– Вы нерационально используете ресурсы, – ответил Аурин Штигель. – Столько денег и времени ушло, чтобы создать этих монстров. Для чего?
– Магус может уйти по воде. Наведут туман и перейдут в Океан Вероятности.
– Гораздо дешевле было бы поднять в воздух пару вертолетов и разместить на озере несколько патрульных катеров жандармерии. Один залп авиационной пушки – и…
– …и все пули в воду, – подхватила Виолетта. – Мне говорили, что вы специалист по военным операциям против Магуса. Кажется, соврали.
– Кольцо Магуса не пробьют и ваши кработритоны, – нахмурился Аурин. – Они смогут преодолеть только защитные песни Бардов.
– Паукозмеи, – блеснула глазами Виолетта, которая испытывала к этим созданиям некоторую нежность.
Аурин хмыкнул:
– Если Властные Магуса успеют выставить Кольцо, то это ваша забота – снять его. Я ошибаюсь, госпожа миньон? Проломите его, и Дикая Гильдия покажет все, на что способна.
– А если нет? – заинтересовалась Виолетта. – Какой у вас план на этот счет?
– Есть кое-что, – неохотно сказал Аурин. – Вы в курсе, госпожа эмиссар. Мы вместе разрабатывали операцию. Пустим газ. Его не удержит даже Кольцо Магуса. Лучше всего использовать нервнопаралитический, но эта девчонка нужна вам живой.
– Не будем отступать от плана, – решила Виолетта.
Над озером Герледан загорались огни. Множество теплых светлячков поднималось в воздух, роняло свет в дрожащие воды озера. Фестиваль «Феерия» завершался праздником воздушных фонарей. Барабаны гремели меж шатров, языки пламени, выдуваемые факирами, вздымались к ночному небу.
Виолетта расположилась в командном пункте – одной из машин связи Дикой Гильдии, куда стекалась вся оперативная информация. Она еще раз оценила расположение сил.
Десятикилометровая зона вокруг фестиваля была оцеплена полицией и жандармерией, и там не оставалось ни одного симпла. Стая перевертышей, уже во втором облике, блокирует противоположный южный берег. Удачно, что полнолуние, в это время перевертыши особенно сильны.
Еще восемь стай взяли фестиваль в кольцо, три стаи в лесу на западе, две – в полях на севере и еще три – в лесном массиве на восточной стороне поля.
Север – центральное направление удара, там дорога ближе всего подходила к полю, где расположился фестиваль, и Виолетта давно держала двадцать фургонов с бойцами «Балора» и трейлер с тяжеловооруженными куклами. Укрытые оптическим камуфляжем, они ждали своего часа.
Двадцать кукол. Сто восемь перевертышей. Десять орфистов Дикой Гильдии вместе с их адскими псами. Четыреста бойцов «Балора» – личной гвардии Фреймуса, упакованных по последнему слову техники «Троллькарл индастриз». Два военных вертолета и два паукозмея в водах Герледана. И еще она, ее пламень, перед которым не устоит ничто. Против трехсот членов Магуса. А еще там Дженни Далфин, она же Сара Дуглас, предательница, лазутчик Магуса.
При мысли о ней будто камень в груди заворочался, кровь застучала в висках, и Ви стало трудно дышать.
Она сказала операторам, склонившимся над мониторами:
– Пятиминутная готовность.
И вышла на улицу, расстегивая куртку. Камень, как же он давит, жжет, мучает! Он просит, он требует выпустить его пламя. Как трудно сдерживаться…
Маргарет Дженкинс не пошевелилась, так и сидела на обочине, глядя на огни воздушных фонарей.
– Ноги не держат?
– Красиво, – неожиданно сказала одержимая.
– Что?!
– Люди говорят, что это красиво, так ведь? – Маргарет поглядела на нее, скрипуче рассмеялась. – Мы не понимаем такое «красиво». Грохот пучин Тартара – это красиво, дрожь умирающего тела, момент, когда жизнь оставляет тело и переходит в тебя, – это красиво, миньон.
– Тебя от самой себя не тошнит? – сморщилась Виолетта.
– А тебя?
Скорца повела плечами, скидывая куртку. Багровое сияние легло на мертвое лицо Маргарет.
– Спалить тебя в пепел, – сказала она. – Как же мне хочется выжечь всю такую мерзость, как ты, из мира…
Маргарет продолжала смеяться:
– Нельзя, миньон, нельзя, мы знаем, где она, мы приведем к ней. Без нас ты ее не найдешь…
Виолетта подняла куртку, накинула на плечи.
– Прикуси свой протухший язык, – велела она. – Когда мы найдем Сару, ты больше не будешь так нужна.
– Ветра нет, – невпопад сказала одержимая. – Видишь, фонарики не сносит.
– Не сносит… – повторила Виолетта. – Это удачно.
