– Это когда же? Во время занятий? – поинтересовался король.
Лириан побледнел.
– Н-нет… За завтраком. Да. За завтраком, наверно…
– А что, Лукин сам за себя ответить не может? – спросил Лютер.
Снова переполох. Наконец королева Ирида сказала:
– Дорогой, мне кажется, Лукин каким-то образом сорвал себе голос. Я очень из-за него беспокоюсь.
– Уж не проделал ли он новую магическую дыру, на этот раз в собственной глотке? – сердито осведомился король.
– Ох, ну что ты, нет, конечно! – испуганно ответила Ирида.
Физиономия принца Логана внезапно сделалась хитрой.
– Но он все равно занимался какой-то магией. Наверно, в этом все дело.
Отец взглянул на принца, и хитрое выражение лица мальчишки сменилось испуганным.
– Ну, знаете, как бывает, выпьешь что-нибудь случайно, а это окажется магический настой, – заторопился он. – Допустим, он был коричневый, и Лукин подумал, что это кофе…
Король по-прежнему не сводил с него глаз, и парень в отчаянии добавил:
– Или бульон. Может, это и был обычный бульон. Только очень крепкий и горячий…
– Что ты мелешь? – спросил Лютер.
– Да так, опять выдумывает ерунду какую-то! – сказала Эмана и грозно покосилась на Логана.
– Ничего я не выдумываю! – ответил Логан. Он, похоже, готов был разрыдаться. – Я всегда говорю только правду! Лукин заставил меня поклясться, что я никогда не буду врать, еще в прошлом году.
Это заставило отца снова перевести взгляд на безмолвного, неподвижного Лукина.
– Знаете, матушка, – сказала вдруг Эрола, – мне кажется, будет лучше, если я отведу Лукина в его спальню. И уложу его в постель. По-моему, он плохо себя чувствует.
– Великолепная мысль! – воскликнула королева Ирида с подозрительным энтузиазмом.
– Минуточку! – сказал король Лютер, когда Эрола отодвинула стул, чтобы встать.
Он был бы круглым идиотом, если бы не догадался, что его семейство пытается что-то скрыть от него, а идиотом король Лютер не был.
– Лукин, прежде чем ты уйдешь, подойди-ка сюда и дай мне взглянуть на тебя поближе.
Домочадцы Лютера безнадежно переглянулись. Скатерть в том месте, где сидел Лукин, снова вздыбилась. У Эролы с Лирианом лица сделались напряженные и отсутствующие, а Лукин вскочил со стула и как-то странно, рывками, обошел стул Эролы сзади. Дойдя до стула Лириана, он опять на миг исчез из виду, но тут же возник вновь и принялся быстро продвигаться вперед. Его продвижение сопровождалось поднимающейся скатертью. И наконец принц послушно остановился рядом со стулом короля.
Король хмыкнул и ткнул в принца длинным пальцем с голубоватыми костяшками. И не особенно удивился, когда палец прошел насквозь.
– Наваждение, да? – сказал он. – Так что` все-таки происходит? Где Лукин?
Все молчали. Лириан негромко вздохнул, и фальшивый Лукин исчез.
– Отвечайте! – рявкнул король Лютер. – Имею я право знать, где Лукин, или нет? Не людоед же я, в конце концов!
– Ну, когда как, – пробормотал Лириан.
Король Лютер сделал вид, что ничего не слышал, но это замечание его настроения не улучшило. Он поднял обиженный, угрюмый взгляд на жену. Она смотрела на него с противоположного конца стола так, словно он целился в нее из лука.
– Так, Ирида, похоже, именно ты стоишь во главе этого заговора. Будь любезна, объясни мне, где в данный момент находится Лукин.
Ирида облизнула пересохшие губы и отодвинула тарелку с супом:
– Я… Прости, дорогой. Лукин в университете. Моя мать оставила ему деньги – ну, ты знаешь…
– Ах вот как? – сказал король Лютер с ядовитым спокойствием, говорящим о том, что он до крайности взбешен. – В университете, значит? Вопреки моему прямому запрету и с вашего всеобщего попустительства? А ты, Изодель, значит, опоздала к обеду из-за того, что втихомолку летала повидаться с ним?
Изодель молча кивнула.
– Теперь понятно, отчего я почти целый месяц не видел мальчишку! – продолжал король Лютер. – Хорошо, очень хорошо. Что ж, значит, мне придется завтра же лично отправиться в путь и привезти его обратно. В оковах, если понадобится.
– О нет! – воскликнула Ирида.
– О да, сударыня! – ответил Лютер. – В мое отсутствие королевство остается на вас. Хотя, возможно, глупо с моей стороны доверять вам хотя бы в этом.
– Лютер! – вскричала Ирида.
Но король не внял супруге и позвонил, вызывая слуг. Когда те вошли, его величество распорядился, чтобы отряд стражи был готов выехать с ним на рассвете.
– И выставьте стражу у голубятни, – приказал он. – Никого, кроме меня, – слышите, никого! – туда не пускать.
Переглядывавшиеся Изодель с Лирианом уныло уставились в стол. От короля это не укрылось.
– И еще мне нужно будет побеседовать с канцлером, – добавил он. – Никому из моих сыновей и дочерей в мое отсутствие денег не выдавать, а королеве выдавать ровно столько, сколько необходимо для управления государством. А теперь, пожалуйста, внесите вторую перемену блюд.
Затем король энергично съел свою порцию, пока его семейство нехотя ковырялось в тарелках. Король с удовлетворением отметил, что всем им хватило ума не делать вид, будто кому-то стало плохо, чтобы удрать и попытаться пробраться на голубятню. Он мрачно усмехнулся, поглощая толокняный пудинг. Быть может, он все-таки знает свою семью. Например, он точно знал, что будет дальше. Он мстительно скушал сыру, а потом еще фруктов, нарочно, чтобы подольше их помучить. Наконец он отодвинул стул и молча, не оглядываясь, вышел из Малой столовой. Разумеется, как только он вышел, Изодель с Иридой лихорадочно зашептались.
– Но, мама, все еще хуже, чем ты думаешь! Ольга… – услышал он, закрывая за собой дверь.
Затем король Лютер стремительно, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, миновал несколько каменных коридоров и сбежал по сырой винтовой лестнице, ведущей во дворик и сад, который избрал своей резиденцией Эндимион. Юный дракон, разумеется, был именно там. Он лежал, свернувшись клубком, у каменной скамьи и доедал овцу, которую получил на ужин. Детская чешуя Эндимиона сверкнула золотом и медью в лучах заката, когда дракон вежливо подвинулся, чтобы король мог присесть на скамью и отдышаться.
Не прошло и пары секунд – король Лютер едва успел восстановить дыхание и сделать вид, что сидит тут уже давно, – как во дворик, подобрав юбки и придерживая развевающуюся потрепанную шаль, влетела Изодель. Дракон так сверкал, что отца она даже не заметила.
– Эндимион, доедай скорее! – выдохнула она. – Нам снова надо в университет, немедленно!
– Да ну? – насмешливо спросил король Лютер. Изодель отпрыгнула в сторону на добрый ярд. – Ты можешь поехать вместе со мной завтра утром, если уж тебе так хочется.
Изодель гневно воззрилась на него. Она открыла было рот, потом снова закрыла и с достоинством поправила шаль.
– Нет, спасибо. Я предпочту остаться здесь и помогать матушке.
– Ну, в таком случае ты точно поедешь со мной, – сказал отец. – А то неизвестно, что еще вы задумаете.
– Вы что, нарочно стараетесь сделать всех как можно более несчастными? – спросила Изодель.
– Как хорошо ты меня понимаешь! – сказал король Лютер. – Ты поедешь со мной, а остальные останутся здесь, без гроша в кармане, именно по этой причине. Изодель, ты прекрасно знаешь, что я, вообще-то, не тиран. Но сегодня вы предали мое доверие. Вы все, и в первую очередь – ты и Лукин.
Изодель выпрямилась. Ее руки, сжимавшие шаль, дернулись вниз так резко, что голова девушки рывком запрокинулась.
– Ах не тиран? – переспросила она. – А о каком доверии вы говорите?
Отец мрачно воззрился на дочь, гадая, что он сделал не так. Такое впечатление, будто он и его семья каким-то образом разминулись во мраке. Однако он не был намерен спускать им с рук их сегодняшние выходки! Король обернулся к дракону.
– Эндимион, – сказал он, – тебе придется оставить Лютерию. Немедленно.
Эндимион, который все это время добросовестно глодал свою овцу, делая вид, будто ничего не происходит, удивленно взглянул на него большим зеленым глазом:
– Почему это?
– Потому что я, король, так повелеваю! – сказал король Лютер. – Потому что, если ты останешься, ты будешь тайком пособлять Изодели, я знаю.
– Но я принес клятву Изодели, а не вам, сир, – невозмутимо возразил Эндимион.
– По драконьим меркам ты еще слишком молод, чтобы приносить кому-то клятвы, – сказал король Лютер. – Я изучал драконоведение и знаю, что ты еще птенец, да еще и беглый птенец к тому же. Имей в виду, что я неплохо знаком с вашим королем и собираюсь отправить к нему голубя, чтобы сообщить, где ты находишься.
Из пасти Эндимиона вырвался слабый язычок дымного пламени. Овечья шерсть вспыхнула и задымилась, завоняло паленым.
– Вы этого не сделаете!
– Еще как сделаю! – сказал Лютер. – Отсюда я иду прямиком на голубятню. Если ты улетишь немедленно, ты еще поспеешь туда раньше голубя и сможешь сделать вид, что вернулся добровольно.
