— Именно его, — ответил я.
— Так он выписался.
— Давно? — у меня как оборвалось все. Неужели после такого замечательного подвига Руслана мы окажемся ни с чем?
— Да только что. Вы его, наверное, внизу догоните. Только попрошу мне сначала показать документы. По какому такому праву вы меня спрашиваете?
Дежурная опомнилась и если продолжать с ней разговор, она, конечно, снова перейдет в наступление. Так что планомерное отступление было единственным выходом.
Теперь у нас было еще одно звено в цепочке тайн — имя, под которым владелец саквояжа находился в Москве.
Но имя само по себе мало что значило. Если человек умеет воровать мысли, то уж, наверное, он умеет и подделать паспорт.
Мы сбежали вниз, в холл гостиницы. Там дремали в креслах командировочные в ожидании места. Они поглядели на нас с любопытством. Но куда больше удивился швейцар в синем мундире.
— Как так? — спросил он. — Вы же не входили.
— Неважно, — сказал Сорокалет, который постепенно осмелел. — Мы здесь по делу.
— Скажите, пожалуйста, — сказал я, удерживая Руслана, который вновь взял след и тянул меня к двери. — Такой незаметный человек с черным саквояжем не выходил только что? Он у вас прописан под кличкой Григорянц?
— Григорянц? — наше появление было таким неожиданным, что швейцар не стал выяснять, как мы сюда попали. Он послушно начал перебирать пропуска, которые выдают тем, кто уезжает из гостиницы, чтобы они не захватили с собой случайно полотенце или ночной столик. Бумажка с фамилией Григорянц была с самого верха.
— Только что покинул, — сказал швейцар.
— Куда он пошел?
— Да только что, — сказал швейцар. — Еще такси не успел поймать.
Руслан тянул меня изо всех сил и я не успел дослушать швейцара до конца, как оказался на улице.
И увидел, как к тротуару подъехала зеленая «Волга» и незаметный человек с черным саквояжем сделал шаг к ней, потому что машина приехала за ним.
— Стойте! — крикнул Сорокалет, узнавший грабителя. — Никуда вы не уедете.
Как только он увидел похитителя, он сразу изменился. Куда-то делась его робость и неуклюжесть. Он даже обогнал Руслана в первым настиг владельца саквояжа.
Тот резким движением спрятал саквояж за спину и совершенно неожиданно для меня завопил:
— Милиция!
Вы можете вообразить любую сцену, но чтобы пришелец, похититель мыслей, звал на помощь милицию — это выше понимания. Можно было бы рассмеяться, но никому смеяться не хотелось. Меньше всех — мне, потому что я увидел то, что другие не заметили: шофер машины, чем-то очень похожий на похитителя мыслей, поднял руку и в руке его было черное. Блестящее. Это был пистолет.
Честно говоря, я только потом сообразил, что то пистолет. Но я вцепился в поводок Руслана и закричал Сорокалету:
— Обратно! Ложись!
Но, конечно, Сорокалет меня не понял. Он настиг похитителя в тот момент, когда похититель вваливался спиной в открывшуюся дверь машины. Но тогда же к машине прибежал и милиционер.
Не знаю, откуда он прибежал. Это был молодой, серьезный милиционер, но я ему не обрадовался. Мне почему-то показалось, что милиционер — из их компании, тоже перевертыш.
Милиционер профессионально оценил обстановку. Он сразу сказал мне:
— Убрать собаку!
А сам уже подхватил за плечи Сорокалета и оттащил его от машины.
— Что происходит?
Я сразу ответил:
— У него пистолет, — и показал на шофера.
Милиционер не то, чтобы вздрогнул, но насторожился, подобрался как перед прыжком. Все его внимание переключилось на шофера.
А тот спокойно открыл дверь машины с правой стороны — он сидел у самой двери, как бы скользнул в нашу сторону от руля, — и, вылезая, протянул милиционеру пистолет рукояткой вперед. А другой рукой полез к себе во внутренний карман.
Милиционер сразу успокоился. Ясно было, что это не преступники. Зачем преступникам так быстро и спокойно отдавать пистолет?
Сорокалет смотрел на пистолет с удивлением мальчишки.
Милиционер взял пистолет и протянул другую руку вперед. Шофер вложил в нее удостоверение. И вся эта сцена была такой спокойной, даже солидной, что меня вдруг посетила странная мысль: а вдруг мне только показалось, что у меня украли изобретение? И в самом деле всю эту дикую историю придумал Сорокалет? Вдруг он не очень нормальный.
Пока милиционер читал удостоверение, кося глазом на машину, второй человек, тот самый, с саквояжем, тоже достал удостоверение и тянул его, не вылезая из машины.
