— Очень похоже на… на город.
— Вот именно, — сказал лорд Азраэль.
— Несомненно, город в другом измерении? — заметил Декан с презрением в голосе.
Лорд Азраэль не обратил на него внимания. Среди некоторых Мудрецов поднялся возбужденный переполох, словно они писали трактат о существовании единорога, которого ни разу не видели, а им вдруг привели свежепойманное животное.
— Это компетенция Бернарда-Стоукса? — спросил профессор пальмерологии. — Не правда ли?
— Вот это я и хочу выяснить, — сказал лорд Азраэль. Он стал рядом с освещенным экраном. Лира видела, как его темные глаза испытующе обводят Мудрецов, пока те разглядывают слайд с Авророй, а рядом с ним — зеленое мерцание глаз его деймона. Головы почтенных Мудрецов были наклонены вперед, их очки сверкали; и только Мастер и Библиотекарь сидели, откинувшись на спинки кресел, склонив друг к другу головы.
Капеллан говорил:
— Вы сказали, что искали новости об экспедиции Граммана. Доктор Грамман тоже исследовал этот феномен?
— Я уверен, что это так, и я также думаю, что он собрал о нем немало информации. Но он не может ей с нами поделиться, потому что мёртв.
— О нет! — воскликнул Капеллан.
— Боюсь, что да, и у меня есть тому доказательства.
По Комнате Уединения прошла волна возбужденного шороха, когда, под руководством лорда Азраэля, двое из троих самых молодых Мудрецов вынесли вперёд деревянный ящик. Лорд Азраэль вынул из проектора последний слайд и в эффектном сиянии светлого круга наклонился, чтобы с помощью рычага отрыть ящик. Лира услыхала, как гвозди царапают сырое дерево. Мастер встал, чтобы взглянуть, закрывая Лире обзор. Её дядя продолжал:
— Насколько вы знаете, экспедиция Граммана исчезла восемнадцать месяцев назад. По заданию Германской Академии он должен был дойти до самого магнитного полюса и произвести там различные астрономические исследования. В планы его путешествия также входило исследование только что виденного нами феномена. Вскоре после этого он исчез. Это было подстроено, как несчастный случай, как и то, что его тело всё это время лежало в ледниковой расселине. На самом деле, никакого несчастного случая не было.
— Что это у Вас там? — спросил Декан. — Вакуумный контейнер?
Лорд Азраэль ответил не сразу. Лира услышала щелканье металлических застежек и шипение наполняющего ёмкость воздуха, а затем наступила тишина. Но она не была продолжительной. Через секунду или две Лира услышала разгорающийся шум замешательства: тревожные крики, громкие протесты, повышенные от страха и гнева голоса.
— …Но что…
— …Вряд ли человек…
— …это был…
— Что с ним случилось?
Все голоса перекрыл голос Мастера.
— Лорд Азраэль, что у вас там, во имя Всевышнего?
— Это голова Станислава Граммана, — произнес голос лорда Азраэля.
Сквозь сумятицу голосов Лира услышала, как кто-то наткнулся на дверь и вышел, издавая невнятные звуки, свидетельствующие о недомогании. Она сожалела, что не может увидеть то же, что и они.
Лорд Азраэль сказал:
— Я нашел его тело впечатанным в ледник Свельбарда. Это убийцы так изуродовали его голову. Заметьте особенности способа скальпирования. Думаю, он вам знаком, мистер Проректор.
Когда старик заговорил, его голос был ровным.
— Я видел, как это делают татары. Такую технику можно встретить у коренных жителей Сибири и Тунгуски. Оттуда она, разумеется, распространилась и на земли Скраелингов, хотя, как я понимаю, в Нью-Денмарке не встречается. Могу я рассмотреть ее поближе, лорд Азраэль?
После непродолжительной тишины он сказал:
— Мои глаза не слишком остры, а лед загрязнен, но мне кажется, сверху на черепе есть отверстие. Я прав?
— Да, верно.
— Трепанация?
— Точно.
Эта новость вызвала возбужденный гул. Мастер отодвинулся, и Лира снова смогла всё видеть. Пожилой Проректор, стоящий в круге света, отбрасываемом проектировочным фонарем, держал перед глазами тяжелый кусок льда, и Лира увидела, что в нем находится: кровавый ком, в котором с трудом можно было узнать человеческую голову. Пантелеймон порхал вокруг Лиры, поражая ее своими переживаниями.
— Тихо, — прошептала она. — Слушай.
— Когда-то доктор Грамман был Мудрецом этого колледжа, — напряженно сказал Декан.
— Попасться в руки татарам…
— Но так далеко к северу?
— Они, должно быть, продвинулись дальше, чем мы подозревали!