Она распахнула дверь в машину связи и замерла. Где-то недалеко кто-то использовал философский камень. Она слышала, не было его, и вдруг возник его отблеск – значит, кто-то активировал тигель. Виолетта повела носом, как ловчий пес, обернулась… Там, в полях, правее фестиваля.
Она сверилась с картой.
– Аурин, проверьте поле западнее фестиваля, там может быть отдельная группа. Если перевертыши обнаружат Далфин, пусть немедленно сообщат и отступят. Мы можем отправить туда беспилотник? – обратилась она к оператору.
– Они задействованы в первой волне атаки. Развернуть?
– Не надо, – решила Виолетта. – Поднимайте вертолеты, выходим на исходные позиции. Начало операции через три минуты. Что с беспилотниками? – она взглянула на монитор. Десять точек двигались через поле. Бесшумные квадракоптеры с электромоторами и гибкими пластиковыми винтами для уменьшения слышимости. Каждый из них нес по баллону с сонным газом, когда аппараты окажутся над фестивалем, начнется распыление. Через три, две, одну, началось…
На экране управления проплывали верхушки шатров, клубы газа затекали в объектив камеры и тяжело валились вниз. Сонный газ плотнее воздуха, он прижимается к земле, проникает в каждую ложбинку.
Вот и все. Назад дороги нет, да она и не намечалась.
Виолетта сбросила надоевшую куртку, осталась в одной майке. По салону машины загуляли волны багрового света, дрожь помех пробежала по экранам, но Виолетта ее не замечала, она смотрела не отрываясь, как сонный газ заливает территорию фестиваля «Феерия».
Когда она вновь вышла на улицу, Маргарет Дженкинс на обочине не было.
* * *
Светлячок вел его по лесу долго, пока Арвет окончательно не потерялся. Где он? Где фестиваль, где берег дальнего озера? Вокруг лишь темный лес, ветер шуршит в обнаженных ветвях, играет с редким засохшим листком, пережившим зиму.
Черный дуб посреди выбеленной снегом поляны, он заслоняет половину неба, сквозь ветви сочится слабый свет луны, скрытой за облаками.
Небо похоже на овсяную кашу, в которой утонула сияющая ложка луны. Арвет опустил Дженни у корней дерева. Взялся за лопатку.
Она спала, дышала каким-то верхним дыханием, едва заметно, словно прихватывала воздух одними верхушками легких. Это дыхание было как последний свет уже ушедшего за горизонт солнца.
Арвет снял куртку, накрыл Дженни. Сел на колени у подножия дуба, вонзил в мерзлую землю лопатку и принялся спешно долбить грунт.
Опять дуб, снова это дерево. Из-под дуба он освободил Мирддина – где этот старик теперь бродит?
А теперь он хоронит под дубом ее. Только бы сработало, только бы Элва была права! Да, он согласен, он повторит это сорок тысяч раз, если потребуется. Он уйдет и больше никогда не будет ее видеть, если это спасет ей жизнь.
Арвет копал и отбрасывал землю, вгрызался как крот, но прошло часа два, прежде чем укрытие для Дженни было готово. Меж черных корней узкая нора, где едва можно поместиться, – Элва сказала, что она должна быть тесной, как могила.
«Пусть корни касаются ее лица, пусть пальцы ее будут погружены в землю, пусть она будет как клад, сокрытый в земле…»
Арвет расстелил пенку, поверх нее положил раскрытый спальник. Зажег внутри газовую горелку – хоть немного, но она согреет воздух, и Дженни не будет так холодно.
Сел с ней рядом.
Голубая звезда горелки и слабый свет облаков – вот все, что освещало их последний вечер, но этого Арвету было достаточно. Он положил ее голову на колени, провел по волосам. Положил руку на лоб – холодный, как камень.
– Я буду скучать, – сказал он. – Ты проснешься, а меня не будет рядом. Ты будешь сильной, сильнее, чем когда-либо, а меня не будет рядом. Я боюсь, Джен. За тебя. Эта сила – кем она тебе дана, откуда ваши силы, люди Магуса? Я не знаю. Потому и боюсь.
Он помолчал, перебирая ее светлые волосы, потом тихо, задумчиво затянул песню, которая всплыла в его памяти сама собой, как нежданный подарок детства. Эту колыбельную пела мама… нет, Элва. Арвет вдруг отчетливо вспомнил ее худые руки, ее тень у его кровати. Старая, как море и горы, колыбельная, слова простые и древние:
Полетит синица за моря, за моря,
принесет она весну, весну.
Теплый ветер принесет она,
рыбу в реках, ягоды в лесу.
Далеко лететь, крылышки болят,
в темном небе звездочка одна,
холодны ветра, тучи высоки,
на горах снега как огонь горят…
Арвет коснулся губами ее губ. Глаза щипало, он провел ладонью по щекам, продолжил:
