— Я знал, что ты так скажешь, — улыбнулся Грегор.
Он зачерпнул полную ложку бульона и поднес ей ко рту.
— Давай, мам, тебе не станет лучше, если ты будешь только смотреть на еду.
Он покормил ее с ложки, как маленькую. Она послушно поела, потом спросила:
— Они тебе сказали, что мне сейчас нельзя домой?
— Я подумал… может, нам с Босоножкой тоже остаться и побыть здесь, пока ты не поправишься? — с надеждой произнес Грегор.
Ha лицо мамы легла тень.
— О нет, так нельзя! Я хочу, чтобы вы поскорее отсюда убрались. Ты возьмешь сестренку, и вы отправитесь домой немедленно!
Ему пришлось обещать ей, что так и будет, причем повторить это несколько раз, снова и снова. Мама знала, что он однажды уже нарушил обещание: вместо того чтобы вернуться домой, в Нью-Йорк, отправился в опасный поход в джунгли… Теперь никакого противоядия искать не требовалось. И он понимал, что на этот раз должен выполнить обещание.
Через несколько часов они с Босоножкой уже прощались с подземными, собравшимися в Высоком зале. Проводить их пришли Люкса, Газард, Нерисса, Марет и Темп.
Перед этим Грегор вновь обошел всех, кто был в госпитале, и каждому пообещал скорую встречу. Он не обманывал: Викус сказал, что они могут навещать маму, когда захотят.
Несмотря на занятость, Викус выделил им для полета свою летучую мышь, большого серого Еврипида. Он и сам собрался их проводить. Папе было послано извещение, чтобы он встречал детей не в Центральном парке, куда они обычно возвращались, а прямо в прачечной. Снова было много облаков, и Еврипиду почти не приходилось взмахивать крыльями, когда они поднимались вверх-вверх-вверх, в другой мир.
А там уже ждал папа, который втянул наверх сначала Босоножку, а потом и Грегора.
Лиззи тоже была там, ее лицо осунулось и побледнело, но она улыбалась.
— Высокого вам полета! — услышал он голос Викуса, когда Еврипид скрылся в клубах тумана.
— И вам высокого полета, Викус! — крикнул Грегор в ответ.
Босоножка была рада очутиться дома, она сразу побежала доставать своих пластиковых лягушек и с упоением рассказывала сестре о встрече с настоящими лягушками. Пока она прыгала по гостиной, Грегор улучил момент, чтобы поговорить с отцом.
Разговор получился нелегкий: нужно было рассказать о чуме, о джунглях, о битве, о смертях… А квартира без мамы была такой пустой…
Была пятница, около полуночи. Подумать только, они спустились под землю меньше двух недель назад!
Когда папа велел всем идти спать, никто с ним не спорил.
Грегор залез в свою конурку и моментально уснул. Во сне он за кем-то гнался и никак не мог догнать и только утром, когда проснулся, понял, что этим кем-то была мама.
Он еще лежал в постели, когда Лиззи заглянула к нему в комнатку.
— Заходи, Лиз, — улыбнулся он.
Он отогнул одеяло, и она с радостью свернулась калачиком рядом. В руке у нее был конверт, который она протянула Грегору.
— Что это?
Это была самодельная открытка с надписью «С днем рождения, Грегор!», сделанной яркими фломастерами. Его день рождения! А ведь верно, на прошлой неделе у него был день рождения.
Выходит, он встретил свое двенадцатилетие в джунглях.
— Ух ты! Какая классная! Спасибо, Лиззи, — сказал он.
— Папа сказал, мы должны подготовить подарки и вручить их тебе, когда ты вернешься. И пирог испечь, — отозвалась Лиззи. — Но только знаешь что, Грегор. Я все время думаю, что у нас теперь будет с деньгами…
Да, деньги зарабатывала мама, а она была слишком больна даже для того, чтобы просто вернуться домой.
— Папа говорит, он вернется на работу, но у него снова начались эти приступы, и я не уверена, что он сможет.
— Он снова болеет? — нахмурился Грегор.
— Я читала памятку, которую вы привезли вместе с лекарством, — ответила Лиззи. — Там написано, что иногда у больных случаются эти… редицивы… Я посмотрела в словаре — это значит, что болезнь может возвращаться.
Папа выглядел ночью вполне здоровым… Так, значит, после обеда у него снова случаются ужасные приступы лихорадки?!
Грегор почувствовал, как в нем растет тревога, но виду не подал.
— Викус сказал, что распорядится упаковать для нас денег из музея. Их хватит на некоторое время. — Он и сам на это надеялся. — Не переживай, Лиз, все будет хорошо. Сегодня к тому же суббота, помнишь? Мне надо собираться, а то опоздаю к миссис Кормаци.