— Я слышал, вы отыскали это у Свельбарда? — спросил Декан.
— Да.
— Должны ли мы понимать это, как то, что к этому приложил руку панцербьёрн?
Лира не поняла это слово, но Мудрецы, определенно, поняли.
— Это невозможно, — уверенно произнес Мудрец Кассингтон. — Они никогда не повели бы себя подобным образом.
— Значит, вы не знакомы с Йофаром Ракнисоном, — сказал профессор пальмерологии, который сам совершил несколько экспедиций в арктические регионы. — Я не удивился бы, узнав, что он начал скальпировать людей на манер татар.
Лира снова посмотрела на дядю, который молча забавлялся, наблюдая за Мудрецами с сардоническим блеском в глазах.
— Кто такой Йофар Ракнисон? — спросил кто-то.
— Король Свельбарда, — сказал профессор пальмерологии. — Да, он и в самом деле один из панцербьёрнов. Он из сорта узурпаторов; насколько я знаю, он проложил себе дорогу к трону жульничеством; но личность он сильная и ни в коем случае не дурак, вопреки своим нелепым извращениям он выстроил дворец из привезенного мрамора — сооружение, которое он называет университетом…
— Для кого? Для медведей? — сказал кто-то, и все засмеялись.
Но профессор пальмерологии продолжал:
— Не смотря ни на что, я сказал бы, что Йофар Ракнисон способен был сделать такое с Грамманом. И в то же время, если ему нужна помощь, он может из лести вести себя по-разному.
— И ты знаешь как, не так ли, Трелони? — насмешливо сказал Декан.
— Действительно, знаю. Вам известно, чего он желает больше всего? Даже больше, чем ученой степени? Он хочет деймона! Найдите способ дать ему деймона, и он сделает для вас все, что хотите.
Мудрецы искренне рассмеялись.
Сказанное было для Лиры загадкой; то, что сказал профессор пальмерологии, было бессмыслицей. Кроме того, ей не терпелось услышать еще что-нибудь интересное о скальпировании, и об Авроре Бореалис, и об этой загадочной Пыли. Но к ее сожалению, лорд Азраэль закончил показывать образцы и картинки, и беседа вскоре превратилась в прения о том, дать ему денег или нет, чтобы снарядить еще одну экспедицию на север. Споры затихали и разгорались опять, и Лира почувствовала, что у нее слипаются глаза. Вскоре она уснула, а Пантелеймон обвился вокруг ее шеи в излюбленном для сна обличье горностая.
Она проснулась оттого, что кто-то принялся трясти ее за плечо.
— Тихо, — сказал ей дядя. Дверь шкафа была открыта, и он нагнулся к ней, озаряемый светом. — Все уже ушли, но поблизости еще есть несколько слуг. Иди спать и смотри, никому не проговорись.
— Они согласились дать тебе денег? — сонно спросила она.
— Да.
— А что такое Пыль? — спросила она, с трудом разгибаясь после долгого пребывания в скрюченном состоянии.
— То, что тебя не касается.
— Нет, касается, — возразила она. — Если уж вы захотели, чтобы я шпионила для Вас в шкафу, вы должны сказать, для чего я шпионю. Можно мне посмотреть на голову того человека?
Шерсть Пантелеймона ощетинилась: она почувствовала, как защекотало шею. Лорд Азраэль коротко рассмеялся.
— Не будь такой противной, — сказал он и принялся упаковывать слайды и коробки с образцами. — Ты наблюдала за Мастером?
— Да, прежде всего он поискал глазами вино.
— Хорошо. Теперь он мне не страшен. Делай, как тебе велят — иди спать.
— А куда вы отправляетесь?
— Назад на Север. Через десять минут я ухожу.
— Можно и мне тоже?
Он оставил свое занятие и посмотрел на нее так, словно впервые ее видит. Его деймон тоже обратила на нее свои темно-желтые глаза леопарда, от тяжелых пристальных взглядов их обоих Лира покраснела. Но ответила таким же строптивым взором.
— Твоё место здесь, — наконец сказал ей дядя.
— Ну почему? Почему моё место здесь? Почему мне нельзя пойти с Вами на Север? Я хочу увидеть Аврору Бореалис, и медведей, и айсберги, и всё-всё-всё. И я хочу знать, что такое Пыль. И этот город в небе. Это и вправду другой мир?
— Ты не едешь со мной, детка. Выбрось это из головы; времена стали слишком опасными. Делай, как я тебе сказал, отправляйся в постель, а если будешь хорошей девочкой, я вернусь и привезу тебе тюлений бивень с эскимосской резьбой. И не спорь, или я разозлюсь.
И его деймон рыкнула на неё с глубоким звериным урчанием, заставившим Лиру представить, как на ее горле смыкаются хищные клыки.
