Посреди зала на массивном постаменте в форме саркофага высилась статуя быка Аписа в натуральную величину. Она была изваяна из какого-то черного камня вроде базальта, но была так искусно раскрашена, что казалась живой. Глаза быка как будто следили за каждым моим движением. Блестящая шкура быка была безупречно-черной за исключением белого ромбовидного пятна на груди, а его спину покрывала золотая попона с вышитыми на ней крыльями. Между рогами быка помещалось нечто вроде золотой тарелки – символ солнечного диска, а чуть ниже, прямо на лбу, красовалась застывшая в угрожающей стойке кобра.
Еще год назад я бы, наверно, сказал: «Жуть, конечно, но ведь это всего-навсего статуя». Однако накопившийся с тех пор опыт убедил меня, что египетские статуи имеют неприятное обыкновение оживать в самый неподходящий момент и пытаться вышибить из меня мой анх.
Сатни, впрочем, отнюдь не выглядел встревоженным. Направившись прямо к каменному быку, он любовно потрепал его по массивной ноге.
– Усыпальница Аписа! – сообщил он с гордостью. – Я построил ее специально для себя и моих избранных жрецов. Ну а теперь нам остается только ждать.
– Ждать чего? – осведомилась Зия, со свойственным ей благоразумием притормозив у входа и потянув за собой меня.
Сатни приподнял запястье, словно сверяясь с невидимыми часами.
– О, это недолго. Своего рода таймер, если угодно. Ну же, входите! Располагайтесь.
Я неуверенно ступил внутрь, в душе ожидая, что дверной проем у меня за спиной тут же исчезнет, но он так и оставался открытым.
– Ты уверен, что книга все еще здесь?
– О, да, – отозвался Сатни, медленно обходя вокруг изваяния и внимательно осматривая постамент. – Нужно только вспомнить, под какой из этих панелей находится тайник. А знаете, я ведь хотел отделать все это помещение золотом. Вот была бы красота, а? Но папаша срезал финансирование, как всегда…
– Твой папаша, – повторила Зия, становясь рядом со мной и беря меня за руку, против чего я ни капли не возражал. Золотое ожерелье со скарабеем ярко сияло на ее шее. – Ты говоришь о Рамсесе Великом?
Сатни скривил губы в злобной усмешке.
– Ага, так его рекламировали его же собственные лизоблюды по связам с общественностью. Лично я всегда называл его просто Рамсес Второй. Или Рамсес Номер Два.
– Рамсес? – поразился я. – Так твой отец – тот самый Рамсес?
Признаюсь, до сих пор я как-то не задумывался, к какому периоду египетской истории принадлежал Сатни. Сейчас же, глядя на этого тощего коротышку с нелепым зачесом, в пиджаке с накладными плечами и с безвкусной золотой цепью на шее, я с трудом верил, что он может приходиться ближайшим родственником столь прославленному древнему правителю. Хуже того – это означало, что он приходится родней мне, поскольку по материнской линии мы с Сейди унаследовали магические способности именно от Рамсеса Великого.
Сейди говорит, что наше с Сатни семейное сходство сразу бросается в глаза. (Знаешь, Сейди, лучше заткнись.)
Полагаю, Сатни мое искреннее изумление отчасти задело. Он тут же вызывающе задрал свой ястребиный нос и заявил:
– Уж ты-то должен хорошо понимать, Картер Кейн, каково это – расти в тени знаменитого отца. Все время приходится соответствовать, быть достойным. Вот взять тебя, сына известнейшего археолога доктора Кейна. Скажем, тебе удалось наконец сделать себе имя в качестве выдающего мага… ну и что же сотворил твой отец? Взял и стал богом!
Сатни холодно хохотнул, а я на мгновение растерялся: до сих пор я никогда не чувствовал обиды на отца из-за того, что он знаменитость. Я всегда думал, что это так здорово – быть сыном доктора Кейна. Но сейчас слова Сатни задели какую-то струнку, и в моей душе начал зарождаться гнев.
«Он играет с тобой», – произнес в моей голове голос Гора.
Я знал, что Гор прав, но легче от этого мне не стало.
– Так где книга, Сатни? – спросил я с раздражением. – Хватит уже тянуть.
– Не гони, парень. Уже недолго осталось. – Задрав голову, он уставился на изображение Осириса на потолке. – А вот и он! Синий дядька собственной персоной. Видишь, Картер, у нас с тобой много общего. В какую бы часть Египта я ни направился, везде наталкиваюсь на физиономию собственного папаши. Абу-Симбел – на, пожалуйста: папа Рамсес в шестьдесят футов ростом пялится на меня, да еще в четырех экземплярах. Натуральный кошмар! И то же самое в половине храмов Египта! Он присвоил их все и понаставил везде своих статуй. Стоит ли после этого упрекать меня, что я захотел стать величайшим в мире магом? – Он выпятил тощую грудь. – И ведь я добился своего, парень. А вот чего я не могу понять, Картер Кейн, так это почему ты до сих пор не заявил свои права на трон фараона. Ведь на твоей стороне Гор, а ему только дай дорваться до власти. Ты мог бы объединиться с ним, сделаться фараоном всего мира и… хм… взять быка за рога, – закончил он, снова похлопав по изваянию Аписа.
