Рыцарь Ца, Лакки и Мурр сидели перед входом в Победное ущелье и коротали время перед боем. Лакки разминался, прыгая и переворачиваясь в воздухе, Ца точил когти о черный камень, а Мурр просто прилег в сторонке, в теньке, и как обычно, размышлял…
«Интересно», — думал он: «Вот раньше я бы и волновался, и боялся чуть-чуть, а сейчас я так спокоен, что даже самому удивительно. Наверное, за последнее время мне пришлось столько постранствовать и участвовать в стольких драках, что я просто привык! Эх, жаль, с нами нету Бори. Он страсть как любит такие приключения…»
Додумать Мурр не успел. Рыцарь Ца поднял голову, прислушался и взрыл когтями песок:
— Идут! Ну, друзья, по местам! И помните — наша победа конечно же зависит от силы наших лап, от крепости наших зубов, от остроты наших когтей, но больше всего — от нашей смелости и отваги! Не посрамим же своих предков и будем помнить — мы бьемся за правое дело!
Сказав так, Ца поспешил в глубину ущелья, чтобы встретить восмилапых там, а Мурр и Лакки спрятались за камнями у входа.
Восмилапые появились внезапно. Щелкая клешнями и размахивая своими уродливыми шипастыми лапами, они толпой подбежали ко входу в ущелье и остановились, шевеля бусинами глаз на длинных стебельках.
Корабельная крыса Вонючка выскочила вперед и завопила, крутя хвостом:
— Вперед, вперед! Там еда, там замечательная тухлая еда, которую приготовил для вас мой хозяин!
— Еда, еда! — заскрежетали восмилапые бандиты и всей гурьбой устремились в узкий проход между скал.
— Ого! Смотри, как их много. — прошептал Лакки Мурру. Котенок начал считать врагов, но вскоре сбился — все восмилапые были похожи один на другого, и понять, считал он уже их или нет, не было никакой возможности.
Крабья банда, ведомая Вонючкой, наконец втянулась в ущелье. Мурр и Лакки выбрались из своего укрытия и осторожно пошли следом. Главное сейчас — чтобы восмилапые не почуяли подвоха, иначе все пропало — они повернут назад, и Мурр с Лакки не смогут их остановить. А вот когда восмилапые дойдут до конца ущелья и увидят Ца, можно будет и пошуметь, чтобы нагнать на врагов побольше страху.
В Победном ущелье лежали густые тени. Каждый шорох тут отражался от каменных стен гулким эхом, и поэтому, когда крабы увидели Восточного Рыцаря во всей его боевой красе, Мурр и Лакки сразу услышали это.
— А вот и угощение! — крикнула Вонючка, а Ца выступил вперед, щелкнул хвостом и густым басом рявкнул:
— Ну, что, друзья мои?! Как вам такое угощение? Не слышу!!!
— Бей его! — противными голосами заскрежетали восмилапые бандиты, и ринулись на Восточного Рыцаря.
Ца чуть отступил назад, уперся задними лапами в скалу, которая запирала выход из ущелья, и громко свистнул, подавая знак притаившимся на вершинах скал каланам.
И в тот же миг победные крики крабов сменились воплями ужаса и страха:
— А-а-а! Помогите! Ой-е-й! Караул! Спасите! А-а-а!!!
Каланы, мстя за унижение и страх, с громкими криками и фырканьем швыряли и швыряли во врага тяжелые камни. А когда камни кончились, вперед выступил Восточный Рыцарь Ца, и его тяжелый хвост принялся крушить шипастые панцири восмилапых.
Крабы не выдержали такого натиска, дрогнули и побежали. Мурр и Лакки, услыхав, как по ущелью в их сторону катится вал восмилапых, встали в боевые позиции и приготовились к битве.
И началось! Мурр, еле успевая уворачиваться от острых крабих клешней, молотил врагов лапами, кусал зубами, сбивал грудью на песок. Лакки, оправдывая свое прозвище, пестрой молнией носился туда-сюда, а вокруг словно сами собой летели во все стороны клешни, лапы, осколки панцирей и прочий крабий мусор.
Вскоре Мурр понял, что им не выстоять. Восмилапых было слишком много, они все напирали, а кроме того, панцири крабов оказались очень твердыми. Отгрызть от них кусок котенок мог, а вот прокусить или процарапать — нет.
Острые края клешней и когти на концах лап крабов в момент прорывали шкурку котенка, да и Лакки приходилось не легче. Кровь двух отважных бойцов обильно оросила место битвы, и вскоре Мурр почувствовал, что у него начинает кружится голова и слабеют лапы.
«Еще немного — и я просто упаду от потери крови!», — с тревогой подумал котенок, а сам тем временем продолжал кромсать и кусать врагов.
