Расскажите, господин Герой, как вам удалось победить ужасное чудовище, — попросил кто-то. — Много у него было голов? Сильно изранили вас укусы Безе-Злезе?
Мальчик смутился еще больше. Ему на помощь пришел Христианиус.
— Эту историю могу рассказать вам я, — произнес он. — После того, как она была записана со слов оруженосца Героя, Капа-Берилингийского-Отважное-Сердце (единственного подданного его величества, удостоенного чести присутствовать на аудиенциях короля в одежде, какую он сам себе выберет, даже если это будут только туфельки и штанишки), искусные придворные поэты его величества переложили ее на стихи. Песня, конечно, до конца еще не отработана, но даже в теперешнем виде звучит она неплохо. Между прочим, отважный глюм, которого вы видите рядом с Героем, приходится родным братом Капу-Берилингийскому!
Разбойники издали радостный крик. А громче всех кричал тот огромный разбойник, которого Бурунькис сбил палкой на землю и огрел по голове.
— У меня до сих пор шишка есть, — счастливым голосом хвастался он всем.
Глава V НЕСКОЛЬКО ПЕЧАЛЬНЫХ ИСТОРИЙ
Наконец установилась тишина, и Христианиус запел, несколько в нос, но довольно разборчиво:
В ночь глухую, тьмою богатую,
луною скудною, твари злобные,
крови радуясь, с диким хохотом
корчились мерзостно.
Из Удгарда, обители нечисти,
пристанища гнусности, вместилища ярости
и проклятия, нежить явилася,
кровожорная,
в грехе погрязшая.
Пред чудовищем месяц радостный
пугливо спрятался, застонали
в своих могилах от страха
мертвые, герои прошлого —
увы, не настоящего.
Эрнстов сын, Генрих отважный, —
он был сильнейшим среди героев,
отца достойный, статный и гордый
истребитель чудовищ злобных — драконов жадных…
А что, — спросил кто-то, — в Большом Мидгарде тоже водятся драконы?
Были, друзья мои, были, — сказал церемониймейстер. — Но господин Герой сразил их всех до одного. Голова последнего из этих чудовищ украшает, по словам Капа-Берилингийского-Отважное-Сердце, дворцовые покои господина Героя в Большом Мидгарде.
Генрих с удивленными глазами слушал совершенно неправдоподобную историю о себе и своих подвигах, которая с легкой руки плутоватого Капунькиса разошлась по всей Берилингии. Но когда старик принялся описывать, как во все стороны летели отрубленные головы чудовищ, а Герой едва не утопал в крови, мальчик не выдержал. Не в силах слушать подобные бредни, он поднялся и, отойдя от костра, какое-то время бродил в темноте.
Когда Генрих вернулся к костру, рассказ старика Христианиуса подходил к концу, разбойники внимали ему, разинув рты, пораженные мужественным поединком Героя с Безе-Злезе. Генрих стал осторожно пробираться к своему месту, но вдруг заметил, что Бурунькис крутит в руках странно знакомый предмет. Приглядевшись, мальчик узнал золотого дракона, с которого если и не начались его приключения, то уж точно продолжились. Да еще как продолжились!
Бурунькис, а где ты взял этот кулон? — спросил Генрих, подойдя к глюму.
Нашел у тебя под кроватью. Тише, тише — не мешай слушать. Старик так интересно рассказывает…
А главное — правдоподобно! — не удержался и съехидничал Генрих. — Послушай, и давно дракон у тебя?
Нет, а что?
А он тебя не кусал? — спросил Генрих настороженно.
Да ты что? Где ты видел, чтоб кулоны кусались? — пожал плечами Бурунькис и бросил дракона Генриху. — Ты извини, я думал, раз он валяется под кроватью, значит, тебе не нужен. Можешь взять обратно, только не мешай слушать…
Таков конец знаменитой битвы с богиней Уд-гарда, — провозгласил Христианиус, перевел дух и закончил: — А проведенная мечом господина Героя черта перед отвратительным чудовищем, с тех самых пор вошла в поговорку. Ее так и называют: «Последний рубеж рыцаря Генриха Шпица фон Грюльд-штадта».
Рассказчик умолк, и вокруг костра воцарилась глубокая тишина. Каждый из присутствующих в эти минуты, наверное, представлял себя стоящим перед Безе-Злезе и раздумывал о том, хватило бы у него мужества повести себя столь же достойно, как и Герой. Лишь только гном Эргрик, счастливый тем, что раздобыл наконец-то пару листов бумаги, щурился и старательно записывал в них при свете костра количество прихваченных из казны денег, драгоценностей, вносил в реестр фляги и амуницию.
А теперь, разбойник Скурд, возможно, вы захотите рассказать королю вашу историю? — решился нарушить тишину церемониймейстер.
Моя история не так интересна, — пожал плечами Скурд.
