— Держись за мной след в след и делай все как я,— приказала Кики.
С помощью отмычки она отперла дверь и бесшумно двинулась вдоль стены, то и дело останавливаясь и чутко прислушиваясь. С ног до головы в черном, Кики легко сливалась с тенью. А я... хоть я и обменяла малиновый свитер на армейскую куртку Лус, я все равно ощущала себя прекрасной мишенью и кляла себя на чем свет стоит за то, что не подготовилась к походу получше.
Едва мы ступили в озерцо света, струящегося из вестибюля, как позвонили в дверь — и на парадной лестнице послышались шаги. Кики вновь скользнула во тьму. Я последовала было за ней, но споткнулась и с глухим стуком шлепнулась на пятую точку. Шаги в вестибюле стихли. Кики протянула руку и резким рывком подняла меня на ноги. Мы прямо-таки вжались в стену. Шаги приближались: в дверях появился дворецкий. Сукх застыл недвижно, вслушиваясь в темноту и неспешно обводя глазами помещение. От нас до него было рукой подать: каких-нибудь фута три. Я зажмурилась и постаралась не упасть в обморок: я уже поняла, что такое у него в руках. Императрицын нефритовый саван.
— Забудь о том, что случилось,— прошептала Кики мне на ухо, как только Сукх вернулся в вестибюль.— Забудь немедленно, иначе никому из нас отсюда не выбраться.
Парадная дверь открылась.
— Что тебе нужно? — осведомился дворецкий.
— Привет! — Я резко обернулась к Кики. Голос принадлежал Айрис! — Я к Уне пришла, она моя подруга.
— А ты не слишком мала, чтобы водить компанию с мисс Лю? — скептически поинтересовался Сукх.
— Да я просто ростом не вышла,— обиженно надулась Айрис.— Так можно мне к ней?
— Мисс Лю немного нездоровится. Заходи как-нибудь в другой раз.
— С ней что-то серьезное? — Судя по голосу, Айрис уже поняла: происходит нечто из ряда вон выходящее.— Она заболела?
— С мисс Лю все в порядке,— раздраженно заверил дворецкий.— Но сегодня она никого не принимает.
— А другие девочки к ней, часом, не заходили?
— Насколько мне известно, нет. До свидания, мисс.
— Пожалуйста, передавайте ей привет от Айрис! — прокричала девочка напоследок, прежде чем дверь захлопнулась.
— Что она такое затеяла? — прошептала я Кики, когда шаги Сукха стихли в отдалении.— Разве ей не следует быть в школе?
— А тебе? — поддразнила Кики.
Убедившись, что путь свободен, Кики свернула за угол и неслышно прокралась вверх по лестнице. Я в очередной раз пожалела, что мы не остались в заброшенном крыле особняка. В неярком свете хрустального канделябра спрятаться было абсолютно негде. Мы ощущали себя картонными мишенями в тире. Поднявшись на самый верх лестницы, мы оказались перед длинным коридором с восемью запертыми дверями — выбирай, не хочу! Вот только от правильности выбора зависели наши жизни.
— Когда я устанавливала «жучки», большинство комнат стояли пустыми,— прошептала Кики.— Наверняка Уна в одной из них.— Она на цыпочках прокралась к первой двери, прижалась к ней ухом, прислушалась, заглянула в замочную скважину,— Кажется, здесь,— сообщила она, проскальзывая внутрь.
Ставни были открыты; роскошную спальню омывал бледно-серебристый свет. Снаружи валом валил снег; послеполуденное солнце проглядывало сквозь метель смутным пятном. У дальней стены стояла антикварная кровать под балдахином: зеленый бархатный полог был плотно задернут. Бесценный персидский ковер заглушал мои шаги. Я бросилась к кровати и раздвинула тяжелую бархатную завесу. И обнаружила спящую прямо поверх покрывала девушку. Блестящие черные волосы рассыпались по подушке.
— Уна? — прошептала я.
Ответа не было. Я тронула спящую за плечо. Под пальцами плечо показалось холодным и одеревеневшим.
— С ней что-то не так,— воззвала я к Кики. И недолго думая рывком отдернула полог.
Страшное зрелище открылось моему взгляду. Кики зажала мне рот рукой, заглушая непроизвольный крик. На кровати лежал труп — труп, одетый лишь в красное шелковое платье. Мы опоздали. Уна была мертва.
