— Не надо. Ты им не поможешь. Мы…
Он не успел закончить: стеклянным вихрям наскучило терзать разломанное тело судна. Они заплясали вокруг королей, пока не приближаясь. С жужжанием вступили в битву механические насекомые: часть их, поднявшись, начала образовывать что-то вроде воздушного щита, а часть — разгонять добравшиеся до земли вихри. Тео видел, как каждое насекомое вспыхивает золотым светом — его лучи, казалось, успокаивали ветер. Стеклянные пески падали на землю расплавленной массой. Но после двух-трех вспышек падали и насекомые: конструкция их не выдерживала жара.
— Как же я это не рассчитал… — выругался изобретатель. — Нам надо спрятаться, их так надолго не хватит!
Когда вышли из строя уже почти все насекомые, Альто превратился в дракона и, зажмурившись, расправил крылья — и теперь только он загораживал прочих от ветра и пепла.
— Думайте скорее! — рявкнул он.
Порывы ветра сбивали его с лап, а миллиарды острых песчинок оставляли царапины даже на плотной чешуе. Но никто не успел ничего придумать: ветер стих, небо потемнело еще сильнее. Одновременно Тео услышал низкий угрожающий рокот, идущий откуда-то издалека.
— Что это? — хриплым шепотом спросил Эльзевир. — Может, кончилось?
Тони Золотой Глаз покачал головой. Тео, как и король Циллиассы, уже знал эту тишину и этот гул. И знал, что должно последовать дальше.
Когда через мгновение огромная волна песка загородила облака, никто не успел даже вскрикнуть. Дюна добралась до обитаемых земель. Песок неподвижно застыл… а потом волна опала, засыпав постройки, сад и почти всех еще не сломанных насекомых. Она сшибла с ног и погребла под собой Альто, а остановилась в нескольких дюймах от ног Тео. Мальчик бросился туда, где виднелся кончик драконьего хвоста, но Бродячий и Тони схватили его за плечи.
— Даже не думай! — рявкнул Людовик.
— А как же…
Хвост шевельнулся, дракон, хромая, с трудом выбрался из-под завала. Золотое свечение, окутавшее его за секунду до падения песка, померкло. Янтарная нить, кажется, снова напомнила о себе — по крайней мере, Тео ощутил жжение в мизинце. Приняв человеческий облик, оборотень, изрядно помятый, но живой, начал брезгливо встряхиваться. Мальчик ступил навстречу:
— С тобой все…
Ему успели ответить только благодарной улыбкой. Песок снова пришел в движение. На этот раз он тихо и угрожающе забурлил.
— Назад, — сказал Людовик, обнимая Бэки за плечи и вместе с ней отступая.
Остальные последовали его примеру. В то же мгновение раздался одинокий грохот очереди. Золотые вспышки озарили стекленеющую траву и погасли. Бурление песка только усилилось.
— ТОНИ! — Людовик Бродячий сердито посмотрел на дона, державшего в руках пулемет. — Когда вы ЭТО успели…
— Сейчас! — просто ответил итальянец. — И я клянусь, что от этого песка поднялась там вдалеке человеческая фигу…
Договорить он не успел, хотя смысл был очевиден. Песок бурлил не так, как раньше. Из него больше не вырастали хаотичные полосы и зигзаги. Фигуры становились все более и более узнаваемыми. Приобретали объем. Цвет. Отличие друг от друга. И, кажется, ветер давал им голос — потому что хрипение, бормотание, хохот и плач сливались воедино, но звучали и по отдельности. Тео ощутил знакомое головокружение при взгляде на эту постепенно оживающую массу. Лучше было бы зажать уши. Но вместо этого он потянулся к револьверам: они лежали в кобурах у него на бедрах. И он не видел, но ощущал, что прочие делают то же самое — хватаются за оружие.
Это было непривычное ощущение — холодные жесткие рукояти в ладонях. И еще более непривычным было осознание того, что две маленьких красивых вещи, за которые в детстве он, наверное, согласился бы отдать все свои игрушки, созданы, чтобы убивать. Даже если убивать придется то, что никогда не жило.
Альто и Тони стояли справа и слева от мальчика. Чуть дальше — Ванилла, Людовик Бродячий, Бэки и Эльзевир, за спиной которого жужжало несколько сотен самых крупных насекомых. Вперед выступили Якоб и Бэйзил — оба подняли мечи. Но неожиданно император-механик окликнул их:
— Вы двое — назад. К нам за спины.
— Почему? — Правитель Тирии обратил к нему взгляд.
Слова прозвучали жестко и отчетливо:
— Потому что лучше, если сейчас они отвлекутся на… — Он запнулся. — Наше тепло и голоса. Мы вооружены лучше, потянем время, пока королева не очнется и…
Без слов поняв его, Тео опять глянул на башню. Раковина над шпилем была по-прежнему закрыта.