Друзьям пришлось бы совсем худо, если бы им на помощь вдруг не пришли каланы! Спустившись со скал, Мохнатый Народ Моря смело бросился в битву со своими мучителями, и по Победному ущелью пошел такой треск и вой, что хоть уши затыкай!
В довершении всех крабих бед Рыцарь Ца прорубился через строй восмилапых и встал бок о бок со своими друзьями. Несколько минут крабы еще пытались пробиться к выходу из ущелья, некоторые наиболее отчаянные пробовали даже перепрыгивать через головы друзей, но тщетно.
И тогда крабы бросились наутек. А поскольку утекать было особо некуда, то тут им и настал конец. Лишь немногие самые прыткие и верткие сумели выскользнуть из Победного ущелья и уковылять прочь, теряя клешни и подволакивая лапы.
Так закончилась эта битва.
Мурр, Лакки, Рыцарь Ца и каланы, все израненные и окровавленные, уселись на мокрый песок. Все так устали, что ни у кого даже не осталось сил радостно вопить: «Победа!!»
Все дно Победного ущелья оказалось завалено поломанными клешнями, суставчатыми лапами, разбитыми панцирями и прочей шелухой, которая осталась от восмилапых. Любопытные чайки уже слетелись на окрестные скалы и с большим удивлением наблюдали за всем происходящим.
— Ну что, пошли, что ли, отсюда… — устало выговорил наконец Лакки, приподнимаясь на лапы: — Лечится надо, зализываться, а то я весь дырявый, как лист лопуха в конце лета…
Друзья начали подниматься, и вдруг Мурра обожгла тревожная мысль, и он крикнул:
— Эй, стойте! А Вонючка! Где она?!
— И верно! — подал голос Рыцарь Ца, морщась от боли в пробитых клешнями лапах: — Она же была в самой гуще крабов, когда полетели камни!
— Наверное, она погибла… — грустно сказал старый калан Амь.
Друзья отправились искать Вонючку и вскоре нашли ее под кучей клешней и панцирей. Корабельная крыса лежала на спине, закрыв глаза и поджав розовые лапки, и не дышала.
— Она действительно погибла… — склонил голову Ца: — Честь ей и хвала. Она искупила свое предательство перед всеми животными ценой собственной жизни.
Лакки тем временем, кряхтя, опустился на песок и ухом приник к груди крысы.
— Нет, она жива! — радостно крикнул он, поднимаясь: — Сердце бьется! Я слышал, правда — бьется!
* * *
Закат догорал. Со стороны океана накатывали густые сумерки, в вышине уже зажигались первые звезды.
Усталые друзья отдыхали после тяжелой битвы, и вечерний ветерок приятно холодил их раны.
Очнувшаяся Вонючка, которая, как выяснилось, пострадала меньше других — ее оглушило камнем, и она всю битву провалялась на песке, под лапами дерущихся — пыталась развеселить друзей, рассказывая им истории из своей корабельной жизни.
Все хохотали до слез, и со смехом постепенно приходили силы. А потом каланы запели Бодрую Песню, и все принялись им подпевать:
Бросаю вызов я волнам.
Давай сильнее, океан!
Могуч ты, но и я совсем не прост!
Ведь от отца достались мне
Назло бездонной глубине
Мои четыре лапы и хвост!
Наступила ночь. Каланы отправились к своим, пообещав приплыть вновь завтра, а Мурр, Лакки, Ца и Вонючка расположились на ночлег в уже знакомых кустах неподалеку от Старого маяка.
— Завтра у нас снова трудный день. — сказал перед сном Рыцарь Ца: Завтра мы будем вызывать пограничников.
— Но для этого сперва нужно, чтобы Одноглазый пират выбрался из маяка, ведь иначе мы не сможем его поджечь! — возразил Мурр.
— Поутру Одноглазый опять поедет ставить сети. — убежденно сказала Корабельная крыса: — Тогда-то мы и проберемся в маяк.
— И верно — будет лучше, если пират будет в лодке, когда приплывет патрульный катер. — согласился с крысой Ца, и добавил: — А то, пожалуй, на берегу он еще попробует сбежать. Ну все, друзья, давайте спать. Как там говорил умный Боря — утро вечера мудренее?..
Утром, как и предсказывала Вонючка, Одноглазый вытащил из маяка сети, сел в лодку и отплыл от берега.
Друзья поспешили к дверям, Рыцарь Ца в несколько ударов смог пробить в досках приличную дыру, и они проникли внутрь.
Вонючка хорошо знала, где ее бывший хозяин-живодер хранил спички. Мурр и Лакки стаскали по стол всякий горючий хлам — одеяло, доски, щепки и тряпки.
Рыцарь Ца сбил замок с сундука и поднатужившись, откинул тяжеленную крышку. Внутри оказались никакие не сокровища, а шкурки разных убитых пиратом зверей, одежда, старые ботинки Одноглазого и патроны к ружью.