Эти сорок долларов были им сейчас очень нужны.
— У тебя снова был грипп, — сказала Лиззи.
— Что? — не понял Грегор.
— У тебя снова был грипп. Я это говорила всем, кто о тебе спрашивал. Миссис Кормаци сказала, что ты чемпион по гриппу в этом году. А, да, и еще Ларри и Анджелина принесли тебе домашние задания. — И она указала на стопку книг на подоконнике, вид которых моментально вернул Грегора к реальности.
— Ох, домашние задания за две недели! — простонал он.
— Два дня был снегопад, так что на самом деле всего-то восемь учебных дней, — подбодрила его Лиззи.
— Ладно, это меняет дело, — улыбнулся Грегор и шутливо ткнул ее локтем в бок.
Было так здорово снова слышать, как она смеется!
Холода миновали, и когда он приоткрыл окно, в комнату ворвался свежий, пахнущий весной ветер. Грегор натянул поверх своих перебинтованных ног спортивные штаны и надел рубашку с длинными рукавами. И только надевая носки, сообразил, что у него нет теперь другой обуви, кроме сандалий из змеиной кожи, в которых он вернулся из Регалии. Ботинки его были безнадежно испорчены ядовитым соком плотоядного растения, а последняя пара кроссовок порвалась еще перед Рождеством.
Делать нечего — он надел поверх носков сандалии и постарался спустить штаны как можно ниже, чтобы штанины скрывали его странную обувку.
На цыпочках он пробрался в комнату к бабушке, поцеловал спящую Босоножку и подоткнул одеяло. Вокруг нее были заботливо уложены спать пластиковые лягушки.
«Надо будет избавиться от них как можно скорее», — подумал Грегор.
Папа спал в гостиной на диване. При ярком утреннем свете было заметно, что Лиззи сказала правду. Этот сероватый цвет лица… Эти шарящие что-то руки… Да, папа снова болен.
Ровно в десять Грегор постучал в дверь миссис Кормаци.
Она внимательно оглядела его с ног до головы и объявила, что он похудел и осунулся, а после этого положила ему на тарелку огромную порцию омлета. И прежде чем он приступил к исполнению запланированных на сегодня дел, попросила его пройти в гостиную и присесть. Она собиралась вручить ему подарок.
— Но вы… Вам совсем не обязательно дарить мне подарок, — смущенно сказал он, держа в руках коробку.
— Ну, я подумала, они тебе пригодятся, тем более что я гоняю тебя все время по разным делам, — объяснила она.
Он открыл коробку и увидел пару кроссовок. Не обычных кроссовок, а самых-самых крутых, о каких он и мечтать не смел, потому что знал, что они слишком дорого стоят.
— О-о-о-о… — протянул он ошеломленно. — Это просто фантастика!
— Тогда почему бы тебе их не примерить? Вдруг размер не подойдет? Тогда мы пойдем и обменяем, — предложила миссис Кормаци.
Но Грегор не шелохнулся.
Начать их мерить означало выставить на свет божий свои сандалии, которые он сейчас прятал под журнальным столиком. И перебинтованные ноги. И тогда придется объясняться. Врать. А он не мог больше врать. Мозг его и так буквально кипел от всех этих проблем.
Мама сейчас далеко, на глубине нескольких километров под Нью-Йорком, и у нее чума, а у папы рецидив, и у Лиззи испуганное лицо. И ему, Грегору, нужно что-то со всем этим делать. Вдруг мама слишком задержится там, в Подземье, а папа так плохо себя почувствует, что не сможет вернуться на работу? Кто будет заботиться о бабушке и Босоножке? На что они будут жить?
Кем бы он ни был там, в Подземье — героем, Воином, избранным, — здесь, в реальном мире, он был всего-навсего одиннадцатилетним… нет, уже двенадцатилетним ребенком — растерянным и беспомощным.
— Грегор! — позвала миссис Кормаци. — Ты будешь мерить кроссовки? Но если они тебе не нравятся — просто скажи, мы пойдем и поменяем их на то, что ты выберешь сам.
— Нет, они замечательные! — сказал Грегор. — Просто…
— Так что же случилось, дорогой? — участливо спросила миссис Кормаци.
Ему нужна была помощь. Всей его семье нужна была помощь.
И Грегор не мог и не хотел больше врать.
— Грегор! Ну что же ты молчишь? — Миссис Кормаци села в кресло напротив и посмотрела ему прямо в глаза. — Поговори со мной. У тебя что-то случилось, я же вижу!
Грегор погладил шнурки кроссовок, сделал глубокий вдох — и решился.
— Миссис Кормаци, — сказал он, — миссис Кормаци… вы умеете хранить секреты?..
