— А вот это уже больше смахивает на правду! — обрадовалась она и шагнула вперед.
Как бы не так!
Дверца тотчас отдалилась — теперь никакой лестницы не было, а к цели вел унылый коридор, запорошенный толстым слоем серой пыли.
— Проверим гипотезу.
Марго отпечатала еще два шага вперед и удовлетворенно прищелкнула языком.
Теперь дверца была едва различима в пыльной дали.
— Спасибо, Инго! — И Маргарита попятилась. И еще. И еще.
Дверца тотчас оказалась у нее прямо перед носом, Марго быстро повернула криво привинченную ручку, пригнулась и юркнула внутрь.
«Как хорошо, что я всегда всех внимательно слушаю!» — подумала она, потому что наконец-то добралась до цели.
Кабинет Мутабора оказался идеально круглым и от потолка почти до самого пола усеянным какими-то не то окошками, не то иллюминаторами — квадратными, овальными, разных размеров, от гигантских до совсем крошечных. Все они слабо светились знакомым сероватым светом, однако за ними, даже за самым большим, ничего рассмотреть не удалось — лишь мутную пустоту. Посреди зала высилось неприятного вида кресло. Оно стояло напротив подобия стола, выгнутого полумесяцем. А само кресло напоминало какую-то кожистую, бугристую массу. Казалось, она сначала растеклась, расплавленная, а потом застыла, и под ее поверхностью словно бы вздувались мышцы, торчали кости и натягивались сухожилия. Маргарите даже померещилось, будто она различает не то позвонки, не то ребра — и она срочно перестала всматриваться, повернувшись к столу.
Перед глазами у нее поплыли какие-то кнопки, на миг возникла клавиатура.
Марго могла поклясться — компьютерная, но она вдруг обросла несколькими рядами клавиатуры органной и фортепьянной.
— Вот тебе и раз, — протянула Марго, оглядывая клавиатуры и сразу же потеряв им счет. — На кого они рассчитаны? Похоже, что на паука, здесь ведь восемь рук нужно, никак не меньше… да еще каких длинных!
Она заглянула под стол — точно, педали, и тоже слишком много, вот парочка точно фортепианных, а вот это органные, все как надо, восемь штук, а это что? Это педаль тормоза… а вот и ножная клавиатура.
— Да-а, придется, как говорила Амалия, встать на место Мутабора, — усмехнулась Марго. — То есть сесть — вот в это кресло. Неприятно, но иначе никак нельзя.
Маргарита уже давно подметила, что вот так разговаривать с самой собой, может, и глупо, зато очень помогает и бодрит. Чаще всего она ловила себя на этой привычке перед экзаменами, а еще как-то раз успокаивала себя, когда в девятом классе без спросу постриглась почти наголо и ожидала крупного нагоняя от мамы. И вот теперь, стоило ей мысленно сказать себе «ну, спокойно, ты все делаешь правильно, а теперь вот так», — и Марго вдруг показалось, что ей предстоит не освоить мутаборский компьютер или орган или, может, пульт управления, а просто сдать еще один экзамен. Только очень важный.
— Какая у нас богатая фантазия, на зависть, — бодрясь, сказала Марго то ли себе, то ли замку, то ли его бывшему хозяину. — Ну, начнем… — Она решительно закатала рукава свитера, а потом по привычке сняла свои многочисленные колечки и браслетики и бросила на край паутинного кованого пюпитра, торчавшего над верхним рядом клавиш. Этот жест ее сразу же успокоил. Она снова почувствовала себя как на экзамене, но теперь у нее было твердое ощущение, что она его сдаст.
Внутренне содрогнувшись, Марго села в чудовищно неудобное кресло, которое зловеще заскрежетало. На человека оно рассчитано не было, это точно.
— Это не трон. — Твердо сказала себе Маргарита. — Это всего-навсего рубка, пульт управления, капитанский мостик — и все. А трон остался позади и я на него не польстилась.
В многочисленных окошках замерцало. Марго вскинула голову. В тех, что помельче, вдруг проявились непонятного назначения циферблаты с пляшущими стрелками. А в окошках побольше из серой мути постепенно проступали какие-то картинки. Вот чья-то кухня, похоже, что радингленская, вот уютный кабинет звездочета, заставленный книгами, увешанный картами звездного неба… а вот мастерская ювелира… Потом в одном из иллюминаторов Марго различила вид из окна, расчерченный на квадратики мелким оконными переплетом и раскрашенный в разные цвета, потому что окно было витражное. И едва не вскрикнула: она отлично знала этот перекресток в Верхнем Городе! Что же получается? Что эти окошки выходят в разные места в Радинглене? На улицы и в дома? И Мутабор отсюда, из своего логова, следил за Радингленом? Ведь это Радинглен сейчас, сегодня, — вот новогодние гирлянды, вот ледяная статуя Доброго Хозяина и трех котов у его ног… Ну что ж, если удастся разобраться, как это все работает, то не придется выруливать замок вслепую.
