой вы больше не увидите. Мне-то биобомбы опасаться нечего – я без труда покину временное поле, а вот вашего дражайшего капитана оставлю здесь, и она разлетится в пыль.
– Не валяй дурака, человек. Ты сам себя обманываешь. Техника вершков отстает от нашей на много веков. Способа вырваться из временного поля попросту не существует.
Артемис нагнулся к самому микрофону, улыбаясь своей фирменной волчьей улыбкой:
– Что ж, мы это можем проверить. Вы готовы поставить на карту жизнь капитана Малой, а, майор Крут?
Продолжительное шипение помех в динамике довольно ясно говорило о неуверенности майора. Когда же Крут наконец ответил, в его голосе звучала притворная покорность.
– Нет, – вздохнул он. – Не готов. Ты получишь своё золото, Фаул. Тонну. Двадцатичетырехкаратное.
«А этот Крут неплохой актер», – криво усмехнулся Артемис.
– Тридцать минут, майор. Считайте секунды, если ваши часы стоят. Я жду. Но моё терпение на исходе.
Артемис отключил связь и откинулся на спинку вращающегося кресла. Кажется, они заглотили наживку. Эксперты Легиона наверняка уже обнаружили его «случайную» оговорку, которую можно истолковать как приглашение. И волшебный народец заплатит, ведь они абсолютно уверены, что золото к ним всё равно вернётся – когда он, Артемис, умрет, испарится от взрыва биобомбы. Вот только этого не произойдет. Не должно произойти.
Дворецки выпустил в дверной косяк три продолжительных очереди. Сама дверь была стальной, и пули отлетели бы рикошетом прямо в Дворецки, но косяки были сложены из того же самого камня, что и весь особняк.
Крошился этот камень довольно легко. Серьёзный просчет в системе безопасности, надо будет потом его исправить.
Господин Артемис хладнокровно ждал в кресле у стойки с мониторами.
– Хорошая работа, Дворецки.
– Спасибо, Артемис, сэр. Мы тут попали в серьёзную переделку. Если бы не капитан Малой…
– Да, – кивнул Артемис. – Я все видел. Она тебя исцелила, волшебный народец это умеет. Вот только никак не пойму – зачем она это сделала?
– Не знаю… – тихо ответил Дворецки. – По-моему, мы этого не заслужили.
Артемис пристально посмотрел на своего слугу.
– Не теряй веры, дружище, – ободрил он. – Конец уже близок.
Дворецки кивнул, даже попробовал улыбнуться. И все же, несмотря на сверкающий частокол зубов, его улыбке недоставало искренности.
– Меньше чем через час капитан Малой вернётся к своим, а у нас будет достаточно денег, чтобы заняться более достойными делами.
– Да, сэр, разумеется. Просто… Артемис все понимал. Он хорошо знал, что чувствует сейчас Дворецки. Эльфийка спасла им обоим жизнь, а он, Артемис, продолжает держать её в заложницах. Для такого человека чести, как Дворецки, это было невыносимо.
– Переговоры закончились. Так или иначе она вернётся к своим. Ничего плохого с ней не случится. Даю тебе слово.
– А Джульетта?
– Что – Джульетта?
– Что будет с моей сестрой?
– Все нормально. Очень скоро она придёт в себя.
– Что, волшебный народец действительно отдаст нам золото и оставит нас в покое?
– Ну, всё будет не совсем так… – Артемис тихонько фыркнул. – Как только капитан Малой окажется на свободе, на нас сбросят биобомбу.
Дворецки набрал в грудь воздуха, чтобы задать следующий вопрос, но вдруг засомневался. У хозяина наверняка есть какой-то план, и в нужное время господин Фаул сам все расскажет.
– Я вам доверяю, Артемис, сэр, – спокойно промолвил Дворецки.
– Да, – ответил его хозяин, и тяжкий груз оказанного доверия лег морщинами на мальчишеский лоб. – Знаю, Дворецки, знаю.
А Дубин тем временем занимался тем, что лучше всего получается у политиков: пытался уйти от ответственности.
– С вашей стороны вершкам была оказана помощь! – выпалил он, пытаясь изобразить крайнюю степень негодования. – Вернее, со стороны вашего офицера! Операция шла точно по плану, пока эта чокнутая девица не атаковала нашего представителя.
– Как-как? – фыркнул Жеребкинс. – Тролль и в самом деле был очень представительным.
– Именно! Он был нашим представителем. А этот человек сделал из него котлету. И теперь операция провалена, а все благодаря некомпетентности твоего, Крут, подразделения.
В другой день Крут, услышав такое, непременно взорвался бы, но он знал: Дубин в отчаянии готов цепляться за любую соломинку, лишь бы спасти свою карьеру. Поэтому майор ответил бывшему другу простой улыбкой.
– Эй, Жеребкинс! – окликнул он, поворачиваясь к кентавру.
– Да, майор?
– Мы ведь записали атаку тролля на диск?
Кентавр испустил демонстративно тяжелый вздох.
– Нет, сэр, как раз перед тем, как тролль вошел в особняк, у нас кончились диски.
– Какая жалость.
– Действительно, жаль.
– Этот диск мог оказать Дубину неоценимую помощь во время разбирательства по его делу.
Самоуверенность Дубина мгновенно испарилась.
– Немедленно отдай мне диск, Джулиус! Я знаю, у тебя есть эта запись! Ты пытаешься чинить препятствия временно исполняющему обязанности главнокомандующего!
– Ты сам во всём виноват, Дубин. Не стоило пользоваться этим делом в интересах собственной карьеры.
Лицо Дубина приобрело такой же оттенок, как лицо самого Крута. Положение вышло из-под его контроля, и он это понимал. Цып Треплоу и прочие спрайты, стоявшие за спиной командира, заозирались по сторонам, прикидывая, как бы половчее улизнуть.
– Пока что здесь командую я, так что, Джулиус, будь добр, отдай мне диск, иначе я прикажу тебя арестовать.
– Неужели? И кто же меня будет арестовывать?
Примерно с секунду Дубин вызывающе смотрел ему в глаза, но потом оглянулся и обнаружил, что за спиной у него практически никого нет.
– Вот именно, – заржал Жеребкинс. – А кроме того, своих полномочий вы уже лишились. Снизу пришёл приказ. Вас вызывают в Совет, и, думаю, вовсе не для того, чтобы предложить вам занять там кресло.
Хитрая ухмылка Жеребкинса окончательно вывела Дубина из себя.
– Отдай диск! – завопил он и, кинувшись вперёд, прижал кентавра к борту шаттла.
Крут с трудом подавил в себе искушение позволить им немного подраться, но времени для подобной роскоши просто не было.
– Эй, эй, потише там! – окликнул он, целясь из указательного пальца в Дубина. – Никто не смеет трогать Жеребкинса, кроме меня.
– Осторожнее с пальцем, майор! – побледнел Жеребкинс. – На нём же…