Милиционер заметил его движение и взял удостоверение той рукой, в которой был пистолет. Я понял, что в удостоверении написано что-то такое, что успокоило милиционера.
И эту тайну разрешил похититель, который неожиданно тонким и даже дрожащим как от обиды голосом, сказал:
— Работать не дают. Инкассаторы мы, выручку принимаем. А тут хулиганы. Может грабители. Вот, посмотрите.
Похититель щелкнул замками саквояжа и тот приоткрылся. И я увидел, что в нем аккуратными пачками лежат деньги. Похититель тут же захлопнул саквояж. Милиционер кивнул, возвратил ему удостоверение, отдал честь, потом вернул второму удостоверение и пистолет.
— Ясно, — сказал. — Продолжайте работать. А этими товарищами мы займемся.
Эти товарищи — это мы с Сорокалетом, — понял я. И наше дело плохо. Мы не только родных мыслей лишились, но сейчас нас арестуют за нападение на инкассаторов.
Надо было взять себя в руки и быстро думать. И при этом держать как следует Руслана, который просто с ума сходил от негодования — так ему не нравился похититель мыслей.
Только бы мне все не испортил Сорокалет, который не умеет решать житейские проблемы.
Милиционер смотрел уже на меня. В глазах у него отражалась моя печальная судьба.
Я кинул взгляд по сторонам. Сорокалета нигде не было.
Вы не представляете, какое счастье охватило меня. Сорокалет висел на мне мертвым грузом. А если он догадался в суматохе скрыться, считайте, я спасен, уж с милиционером я справлюсь.
— Этот где? — спросил милиционер. — Сообщник где?
— Ну мы поехали, — сказал весело шофер. — Вы уж разбирайтесь, сержант.
— Поезжайте, — сказал милиционер. Сейчас его интересовали только преступники. — Куда второй делся?
К счастью, дело клонилось к вечеру, улица это не самая людная, да и борьба с похитителями мыслей заняла слишком мало времени, чтобы успела собраться толпа. Так что немногочисленные прохожие, задержавшиеся неподалеку, ничем помочь милиционеру не смогли — и понятно — они все смотрели на машину, а не на Сорокалета.
— Дяденька! — завопил я жалобно. — Я-то при чем?
— Это мы не здесь будем разбирать. — Милиционер оглядывал улицу, соображая, куда мог деться Сорокалет.
— Дяденька! — это слово «дяденька» употребляют беспризорники в кинофильмах и я полагал, что оно — самое жалкое из возможных обращений к официальному лицу при исполнении обязанностей. Я даже постарался стать меньше ростом, подогнул колени и сгорбил плечи. — Я же с собачкой гулял, а они как побегут! А Руслан испугался, вырывался, а он служебный, он не понял. Он думал, что преступники, а может думал, что играют… я здесь живу, я с собакой погулять пошел…
Ныл я так жалобно и вид у меня был такой инфантильный, что в сердце милиционера начали зарождаться сомнения. Но все же он должен был принимать меры, а я был единственным возможным объектом этих мер.
И тут мне сказочно повезло. Неподалеку возникла Анна Дмитриевна, наша соседка по этажу. Она меня не очень любила, потому что боялась, что в своей изобретательской деятельности я обязательно спалю весь дом и ее драгоценную рухлядь в первую очередь.
— Коля! — воскликнула она трагическим голосом. — Что ты еще наделал? Вы с Русланом кого-то искусали?
Руслан даже ахнул от негодования.
Появление Анны Дмитриевны было счастливым выходом и для милиционера.
— Вы знаете этого мальчика? — спросил он.
— Этот мальчик сведет меня с ума, — заявила Анна Дмитриевна. — Сплошные опыты. Сплошные взрывы. Я совершенно не представляю, чему их учат в школе! Хорошая семья, все работают, учатся, но никакой организованности. А что случилось?
Милиционер не стал рассказывать ей, что случилось. Я думаю, к этому времени он и сам уже не очень представлял, что случилось. Но в присутствии Анны Дмитриевны он записал мои данные, адрес и телефон. А затем отпустил, сказав строго, что за собакой надо следить и вообще для прогулок с собаками есть специально отведенные постановлением Мосгорисполкома места.
Я был со всем согласен и даже согласился пойти домой вместе с Анной Дмитриевной, чтобы милиционер видел, какой послушный и тихий мальчик ему попался.
Так что домой мы возвратились без приключений.
Дома мной овладели тревожные мысли. Если тот человек был в самом деле инкассатором, то что он делал в нашем Доме пионеров? Это — не банк. К тому же разве инкассаторы выходят через окно? Нет, наша версия остается верной. Инкассатору не к чему жить в гостинице под фамилией Григорянц. И уж если я мог ошибиться, то Руслан никогда бы не ошибся.