* * *
От грохота стрельбы болели уши. Руки, совершенно онемевшие, уже почти отказывались исполнять выученные движения перезарядки. Тео страшно устал. И если в первые минуты его даже радовало то, что от каждого выстрела тварь, лишь отдаленно похожая на человека, падала и рассыпалась, то теперь это не вызывало ничего. Абрисы, возникающие из бесконечных стеклянных топей, шли и шли навстречу — и если некогда они находили жертв по голосу, то более они в голосе не нуждались. Многих из них короли узнавали. Маленькая Бэки так и не сумела выстрелить в того, кто принял облик старого священника. Его уничтожил Золотой Глаз.
Земля вокруг была усыпана сломанными насекомыми. Свободное пространство для отступления заканчивалось. Приходилось теснее жаться друг к другу, что было нелегко из-за отдачи оружия. Но еще худшим казалось другое. Рано или поздно патроны должны были кончиться у всех.
— Бэйзил, как вы справлялись с ними раньше? — рявкнул, перекрывая стрельбу, Тони. — У вас оружие из этой дряни! Вы выковали его, а значит, прикасались к ним. Как?
— Этот клинок был у него всегда, — ответил за пирата Людовик Бродячий. — Ведь так?
Капитан Птиц, бледный и сжавший кулаки, кивнул. Он неотрывно смотрел вперед.
— Да почему? — допытывался Тони, дрожащими пальцами заправляя пулеметную ленту. — Какого дьявола?
Странно, что именно в это мгновение абрисы замедлили свое наступление. Песок больше не извергал их, а тех, что приближались, превратили в оплавленное стекло насекомые. Стрельба остановилась, поэтому стало тихо. Так тихо, что ответ пирата услышали все:
— Возможно, я — их часть и они идут за мной. Возможно, именно я первым привел их сюда.
Людовик медленно опустил оружие, поворачивая голову:
— И что же… ты всегда подозревал это?
— Догадывался. Именно поэтому не оставался на месте. Умирая, я думал о корабле… — пират посмотрел на свои тонкие руки, — о летающем фрегате, который унесет меня от боли. И об оружии, которым я смогу отомстить. Все это я обрел здесь. Но пески все время преследуют меня. И теперь…
— И теперь ты наконец убедился, и из-за тебя, кажется, должны умереть мы? — Людовик скривил губы, впрочем, без особого удивления. — Очень… по-пиратски.
Бэйзил в гневе вздернул подбородок:
— Я явился в надежде, что вы знаете, что делать. Но я не желал прятаться за вами!
— Я ведь всегда подозревал, что ты и они — одно… — пробормотал император-механик, мрачнея лицом. — Почему, почему так поздно?..
— Я вижу, все мы догадывались о многом, но почему-то не делились догадками… — процедил сквозь зубы Людовик Бродячий.
Он смотрел на подозрительно притихший песок, более не поворачиваясь к пирату. Усилившийся ветер вздыбил его волосы и плащ. Тео от этого порыва едва устоял на ногах. Остальные обменялись испуганными взглядами.
— И что, вы предложите теперь убить меня? — Капитан Птиц вдруг усмехнулся, делая шаг. — Я поступил скверно и не стану отрицать этого. Проклятье ведьмы еще на мне. Поверьте, я не испугаюсь.
Он глядел прямо, но Тео видел, что единственный зрачок его сузился. Бэйзил боялся. И все же едва ли он отказался бы от своих слов.
Песок вдруг забурлил снова, заставив всех в страхе обернуться. Сгущаясь и поднимаясь, он складывался во что-то пока непонятное и не издающее звуков — никаких, кроме шуршания. Будто невидимые пальцы быстро-быстро складывали фигуру из бумаги.
— Началось. — Пират встряхнул светлыми волосами. — Пора. Разойдитесь.
— Я не позволю. — Король Тирии стремительно шагнул вперед, закрывая юношу собой, обнажая меч и в упор глядя на соправителей. — Эта дрянь не прикоснется к нему раньше, чем я умру. И ни один из вас. Вам все…
— Господи, — всплеснула руками Ванилла. — Вы что, искренне полагаете, что мы выдаем своих?
— А я бы отдал… — процедил сквозь зубы Людовик и усмехнулся, наткнувшись на взгляд Бэки, — впрочем, нет. Никогда.
Песок зашуршал и зашипел громче, начиная приобретать очертания. Фигура была почти сложена. Зверь с длинным гибким телом вздернул свою точеную голову к небу, все вырастая и вырастая. Потоки ветра, казалось, тянулись теперь именно к нему, срывая неостекленевшие листья с веток и заставляя людей дрожать от холода.
— Обидчик одного члена Семьи обижает всю Семью, — с расстановкой произнес Тони, чуть прикрывая рукой глаз от песка. — Тот, кто желает получить одного из нас, не получит никого или получит всех. Иначе никак. Смыкаем ряды.