— Займемся делом.
Марго опустила руки на ближайшую клавиатуру.
И тут же отдернула, потому что оказалось, что черные клавиши жгут, а белые — морозят — не сильно, но неожиданно. Ощущение было такое, будто одновременно трогаешь раскаленную батарею и нутро морозилки.
— Ладно-ладно, — пробормотала Марго, — приспособимся. Не током бьет, и на том спасибо. Может, потому, что Мутабор отметил меня как будущую ученицу?
Марго пробежалась пальцами по клавишам. В каком-то смысле даже удобно — можно играть с закрытыми глазами, не ошибешься! Она заставила себя улыбнуться, тряхнула головой, и вдруг показалась самой себе очень маленькой и уязвимой — именно сейчас, а не в змеящихся коридорах с пляшущими стенами.
Маргарита вытащила из кармана свой смартфон, нашла в нем нужную мелодию, включила, положила на коленку. Мельком заметила, что одна коленка до сих пор обтянута черным атласом с кружевами — роскошный наряд властительницы замка с Марго до конца так и не слетел, но это все равно уже не имело ни малейшего значения. Потому что поддаваться замку Марго не собиралась. И он это учуял.
Под пыльными сводами вспорхнула и понеслась стремительная, нежная мелодия — та самая зеркальная выворотка изморинской музыки, которая когда-то помогла одолеть колдуна и снять злые чары с Петербурга.
Стены замка дрогнули. И вдруг кресло, которое только что было Марго велико и неудобно, заскрежетав, изменило размеры, будто замок льстиво и поспешно подогнал его под рост гостьи. Клавиши перестали жечь и морозить.
— Так-то лучше, — процедила Марго.
В самом большом из зеркал, располагавшемся точно посередине остальных, вместо серой мути возникли какие-то очень знакомые каменные своды. Марго всмотрелась и ахнула.
Да, она знала, что Черный замок — отдельное измерение, самостоятельный мир, кокон Мутабора. Но теперь он, как вражеский корабль, затаился в водах подземной реки — той самой, которая текла через гномские подземелья и впадала в огромное озеро, хранилище пресной воды под Радингленом.
Пока что замок был еще достаточно далеко от города. Значит, нужно вырулить его поближе, но при этом умудриться не причинить разрушений…
Марго в который раз прикусила губу и заиграла увереннее.
— Полный вперед, — скомандовала она замку.
Глава 17, в которой Лиза совершает чудеса дедукции
В холодном воздухе Лиза издалека отчетливо слышалась перекличка караульных, но после лютого питерского мороза радингленская зима казалась совсем безобидной и даже уютной. Повсюду еще мерцали разноцветные фонарики и гирлянды, оставшиеся с Нового года, а высоко над крышами мандариновым, янтарным огнем светились прозрачные жилища сильфов. Мостик сжалился и высадил Лизу в безлюдном Верхнем городе, так что до дворца она добралась быстро и без приключений. Радингленцы ложились спать рано, а караульных принцессе удалось обойти стороной.
Лизу знобило, зубы у нее стучали, она мечтала о горячем чае, однако твердо сказала себе, что прежде всего надо бежать к Филину и Инго и выкладывать всю, всю правду! Или сначала проведать Бабушку? А если та уже спит? Или все-таки первым делом вернуть клубок на место?
Стараясь не стучать зубами слишком громко, Лиза на цыпочках пробралась во дворец через черный ход, миновала кухню и окольными путями прокралась к комнате фриккен Бубендорф. Наверно, Амалия вместе со всеми в Цветочной гостиной.
Проверять это волшебным слухом Лиза не стала.
А зря.
Она приоткрыла дверь и отпрянула от неожиданности. В животе у нее стало так, будто ее сильно пихнули туда кулаком.
Комнату Амалии освещала одна-единственная свеча. По углам таились тени. А в кресле за письменным столом сидела сама Амалия и смотрела на Лизу в упор, сурово сдвинув тонкие брови.
Лиза замерла. Сердце заколотилось как безумное. Вот она, шпионка. А если Амалия каким-то образом пронюхала, что Лиза ходила к Паулине и теперь все-все знает?
На всякий случай Лиза поставила футляр на пол, чтобы руки были свободны, но Амалия не шелохнулась. Вот и хорошо — Лиза совершенно не представляла, как быть и что теперь делать — схватить Амалию, скрутить и арестовать? Не получится. Закричать? Филина позвать? Ох, надо было сразу бежать к нему и к Инго!
