От избытка информации у ребят закружилась голова.
Вся Октябрьская пестрела скульптурными фигурами. Мраморные юноши и девушки, зрелые мужчины и женщины с открытыми, добрыми лицами, спокойно смотрели на прохожих.
Вечерело. Зажглись огни. Октябрьская засверкала светящимися витринами и рекламными огнями. Ярче стали переливаться блюдца разноцветных фонтанов.
— А какой возрастной ценз для отбора на памятник? — спросил Дима, глядя на такие разные лица скульптур.
— А ценза, собственно говоря, установлено не было. Просто, после шестидесяти, решились на изваяние всего несколько человек.
Болтая и подшучивая, маленькая компания дошла до перекрёстка, за которым начинается Октябрьский парк. В парке, Дима с Андрюшей увидели море света, словно на огромное блюдо кто-то разлил сверкающую плазму и она засветилась, как космический корабль, немыслимыми сочетаниями цветов по всей поверхности, и даже на деревьях.
Заглушая музыку, раздавался шум множества мощных фонтанов, подсвеченных белым светом и серебряной, бурлящей стеной, выделяющейся на фоне утёсообразных вершин деревьев и ночного, звёздного неба.
Ребята шли, раскрыв рты. Эльфина посматривала на друзей взглядом опытного психолога, голубые глаза девушки искрились неподдельной радостью.
— А что, за колонна на площади Луначарского? — спросил Дима.
— Это памятник вечно юной Полтаве. — пояснила Эльфина.
— Красивый памятник. — подытожил Андрюша.
В подземном переходе царило бойкое оживление. Стайки весёлых девушек шли в сторону парка, дружески взявшись под руки. Влюблённые парочки медленно дефилировали по мраморному, центральному залу. По всем коридорам сновали люди. Где-то слышалась лирическая песня барда, заглушаемая звуками большого концерта.
Из парка, зазывающе доносились звуки эстрады. Всё это слилось в невообразимый, многоголосый шум, название которому — летний вечер в центре города.
— А что, "Злато місто" сейчас опоясывает весь парк? — поинтересовалсяТомин.
— Не только опоясывает. — улыбнулась Эльфина, — а ещё и прорезает крест накрест и соединяется с переходом на площади Луначарского. Так что получается настоящий подземный город.
— Как это прорезает? — не понял Андрей.
— Есть ещё два коридора, проложенные под центральными аллеями. — спокойно пояснила девушка. — В месте пересечения подземных переходов есть выход на поверхность, возле золотого орла. По нему появляются на эстраду исполнители, а внизу оборудованы уборные для артистов. Очень удобно.
— А что, в Полтаве построили метро? — вдруг спросил Дима.
— Да. Уже запущена третья ветка. — с гордостью ответила Эльфина.
— А мы проедемся на метро? — спросил Андрюша.
— Конечно, только не сегодня.
Вошедши в парк, ребята попали в волшебный мир света. Было столько света, что, больно смотреть.
Возле основания памятника славы, ослепляя, переливается эстрада. С эстрады артисты, сменяя один другого, исполняют песни, а фонтаны задорно пританцовывают в такт музыке. Цвет подсветки меняется, отчего колеблющиеся струи окрашиваются в золотой, серебряный, синий, красный и зелёный цвета. Все четыре аллеи пляшут разноцветными фонтанами. На деревьях подвесили точечную иллюминацию, так же пульсирующую в такт музыке. Гранитный тротуар весело мигает вмонтированными круглыми лампочками.
Раскрепощённые девушки танцуют прямо на аллеях, грациозно двигаясь. На некоторых из них воздушные платьица люминесцентно светятся, создавая эффект светомузыкального шоу.
Кругом, в такт музыке, пузырятся разноцветные фонтаны. Посетители парка, неспешно, ходят по аллеям со счастливыми улыбками. В глазах читается восторг.
Ребята сели на скамейку, троица залюбовалась светомузыкальными фонтанами, сливающимися в один бесконечный освещённый водопад. Через некоторое время эстрадные исполнители закончили выступление. Стих последний аккорд, и наступила полная тишина. Люди молча переглядывались, не решаясь заговорить. Тишина заполнила парк, настраивая на задумчивый лад.
Неожиданно, легко и свободно полилась, классическая музыка, плотно заполняя пространство снизу доверху. Скрипичные инструменты, словно распороли пространство до основания и добавили новую составляющую, музыкальную.
Та-та-там, та-та-там, та-та-там-пам. Та-та-там, та-та-там, та-та-там. Многострунно и стремительно зазвучала сороковая симфония Моцарта.