Отчего же, отчего же, — оживился король. — Мне очень хочется узнать, как мог рыцарь опуститься до того, чтоб разбойничать на дорогах.
Ваше величество, тут не обошлось и без вашего участия, — недовольным голосом сказал Скурд.
Все доказательства были против тебя, я только вынес справедливое решение, — ответил король.
Это была напраслина. Несколько баронов решили избавиться от меня, чтобы забрать себе принадлежавшие мне земли. Ваш приговор изменил всю мою жизнь. Гонимый позором и презрением людей, я бежал на север, в земли чудовищ. Семь лет я скитался по болотам и лесным чащобам. Семь лет я питался ягодами и тем, что приносила мне охота. Все это время я искал гибели, бросаясь в самые безнадежные битвы, сражаясь с ужасными тварями болот. В одной из битв я потерял глаз. Я хотел умереть, но судьба жалела меня. Мое ратное искусство росло день ото дня. Дикие племена слагали обо мне песни, а многие считали меня богом войны. Я породнился с северными эльфами, женился на прекрасной эльфийке. Я будто обрел новую жизнь. Мое счастье продолжалось ровно два года. В один злополучный день, когда я и несколько эльфов отправились в горы проверить капканы и ловчие ямы, на поселение напали зеленые карлики. Они убили всех эльфов. И детей, и женщин. Они убили мою жену. И снова я стал искать смерти. С оставшимися в живых эльфами мы организовали отряд — смерть и ужас пришли в край зеленых карликов. Никто не умеет так мстить, как эльфы! Даже мне порой становилось не по себе, глядя на их кровавые пиршества. Карлики прозвали наш отряд «Тени смерти», а мне они дали имя «Одноглазая гибель». Месть длилась полтора года. Я устал от убийств и смертей. А когда на моих руках умер последний из эльфов нашего отряда — он не вынес тоски и тяжести жизни, — во мне что-то надломилось. Я сообщил зеленым карликам, что война закончена и убийств больше не будет. Когда я уходил, король карликов выстроил свою армию. Солдаты салютовали мне обнаженными мечами. Так велико было восхищение зеленых карликов моей отвагой. Полгода назад я тайно вернулся в Берилингию. Я отыскал это прекрасное место и поселился здесь, как отшельник. Однажды на меня напали разбойники. Я не стал их убивать, а просто обезоружил. Меч в моих руках творит удивительные вещи!
— И ты намеревался прожить в лесу остаток своих дней? — удивился король.
— Нет, ваше величество. — Скурд вздохнул. — Я намеревался собрать большую армию разбойников, войти в Альзарию и потребовать от вас вернуть Эмне доброе имя и изобличить истинных преступников.
«Хозяин, хозяин!» — вдруг услышал Генрих чей-то тоненький голосок. Мальчик огляделся, не понимая, к кому обращаются.
«Хозяин, это я, дракон. Я у тебя в руках. Ты так заслушался рассказом одноглазого, что я едва до тебя докричался».
Генрих удивленно взглянул на кулон. Дракончик поднял шею и смотрел на него своими красными глазами.
«Кроме тебя, меня никто не слышит, но, чтоб не вызывать подозрений, давай отойдем в сторонку. Я должен кое-что рассказать».
Генрих отошел от костра в тень.
— Ты умеешь разговаривать? — удивленно спросил Генрих.
«Тебе не обязательно произносить слова вслух, хозяин. Я слышу твои мысли. Апчхи! — Дракончик чихнул. — Вот для чего я тебя укусил. Ты не очень зол на меня?»
— Как тебе сказать… Вначале злился, сейчас уже нет. Моя жизнь стала очень интересной. Так, значит, ты волшебный?
«Нуда!»
— Как же Каракубас потерял тебя? Он что, не знал о твоих свойствах?
«У колдуна Каракубаса было много всяких волшебных штучек вроде меня, — ответил дракон. — Не мог же он все на себе носить. Вот он и таскал меня в мешке с другими предметами. Апчхи!» — снова чихнул дракон.
— Будь здоров, — сказал ему Генрих.
«Спасибо, — ответил дракон. — Я не простудился, это из-за дыма, которым я дышу. Он все время летит мне изо рта в нос. Так вот, в том мешке таскал он меня не один год, пока мы не попали в Большой Мидгард. Мешочек совсем износился, и я вывалился в дыру, упал в щель между досками, а потом был пожар, и Каракубас в спешке обо мне забыл. А потом я попал к тебе, и, чтоб помочь общению, мне пришлось пустить тебе в кровь немного волшебного яда. Но сделал я это честно и открыто, не то что твой трусливый меч, который и сейчас делает вид, будто он обыкновенная железяка. Вот о нем-то я и хотел тебя предупредить. Хорошо, что ты заметил меня и отобрал у глюма».
