– Сговорились!
Веронике было некогда пререкаться. Собрались делать глупости – так вперед и с песней.
Пилот понятливо уступил место сенсу но Ника села рядом, прикрыла глаза, растерла ладони, ловя след.
– Туда. – Ладонь, точно компас, повернулась в нужном направлении.
Пилот был профессионалом, не задал ни единого вопроса, проложил маршрут. С-шлип, с-шлип…
А в это время Ланс заколотил в дверь своей камеры. Едва дверь отворил офицер, молодой человек выпалил:
– Я хочу сделать признание! Все, что касается Общества Зари, Вителя и Орэфа. Только скажите, как Ника?
Что такое кома после ментального удара, он знал.
– Очнулась, ищет, – ответили ему.
– Мозгожорка? – назвал он прозвище опасного лекарства.
– Пока действует.
Он опустил голову. Высшие силы, уберегите Нику от последствий!
Слишком за многое надо просить прощения – у нее, у Роберта, у Дорофеи. Простят ли? Как он тогда удержался в бизнес-центре, не причинил вреда Доре?
– Я готов к любому сотрудничеству, – обреченно признался он. – Даже в аномалию полезу, если скажете!
Дорофея следила, как Ника дирижирует шлюпом, а пилот послушно исполняет ее мелодию, выворачивая корабль то влево, то вправо, то вовсе делая зигзаг. Бывший фокусник теребил ремень безопасности, ерзал в кресле, поглядывал на пятерых вооруженных спутников Ники – похожего на Наполеона невысокого сенса и четверых бойцов в незнакомой форме. Девушка засмотрелась на нашивки на их куртках – бородатое улыбающееся солнышко вверху, а под ним вышитую желтую надпись: «Охранная компания “Даждьбог”».
Дора не сумела поймать ни тени эмоций пассажиров шлюпа, кроме Машкиных – встревоженных, испуганных. Самой страшно. Куда они летят, что их ждет? По дороге сюда они упросили Павла не бросать наставницу. Казалось, с ней будет спокойней. Как бы не так! Ника вся напряжена, коснись – зазвенит или током ударит. Глаза приоткроет, а те, кажется, даже светятся, меняют цвет.
Еще больше пугает неизвестность – что там с Барском, родителями, Лансом?
«Взято гнездо в районе МГУ», – который раз ожило бортовое радио.
И опять:
«„Буря“, я „Весна“, замечен «недоделок» в районе Чистых прудов, движется на запад».
«Понял, „Весна“, высылаю группу».
И так без конца.
– Что будет с химерами? – вдруг спросила Машка. – Их всех убьют?
Левашов неопределенно пожал плечами. Зато ответил один из бойцов:
– Если не будут сопротивляться, вколют транквилизаторы, разделят и развезут по лабораториям. Там определят их степень человечности. Если клоны смогут существовать поодиночке, когда исчезнут все аномалии, с ними будут работать психологи, попробуют пристроить в современное общество. Если нет – химеры слишком опасны для человечества.
– У них коллективное сознание, – ответил «Наполеон», – чем-то похожее на муравьев или пчел. Вдали друг от друга они пустышки.
Ладонь Ники указала вниз. Шлюп тряхнуло, Дору вжало в подлокотники, потом кинуло на ремень. Заложило уши.
Пилот уже диктовал в микрофон координаты, шлюп вздрогнул и замер. Уши так и не отпустило. Зато отмерла Ника, резко поднялась с кресла, встряхнула запястьями, потянулась и отцепила от пояса багетку.
– Был приказ осмотреться на местности и не действовать без подкрепления, – сообщил пилот, снимая наушники. – Они ищут свободных людей.
– Пока найдут, я состариться успею, – проворчала Ильина. – Айда осматриваться. Мухоловки, вас это не касается, сидим бездельничаем здесь. Вернусь – куплю по конфетке.
Дорофея с Машей дождались, пока за ними закроется дверь. Первой очнулась Машка. Она отстегнула ремень, быстро осмотрела шлюп, потом подбежала к дверной панели и смело нажала на кнопку. Люк медленно отъехал в сторону.
– Нам приказали сидеть здесь, – с сомнением в голосе заметила Дорофея. Она устала быть теннисным мячиком, устала за долгий-долгий день. – Пусть сами воюют, – зевнула она.
– Кто мне втирал про ответственность, про грядущую мировую катастрофу? Про каникулы, как только мы победим всех врагов. Ты как хочешь, а я пошла побеждать! Тем более, – Маха замерла на пороге, – случись у них заварушка, в кого первым выстрелят? В нас, и так ясно. Я боюсь!
Дорофея решилась.
За скорлупкой «шлепалки» мокро шелестел парк, угадывался силуэт памятника в глубине аллеи. Фонари горели вдалеке. Тут же царил мрак – тяжелый и неуютный.