— Ананка, Ананка, да послушай же меня. Это не Уна.— Кики не убрала руки до тех пор, пока я не открыла глаза и волей-неволей не взглянула на кровать еще раз. Ростом и статью покойница была точной копией Уны, и даже в смерти было видно, что некогда она отличалась ослепительной красотой. Но сейчас жесткая, как пергамент, кожа туго обтягивала скулы, кончик носа раскрошился, отверстый рот застыл в немом крике. Да это мумия!
— Это и есть императрица? Да сколько ж ей было лет? — с трудом выговорила я, едва отдышавшись. Я всегда представляла себе императрицу почтенной дамой в летах, а тут передо мной — девчонка девчонкой!
— Сложно сказать,— отозвалась Кики.— Вряд ли она была сильно старше нас, когда умерла. Мне ее даже жалко становится, бедняжку. Ее жестоко убили, потом могилу разграбили, а теперь вот мумию выкинули на кровать в Верхнем Ист-Сайде.
— И что, как ты думаешь, Лестер Лю намерен с ней сделать?
— Уж чего бы он ни задумал, вряд ли его планы совместимы с императорским достоинством.
При одной только мысли о том, что мумия двухтысячелетней давности окажется погребена под грудой отбросов на мусорной барже или украсит собою кабинет эксцентричного коллекционера, я передернулась от отвращения.
— Мы просто обязаны ее спасти,— заявила я Кики.— Даже если она и предательница, такой участи она не заслуживает.
— Мы постараемся,— согласилась Кики.— Но в первую очередь следует подумать о живых.
Мы вышли из спальни, и Кики опасливо приблизилась ко второй двери. До нее оставалось каких-нибудь несколько дюймов, когда дверь чуть приоткрылась и изнутри донесся знакомый смех. Я похолодела от ужаса. Еще секунда — и я бы оказалась лицом к лицу с Лестером Лю, если бы Кики не ухватила меня за руку и не потащила дальше по коридору. Вдруг одна из дверей распахнулась прямо перед нами — словно сама собой. В просторной спальне на полу сидела Уна, одна-одинешенька, на опасно близком расстоянии от пылающего камина — такого громадного, что в нем легко удалось бы призовую свинью на вертеле зажарить. Мы с Кики проскользнули внутрь и тихонько прикрыли за собой дверь. Уна говорила что-то вполголоса, словно обращаясь к незримому собеседнику. На полу перед собой она поставила фотографию матери и со всех сторон обложила ее мандаринами, яблоками и лаймами. На коленях у нее лежала груда ярких цветных бумажек, издалека очень похожих на деньги. Каждые несколько секунд Уна швыряла в пламя горсть банкнот. Я уже не сомневалась: Уна сошла с ума. Я собралась было заговорить, но Кики предостерегающе тронула меня за плечо.
— Погоди,— одними губами прошептала она.
Когда последний клочок бумаги превратился в пепел, мы с Кики подошли поближе к камину. Заслышав наши шаги, Уна обернулась на миг через плечо и вновь уставилась в огонь.
— Теперь у нее есть все, что ей нужно? — тихо спросила Кики.
— Это только начало.— Щеки Уны раскраснелись от жара.— Непросто наверстать упущенное за четырнадцать лет.
— Что ты такое делала? — не сдержала любопытства я.
— Посылала маме «призрачные деньги» для загробного мира. Ей они понадобятся, когда мама наконец там окажется.— В лице у меня отразилось недоумение; Уна печально улыбнулась.— В Китае есть такое поверье: то, что сжигается в этом мире, переходит к твоим предкам на том свете. Эти пожертвования мне следовало принести давным-давно; увы, я была плохой дочерью. Если моя мать стала «голодным призраком», то вина здесь моя, и только моя. Долг предписывал мне позаботиться о ней и покарать Лестера Лю.— Уна встала, отряхнула одежду от пепла.— Но дверь была заперта. У вас при себе отмычка?
Кики изогнула бровь.
— Нет, дверь сама распахнулась, когда мы пробегали мимо.
Уна понимающе кивнула.
— Вас, верно, призрак впустил. Но это не значит, что вам следует здесь оставаться. Прямо сейчас это для вас слишком опасно.
— Поздно,— сообщила я, пропуская комментарий насчет призрака мимо ушей.— Нас уже похитили. Мы только что виделись с Каспаром — там, внизу. Он посвятил нас в твой план. Почему ты нам-то ничего не сказала? Мы бы тебе помогли.
