«Это макросетевой квест, очередная игра!» – повторяла про себя Дорофея.
– Паркур, немецкий язык, скалолазание, латынь, медицина, – дисциплинированно перечислила нелюдь.
Девушка это или парень, Дора не поняла. Стрижка мальчишеская, черты лица тонкие, руки накачанные, какие бывают только у бодибилдеров или армрестлеров.
– Пойдет, – что-то решила для себя Ксана. – Идем выручать моего отца. Доставьте меня туда, где вчера воевали ваши.
– Тебя одну? Или ее тоже? – уточнило существо, безразлично упершись взглядом в Дорофею.
А все так хорошо начиналось! Скинув отнимавшую слишком много сил невидимость, Дорофея запоздало поняла – с Роксаной Верховицыной у нее ничего общего быть не может.
– Привет. Я Дорофея Иванова. Я пришла тебе помочь.
Ксана смерила ее презрительным взглядом и отвернулась.
– Эту тоже заберите с собой, она наш заложник, – заявила повелительница химер так спокойно, словно появление незваной гости ее ничуть не удивило. Но ведь испугалась, пусть не прячется за напускным равнодушием, Дорофея почувствовала. Только что больше напугало черноволосую – ненужный свидетель, ответственность, незнание что делать? Как понять эмоции верно?
– Погоди, я пришла по-хорошему, – начала Дора. «Что, если Орэф специально ее сюда заманил?»
– Зато я по-плохому, – огрызнулась Роксана. – Твоя рыжая отняла у меня Вителя. Теперь Марина рискует жизнью, выручая его!
Она сомневается! Хоть не готова к диалогу, сомневается. Дорофея почувствовала слабину черноволосой и сделала ошибку.
– Марина использует тебя! Она вертит твоим отцом, вертит тобой. Из-за ее прихоти Ника в коме! Ты хочешь быть марионеткой?
От ненавидящего взгляда Ксаны Дора отступила на шаг назад, прижавшись спиной к стене.
– Какими бы ни были мои родители, они МОИ! Их, как и родину, порядочные люди не выбирают, пилигримка! И я пойду за ними до конца, пусть они будут хоть тысячу раз не правы!
И уже химерам:
– Подчинить ее!
Пока Дора возмущенно перебирала аргументы, искала слова для ответа, ее тело онемело, в голову словно залезли горячие липкие пальцы, перекрыли вентиль мыслей, завладели ее руками и ногами, заставили сделать шаг, другой. Комната сузилась, стены потемнели, навалились всей тяжестью.
Из глубин памяти поднялась информация о работе Нади и ее мужа по контролю над чипами, о том, как Дорофея сама по приказу Ноэля пугала Бету координатором, взяв на себя управление телом какого-то мелкого клерка.
– Ты хотела встретиться со своим любезным Лансом? Я тебе помогу! – недобро пообещала Ксана. – Передайте Наташе, – обратилась она к химерам, – пусть бросает человека и встречает нас в условленном месте. Уходим.
– Внизу ее ждут четверо. Даже пятеро, – доложила нелюдь. – Нет, больше. За ней шлюп прилетел.
«Но как? – недоумевала Дора. – Как меня нашли? И меня ли ждут? Как подать им знак?» – мысли были короткими, сумбурными. Контролировали ее не до конца, оставив толику самостоятельности. И от того становилось еще мерзостней.
Ксана поджала губы в ниточку, размышляя, потом спросила химеру:
– Вы отрабатывали быстрый вынос раненых с поля боя?
– Да.
– Так вперед. – Верховицына-младшая распахнула окно.
Девять нелюдей спрыгнули с кроватей, двое из них присели на корточки, подставив широкие спины. На одну химеру вскарабкалась Верховицына. К другой – крепкому парню с короткой бородкой – подвели Дорофею. Тот легко подхватил девушку под коленки и усадил к себе на спину. Руки Доры, направляемые чужой волей, обхватили его за шею.
Первые химеры перемахнули перила балкона. «Эй, стойте, ничего, что тут четвертый этаж?» – захотелось крикнуть пленнице. Ее «живой транспорт» отпустил Дорины ноги, и девушка повисла на химере исключительно благодаря силе собственных мышц и нерушимости чужого приказа.
Парень играючи перелетел ограждение, легко цепляясь большими сильными руками за балконные решетки, каким-то невероятным образом проскользнул по застекленному балкону третьего этажа, нашел опору на раскрытом окне второго и по-звериному мягко приземлился на клумбу. Дорофея даже обрадовалась, что ее снова подхватили под колени.
То, что прохожие не обратили внимания на акробатические трюки, означало лишь одно – химеры отвели им глаза. Никто же не вступился за мигрантку в электричке. Так и здесь. Вон Вадим на мотоцикле прожужжал, даже не обернулся в ее сторону.
Вадим здесь, значит, и остальные ребята-байкеры поблизости. А она даже пикнуть не в состоянии!
Следующие события больше напоминали игру, чем реальность. Девять накачанных парней и девчонок, причем двое с нагрузкой, резво побежали по улицам, срезая углы через дворы, абсолютно безбашенно выскакивали на проезжую часть, лавировали между несущимися машинами, вновь мчались дворами.
Поначалу Дора пыталась запомнить дорогу, потом от тряски у нее закружилась голова, замутило.
Футболка ее «средства передвижения» промокла от пота, бежал парень бодро, кажется, даже с дыхания не сбился. Ксанина «лошадка» была краснее тревожного сигнала светофора, судорожно хватала ртом воздух, но перебирала ногами изо всех сил.
Через несколько минут компания наездников пополнилась молоденькой рыжеволосой девушкой, упитанной, большеглазой. Ее буквально на бегу подхватила к себе на спину еще одна химера и понесла дальше.
Остановились они где-то среди гаражей на окраине. Стены и металлические двери покрывали разномастные граффити. Невдалеке поднимались серебристые стволы тополей, за ними виднелись дома. Но Дора трезво оценивала свое положение. Даже если бы к ней волшебным образом вернулась способность говорить, вряд ли бы кто отозвался на ее зов о помощи.
Химеры ссадили седоков. «Перевозчик» Роксаны бессильно распростерся на траве, кашляя, сипло дыша и сплевывая кровь. Верховицына брезгливо переступила через него и приблизилась к пленнице.
– Жалеешь, да? Знаешь, что простейший моллюск человечнее их, – взмах рукой в сторону нелюдей, – и все равно жалеешь? – произнесла она, вглядываясь в Дорино лицо. – Ты такая смелая, да? Писала мне, просила встречи… Да дайте ей высказаться, уроды! – прикрикнула она на своих рабов. – Смелая, раз мой адресочек сохранила после того, как твои друзья в форме всю мою почту выпотрошили и под микроскопом изучили!
Дорофея молчала, силясь понять, чего в девушке, стоявшей напротив, больше – страха, бравады, ненависти, болезненного одиночества? Раз не получилось пообщаться по-хорошему, попробуем по-плохому.
– Отпусти Ланса, и я уйду, даже не сдам тебя. – Мигрантка закинула первый камушек.
– Ты? – Ксана расхохоталась, демонстрируя белые ровные зубы. Свисающий с коротких курчавых волос зеленый шнурок с деревянными шариками на конце раскачивался из стороны в сторону.
«Страх – не главное», – решила для себя Дорофея.
– Почему вы все воруете мою жизнь? – злилась Роксана.
Она презрительно посмотрела на замерших рядом манекеноподобных химер, на постепенно приходящего в себя своего «скакуна». Тот сидел на траве, часто дышал, по подбородку стекала кровавая слюна.
Даже Наташа, которую Дора ощущала как обычного человека, выглядела полуживой, пришибленной, недвижимо ожидала команды.
– Я ничего своего не отдаю, запомни, бродяжка! Все, что попало ко мне, для остальных пропало! – смело вещала юная Верховицына. – Даже твой Ланс присягнул моему отцу, значит, стал моим. Уяснила?
Пришлось кивнуть. Что там Роберт про эту задаваку рассказывал? Почти два года после побега из детдома с цыганами скиталась, попрошайничала, голодала. Ясно, почему теперь она так за семью держится.
– Я тебя на моего Вителя обменяю! – обрадовала она Дорофею. – Доставай коммуникатор или на чем ты мне проникновенные письма сочиняла и пиши своим. Освободите ее руки, но контролируйте, – напомнила она химерам.
Доре позволили вытащить планшет, открыть почтовый ящик и ввести адрес Ноэля. Дальше пальцы послушно набивали диктуемый текст.
– «Я, Дорофея Иванова, готова быть обменянной на Антона Верховицына сегодня в…» Наташа, который час? Три? Пиши, «в три тридцать». Нет, лучше в 15.30. Так быстрее поймут. «…возле главного входа хлебокомбината. В противном случае я погибну окончательно и безвозвратно». Ты же не желаешь погибать?
Дора сжала зубы. Как же гадко быть чьей-то безвольной куклой! Высказать бы все!
Ксана несколько секунд наблюдала, как мигрантка гримасничает, силясь разомкнуть губы, усмехнулась и милостиво разрешила:
– Дайте последнее слово подсудимой. И мы пойдем.
Химеры исполнили приказ, и пленница не выдержала:
– Ты так одинока, что цепляешься за любую возможность поговорить. Я знаю твою историю. Страшишься лишиться всего? Лишишься. Твой приемный отец заигрался во власть. Мать грезит о мировом господстве. Знаешь, что она три города взорвать собралась? Там люди живут! Знаешь? А ты, брошенный ребенок, никому не нужна. В лепешку расшибаешься… А-а-а!