– Куда они подевались? – расстроилась Маха.
Дора невесело рассмеялась. Внутри шлюпа хотя бы было сухо и тепло. Люк «шлепалки» захлопнулся. Снаружи, не зная шифр, не откроешь.
Со стороны парка послышался хлопок, как от разорвавшейся петарды или от выстрела. Во тьму идти не хотелось. Машка сама струхнула. Порыв геройства увял, не успев окрепнуть.
– Наверно, стоит их тут подождать, – запоздало согласилась она с клоном.
Будто услышав их, по небу пробежали волны света – оранжевая, потом зеленая. И еще, и еще одна. И еще – повисла над домами ало-желтой бахромой.
– Дорка, что за фигня? – Маша попятилась к шлюпу.
Дорофея запрокинула голову, вглядываясь во всполохи.
Очередная огненная корона разрезала небо наискосок, изогнулась по-змеиному.
– Северное сияние, – как можно более равнодушно просветила двойника мигрантка.
Стало светлее, деревья отбрасывали на дорожки длинные темные тени, даже свет далеких фонарей поблек, как бывает в предутренние сумерки.
– Для нас включили лампочку. Пойдем.
Она двинулась в сторону сада. Если бы Машка не пошла, она бы вернулась, высмеяла ее за трусость и дожидалась Нику возле шлюпа. Но Маха пошла, ворча, точно древняя старуха:
– Я в шоке! Ты хоть знаешь, что в наших широтах не бывает северного сияния…
– Возможно все. – Дора решила не задумываться, что творится в атмосфере и почему. Выстоял бы Барск. – У нас, в смысле на Земле-1, когда космический корабль на электростанцию в Гималаях упал, потом две недели полыхало. Я тогда маленькой была, – сообщила девушка.
Машка вдруг отстала, но нагнала клона, прежде чем та успела запаниковать.
– Держи, – она протянул Доре выломанную ветку.
Дорофея усмехнулась подобной наивности, но «подарок» взяла.
От северного сияния казалось, будто за каждым кустом, каждым деревом скрываются неведомые чудовища. Дора шла, но ничего не могла поделать со своим страхом. Возвращаться было еще страшней, позади сработала автосигнализация, теперь жалобно верещала, будя округу.
– Эй! – Машка указала на одну из боковых тропок. Оттуда шел свет.
Пока парочка размышляла, стоит ли туда соваться, из темноты вынырнула Ника, ухватила обеих мухоловок за шиворот и поволокла за собой.
Машка поскользнулась на мокрой траве, но удержалась.
– Дуры безмозглые! – рассерженно шипела наставница. – Вы же чуть в аномалию не угодили!
Аномалия? Тут? Деревья отступили, открывая широкое пространство с клумбами, лавочками, каменным бордюром фонтана. Но Ника их туда не повела, заставила пригнуться и потащила сквозь мокрые кусты.
Команда Ники скрывалась там же, в зарослях.
– Дайте детям очки, может, чему-нибудь научатся. Я, правда, в этом сомневаюсь, – заключила Ильина, отбирая у «Наполеона» бинокль.
Дорофея нацепила разработку Ноэля и с трудом удержалась от вскрика. Мир оказался многоцветным, куда более ярким, чем десять тысяч северных сияний.
– На траву смотрите, дурехи! – направила Ника. – Увидели?
По земле тянулись пылающие полосы, достаточно широкие, чтобы не перешагнуть. Дорофея насчитала целых три. Дальше, за неопрятной щеткой давно не стриженных кустов вздымалось вверх невидимое обычным людям синее пламя – почти вровень с липами.
– Аномалия, – подсказал им «Наполеон». – Если присмотритесь, разглядите рядом оранжево-серые силуэты – это Верховицыны. Еще трое, меняющие цвет с водянисто-желтого на серый и обратно, – химеры.
Машка увидела сразу, Доре пришлось больше минуты пялиться на кусты, прежде чем отыскать хотя бы одного человека. Зато она обнаружила ярко-синий луч.
– Опять облучают, гады! Где подмога, кто в курсе? – злилась Ника. – Они что, тут взрыв задумали?
– Дайте мне шлюп, пилота и веревочную лестницу или канат, – вдруг вызвался Левашов. Его костюм промок, наверняка безвозвратно испачкался в траве, ведь пиарщик стоял на коленях, всматриваясь в пространство между кустами. – Я иллюзионист, не раз проворачивал подобные чудеса. Я отключу их облучатель.
– Дело, – согласился боец из отряда «Даждьбог», но сам не горел желанием лезть в аномалию.
– Я не одобряю, но мешать не буду, – медленно выговорила Ника. – Вадик, полетишь?
– Полечу, – согласился пилот. – Лестница есть.
Они исчезли в кустах. Ильина задумчиво покрутила в руке багетку.