«Он прав, – сказал Гор. – Он и вправду мудрый человек».
«Ты это серьезно?» – огрызнулся я.
– Картер, не слушай его, – вмешалась Зия. – Сатни, что бы ты там ни делал… прекрати. Немедленно.
– А что я такого делаю? Послушай, куколка…
– Не называй меня так! – велела Зия.
– Эй-эй, не горячись. Я же на вашей стороне, – пошел на попятную Сатни. – Книга здесь, прямо под пьедесталом. Как только бык уберется…
– Как это – бык уберется? – насторожился я.
– А разве я не говорил? – округлил глаза Сатни. – Знаешь, на эту идею меня навел один праздник, который мы справляли в старые добрые дни – Хеб-сед. Вот уж где было весело! Тебе не случалось бывать в том местечке в Испании, где проводят бег быков?
– В Памплоне, – подсказал я, и в груди поднялась новая волна обиды. Отец действительно брал меня однажды в Памплону, но так и не позволил мне выйти на улицу, когда через город гнали быков. Сказал, что это слишком опасно… как будто его собственная жизнь мага в изгнании была менее опасной!
– Точно, в Памплоне, – закивал Сатни. – А знаешь, откуда пошел этот обычай? Из Египта, конечно. Это был своего рода священный обряд, участием в котором фараон должен подтвердить свою избранность, доказать свою силу, обрести благословение богов – в общем, весь этот религиозный хлам. В более поздние времена традиция выродилась в чистую инсценировку, где никакой реальной опасности уже не было. Но поначалу все происходило по-настоящему. Жизнь или смерть.
При слове «смерть» статуя шевельнулась. Бык скребнул камень копытом, пригнул голову и уставился прямо на меня, выдыхая из ноздрей облачка пыли.
– Сатни! – Я привычно потянулся за мечом, но, само собой, ничего не добился. – Пусть эта штука остановится, иначе я упакую тебя в ленты так, что ты…
– О, я бы не стал этого делать, – вкрадчиво сказал Сатни. – Видишь ли, я здесь единственный, кто может забрать книгу, не погибнув на месте от действия примерно шестнадцати различных охранных заклятий.
Золотой диск, расположенный между рогами быка, ярко вспыхнул. Кобра на его лбу ожила и с угрожающим шипением плюнула струей огня.
Зия мгновенно выхватила жезл. Мне показалось, или скарабей у нее на шее действительно начал дымиться?
– Отзови эту тварь, Сатни. Или, клянусь…
– Прости, куколка, никак не могу. Мне очень жаль, – сказал Сатни из-за пьедестала. Судя по его ухмылочке, ему вовсе не было жаль. – Это часть системы защиты, понимаешь? Если хотите получить книгу, вам придется отвлечь быка и увести его отсюда, а я тем временем вскрою тайник и вытащу «Книгу Тота». Уверен, вы отлично справитесь.
Бык оттолкнулся копытами от пьедестала и спрыгнул. Зия резко толкнула меня к выходу.
– Вот-вот! – крикнул нам вслед Сатни. – Все в точности как на Хеб-седе. Докажи, что ты достоин трона, малыш. Беги или умри!
Бык опустил рога и бросился в атаку.
…Меч бы мне сейчас очень пригодился. Впрочем, я охотно удовлетворился бы, если бы получил плащ и шпагу матадора. А еще лучше – автомат. Но ничего этого у меня не было, поэтому мы с Зией просто помчались по темным катакомбам. И очень быстро поняли, что заблудились. Конечно, глупо было позволить Сатни вести нас через подземелья без всякого контроля. Надо было рассыпать за собой хлебные крошки… или, скажем, делать на стенах пометки иероглифами.
Я надеялся, что коридоры окажутся слишком узкими для Аписа, но не повезло. Я чувствовал, как дрожат позади нас каменные стены, когда бык задевает их плечами. Но еще больше меня напугал раздавшийся вслед глухой рокот, за которым громыхнул взрыв. Я не знал, что это было, но одно мог сказать точно: у нас появился отличный стимул бежать еще быстрее.
Мы пробежали, наверное, добрую дюжину камер, в каждой из которых помещалось два-три десятка саркофагов. Трудно поверить, сколько быков египтяне успели похоронить здесь за долгие века. Каменное чудовище позади нас ревело и громыхало, прокладывая себе путь через туннели.