И парк растворился в музыке. Небо слилось с землёй. Остались только разноцветные огни вспенившихся фонтанов и всеобъемлющая, вечная музыка. Дима, мысленно, унёсся куда-то далеко, далеко. Музыка расплавила душу и вывернула её на изнанку.
А музыка сменяла одна другую. Та-та-та-там. Та-та-та-там. Уже Бетховенская судьба настойчиво и тревожно "стучится в дверь". Дима подсознательно, вновь полетел на стук, немыслимыми зигзагами по невообразимым пространствам.
Лирически зазвучал Шопен, невесомые клавиши души откликнулись неторопливым клавишам фортепиано. А серебряные струны фонтанов колебались в такт тонким струнам рояля.
Сакраментально, до учащённого сердцебиения и увлажнения глаз, зазвучали неторопливые фуги Баха. Весь парк наполнился непостижимым, органным многоструньем. Горячий, вибрирующий ток щедро разлился по всему телу.
Немыслимо звучал Вивальди. Скрипка рыдала и смеялась, срываясь на фальцет. Казалось, сейчас порвутся не только скрипичные струны, но и тонкие струны души.
Музыка заполнила каждую клеточку пространства, каждую фибру души. Парк стал, словно живой. Ветер, вода, звёзды — всё слилось с музыкой. Во всём звучала музыка. Казалось, небеса раскрылись и заговорили с людьми на своём божественном языке вечной, классической музыки.
Когда закончилось светомузыкальное представление, ребята, шатаясь от переполнявших эмоций, пошли дальше, в сторону башни Шухова.
Девушка шла между друзьями, кокетливо взяв их под руки, слегка бравировала и весело, без умолку, болтала. Маленькие каблучки бойко цокали по гранитной мостовой. Подол невесомой юбочки задорно подпрыгивал в такт ходьбе. Милая улыбочка не сходила с симпатичного личика. Белые, ровные зубы то и дело обнажались под растягивающимися обворожительными малиновыми губками.
Дима шёл, словно летел, под впечатлением музыки. Волшебные звуки теснились в голове, а мерный шум фонтанов слился с немыслимыми мелодиями. В голове, неистово двигались смычки скрипок и виолончелей. Приглушённо вдавливались клавиши фортепиано. Еле заметно вибрировали блестящие серебром трубы органа. Золотой рекой лилась и лилась музыка, растекаясь немыслимыми разводами.
Томин часто и подолгу смотрел на Эльфину, казавшуюся ему олицетворением классической музыки, явлённой, во плоти, живой Музой. Вначале, он искоса бросал быстрые взгляды, а потом нагло смотрел в упор. Девушка ловила пытливые взоры, но делала вид, что не замечает.
В свете бесчисленных огней Эльфина была удивительно хороша. Золотые волосы рассыпались упругими волнами и излучают свет. Здоровый румянец, нежным рассветом разлёгся по белой коже лица. Точёная фигура, словно мраморное изваяние выделяется на фоне развернувшегося колкими звёздами вечера.
Дима поймал себя на мысли, что Эльфина нравится ему всё больше и больше. "Мыслитель" попытался отбросить эту странную мысль, но она, словно назойливая муха, лезла и лезла, заполняя сознание.
Проходя по аллее парка, ближе к выходу, "невообразимый мечтатель" взглянул на "Домик Натали", затем на Андрея. Белоколонный особняк стоит молча, декоративно подсвеченный, и напоминает полузатонувший, белый пароход в зелёных брызгах сонно шелестящих деревьев.
На отполированном прямоугольном фронтоне дворца, облитые жёлтым светом скрытых фонариков, стоят шесть пышнотелых мраморных изваяний.
Андрюша смотрел и смотрел, как заворожённый, на окно третьего этажа слева, но непроглядное стекло, тёмным провалом, безучастно и немо глядело на сияющий парк, слегка отражая мигающие огоньки.
Эльфина глянула на друзей и смолкла на полуслове. Наступила минута молчания. Голубые глаза смотрели из-под очков с грустью и пониманием. Диме показалось, что Эльфина знает всё.
— Они тоже бросили курить? — иронично спросил Томин, чтобы разрядить обстановку, указывая на мраморные скульптуры на фронтоне.
— Они и не курили. Они же памятники. — Эльфина звонко засмеялась.
— А твой памятник тут есть? — спросил "наш герой", обводя рукой площадь.
Лицо девушки сразу стало сёрьёзным. Глаза внимательно посмотрели на собеседника.
— Зачем тебе это? — тихо спросила она.
— Ну, как!.. Я, просто, спросил. — сбился Дима. — Ты ведь не куришь и у тебя спортивная фигура. Я подумал, что… ты, ты тоже можешь…. я хотел сказать, твой бюст может украшать один из домов.
